О культурных революциях (31)

oohoo — 17.04.2016 31. Прогноз на Активизацию
(начало, пред.глава)
Политика – это игра по поводу неопределенных, но реальных рисков, поэтому в ней всегда сочетаются скрытые внутренние движения и легитимирующие внешние формы («вещь в себе» с «вещью для нас»). Например, в начале 1990-х (19 стадия Реставрации для России) внешней легитимирующей рамкой была конституционная реформа, скрытым содержанием, как всегда, была подковерная борьба за власть, изредка выплескивающаяся на улицы столицы в узловые моменты, а средним результирующим, соединяющим то и это – процесс приватизации госимуществ.

Легитимизация власти определяется уровнем развития политической культуры и историческим контекстом. Для позднесоветских элит в 1990-е такой легитимирующей формой было возвращение из изоляции, присоединение к цивилизованному Западу на основе признанных всем мировым сообществом конституционных принципов. Средний, приватизационный «кипящий слой» политики тоже определялся образом будущего для элит, скопированным с западных транснациональных образцов. Это своего рода внутриэлитная мотивация, оправдание в собственных глазах жестокой борьбы за власть и за право передавать ее по наследству.

Осталось только добавить, что по своему политическому содержанию и политико-правовым формам 19 стадия российской истории (1992-2014) весьма близко повторяет аналогичную стадию всемирной истории (1720-1945), выход буржуазии на политическую арену и воссоздание, реставрация имперских форм. Однако после операции «Крымнаш», как и после Второй мировой войны во всемирном масштабе, происходит переход к постимперским и даже антиимперским формам во внешней политике, в том числе поддержки национально-освободительных движений на постсоветском пространстве. Во внутренней политике это также предполагает драматические изменения в легитимации власти, как и в мотивации элит. Причем в большом узле 19/20 Консолидации речь идет не о смене политического режима при сохранении состава и даже структуры элит, как при переходе от 18 к 19 стадии, а о смене политических эпох и эволюционном по форме изменении политической системы, коренного изменения мотивации и вслед за этим, пусть и с задержкой, поведения элит ради собственного самосохранения – что и есть по сути «культурная революция».

Попробуем сформулировать, что сегодня, в разгар 20 стадии Активизации является легитимирующей формой политического процесса. Возможно, многие уже заметили, что разнообразные «проекты реформ» и законодательные поправки ради имплементации прав и свобод – вдруг перестали быть в тренде политической моды. Особенно на фоне гротескного проявления такой моды в соседнем Киеве. Наоборот, в России, скорее, дело идет к нарастанию усталости от множества наспех принятых законопроектов с большим числом «дыр» и противоречий, а также от их бесполезности из-за фактического саботажа бюрократии, толкующей все противоречия в пользу запретов и барьеров.

Однако, этот тренд в пользу упорядочивания законов, устранения «дыр» и «крючков» - будет на протяжении всей 20 стадии созревать и станет главным содержанием на 21 стадии. В этом смысле по внешней форме наиболее близка параллель с эпохой Александра I и после него: сначала либералы во главе со Сперанским утомили общество законотворчеством в отрыве от реалий, а после периода опалы стали консерваторами во главе процесса кодификации и формирования «свода законов», то есть отбора наилучшего из уже сложившихся форм. Повторюсь, этот запрос общества уже есть, но он еще не созрел до ведущего тренда, и будет зреть еще лет 15, хотя активная часть формируемой контрэлиты (аналога «тайных обществ» при Александре) будет разыгрывать эту карту борьбы против бюрократических толкований законов. Если же провести параллель с 20 стадией всемирной истории (1945-2015), то и тут мы увидим постепенное нарастание борьбы глобальной контрэлиты («второго мира») против однополярного истолкования и применения принципов международного права в пользу глобальной олигархии и связанной с нею западной и международной бюрократии.

Характерной внешней формой 20 стадии всемирной истории является «холодная война» от ее старта до затяжного подведения итогов. Коалиция победителей сразу же после создания институтов ООН, оформивших новый центр глобальной политики, вступила в жесткую конкуренцию потенциальных гегемонов за влияние на остальной мир. Экономическая мотивация ведущих центров элит заключается в раскулачивании прежних торговых империй, перераспределении мировых ресурсов в пользу «прогрессивных сил» под флагами деколонизации и социального прогресса.

Аналогичный антиолигархический тренд в пользу воспитания социально ответственных элит можно наблюдать и сейчас, в начале 20 стадии российской истории. Впрочем, на словах это можно было услышать и в ее предварительной четверти после «дела ЮКОСа» в Москве и «оранжада» в Киеве. Хотя «воспитание» это идет непросто, галсами, зигзагами, с откатами назад. Главным образом из-за того, что антиимперская (антиолигархическая) идеология используется для борьбы за власть такими же по сути имперцами и олигархами. А как иначе может элита перевоспитать сама себя? Кроме как путем конкуренции с контрэлитой, лидеры которой вышли из той же самой элиты. Из тех, кому не досталось теплых мест при разделе наследства, и пришлось наверстывать упущенное на стезе борьбы за справедливое перераспределение власти.

Исчерпание прежних форм и методов властвования, обострение противоречий между элитными кланами и коалициями, с одной стороны, подталкивает конкурентов не столько даже к мобилизации сторонников, с которыми нужно делиться ресурсами, сколько к стимулированию протестной активности среди клиентов конкурирующей коалиции. Поэтому главной проблемой на старте 20 стадии является безопасность элит, только что переживших стресс военных, экстремистских, террористических, санкционных угроз. Так что легитимирующей формой политики является обладание технологиями и организационными структурами, обеспечивающими эффективную «борьбу за мир», в том числе на основе баланса взаимных угроз. Для всемирной Активизации после 1945 года это были военные блоки и ракетно-ядерные технологии, но также и переговоры, соглашения, договоры об ограничении вооружений.

Можно ли сегодня говорить о характерной «холодной войне» в российской политике? Да, если речь идет о масштабах Большой России, русской или евразийской цивилизации в целом. Федеральный центр РФ – это лишь центральный контур общего процесса, в той же роли противовеса доминирующей представительной ветви постсоветских союзов, что и СССР по отношению к англо-саксонским странам. Такой же раскол внутри олигархической элиты в киевском центре этой представительной ветви – и тоже сохранение сугубо формального единства при перетекании влияния от торгово-финансовых кланов (условные «ротшильдовские») к финансово-милитаристским (как бывшие «рокфеллеры» в послевоенных США).

Только при проведении этих параллелей не нужно отождествлять политические коалиции элит с географическими фокусами их влияния и тем более со странами и континентами. В масштабах всемирной истории «политические континенты» дрейфуют не столь быстро, чем «политические субконтиненты» в масштабах цивилизации. Но та же англо-саксонская элита в 1945 году сменила не англо-американский центр в виде общей финансовой элиты, а только ядро этого центра из Лондона переместилось в Вашингтон. Так и проекция глобальной финансово-торговой олигархии на постсоветском пространстве в виде здешних клиентов-олигархов до 2014 года имела своим ядром пролондонские олигархические кланы, опиравшиеся на постсоветскую «газовую» ось Москва-Киев. После 2004 года это ядро представительной ветви постсоветской элиты было ослаблено, но только событиями 2014 года было смещено и заменено «партией войны», как минимум, «холодной».

После второй мировой войны англо-французские «ротшильдовские» элиты пытались восстановить свои позиции, в том числе и отчасти помогая СССР как противовесу нового центра. Но в итоге СССР помог США демонтировать колониальные империи, в том числе парировать контратаку в период «Суэцкого кризиса». Так и сейчас торгово-финансовые кланы, ориентированные на Лондон, являются условными союзниками государственно-капиталистической олигархии в РФ как аналога послевоенной советской элиты. Немного сложнее с выявлением нового ядра постсоветской представительной ветви, сложившегося в ходе украинского кризиса, аналога финансово-милитаристской («рокфеллеровской») элиты послевоенных США. Вопрос: куда на политической карте постсоветских союзов сместился этот фокус с оси Москва-Киев? Киев был торгово-финансовым фокусом, но с разваленным ВПК точно не является средоточием военных технологий.

Ядерная монополия США в начале всемирной 20 стадии была недолгой и неполной, разве что позволила финансовой элите помечтать о всемирном государстве под видом ООН. А заодно стимулировала формирование альтернативного центра. Финансово-милитаристский центр в Вашингтоне не мог бы нарастить влияние, не будь советской ядерной, а затем и ракетной угрозы, как рычага для перенаправления финансовых ресурсов в ВПК и связанные с ним банки. Так что можно говорить о «теневой оси» Пентагон-Кремль, на которой держался фокус влияния нового ядра англо-саксонской ветви глобальной элиты. Попытка воссоздать эту главную ось «холодной войны» отчасти удалась – в смысле восстановления российского ВПК. Так же понятно, что за госпереворотом в Киеве и развязыванием гражданской войны на Донбассе стоят наследники американских «ястребов». Однако на глобальном уровне это финансово-милитаристское крыло элиты в итоге 2015 года проиграло, уступив коалиции финансово-торогового и финансово-контрольного крыльев. Кто же и где будет теперь теневым контрагентом российского ВПК в параллельном сюжете на постсоветском пространстве? Похоже такой прямой аналогии здесь нет.

Другой вопрос, что территория бывшего государства Украины является потенциальным источником угроз для всей постсоветской элиты как «черная дыра» и проходной двор для теневого трафика оружия, иных опасных объектов и субъектов, и просто контрабанды. Теневые и ушедшие в тень олигархи могут стать финансовой опорой для максимально слабой и удобной для этого власти в Киеве, с преобладанием властных технологий «крышевания» теневых потоков со стороны спецслужб. А наличие такой угрозы создает стимул для усиления соответствующей финансово-контрольной ветви элиты не только в Москве, но и в других столицах. На данный момент это пока еще рабочая гипотеза, прогноз. Хотя, например, создание новой федеральной службы Росгвардии официально обосновано именно борьбой с незаконным трафиком оружия, прежде всего, с бывшей Украины и через нее и Турцию с Ближнего Востока. А это ключевой момент в реформе силового блока российской власти.

Фактический распад формально единой Украины на автономные регионы при уменьшении роли Киева тоже является аналогом распада Британской империи, при котором английская королева остается формальным главой Содружества, а Лондон – его запасным финансовым центром. Почти все эти бывшие британские доминионы и подмандатные территории вошли в те или иные военные блоки с ведущей ролью нового финансово-милитаристского центра в США. Так и сейчас отвязавшиеся от центра регионы бывшей Украины могут войти (и уже входят как Херсон) в теневые международные сети. Символическим центром этой сети является пресловутый ИГИЛ, управляемый не то недоразгромленными «ястребами» с военных баз НАТО, не то уже подмявшими их спецслужбами ради поддержания своей значимости. Впрочем, и после второй мировой войны спецслужбы США тоже «крышевали» остатки элиты разгромленного террористического рейха, ставшие самой рьяной частью крыла «ястребов».

На данный момент сохранение территории бывшей Украины в качестве теневого контрабандно-финансового «хаба» и источника потенциальной угрозы для всех соседей выглядит более вероятным, нежели скорое урегулирование и возвращение страны к цивилизованным нормам и к легальным доходам. Это в целом соответствует узлу 20/21 глобального процесса, в котором доминируют финансовые элиты, поменявшие другую опору – с милитаристской на более перспективную спецслужбистскую ветвь. Одновременно в узле 19/20 российской истории происходит смена опоры доминирующей бюрократии от финансово-торговой к промышленно-технологической ветви элит. Другой вопрос, что технологическая ветвь была до сих пор связана и развивалась как часть глобального ВПК, а теперь переподчинена глобальной контртеррористической коалиции. Отсюда забивание игиловских «гвоздей» высокотехнологичным «компьютером» ВКС, но отсюда же и переформатирование «силового блока», полностью выстраиваемого под задачи «холодной войны» с террористической угрозой на постсоветском пространстве.

Из всего этого следует, что в ближайшие годы ситуация в отношениях России с ее юго-западными соседями останется довольно напряженной, но по большей части на информационном поле. Потенциальные угрозы и провокации в «холодной войне» являются, скорее, инструментом в игре нервов, призванным обеспечить давление на союзников и третьи стороны. Что не отменяет иных отношений, прежде всего, в сфере экономики. Недавние времена «укромаккартизма», превзошедшие по накалу оригинал, сменяются попытками наладить диалог. А после аналога «карибского кризиса» и до будущей «разрядки» не так уж далеко. Если, как мы предполагаем, к новому 2016 году завершилась активная четверть 20 стадии российской истории, то это соответствует как раз рубежу 1964-65 годов в 20 стадии всемирной истории.

Тут, конечно, очень легко ошибиться в разметке актуального политического процесса, в отличие от уже завершенных. Поэтому будем считать такую разметку предварительной. Но в любом случае, скорость постсоветских политических процессов в последние два года была максимально высокой из-за вовлеченности наших стран в глобальный узел. Так что далее события будут развертываться не так быстро и можно ожидать прохождение третьей, конструктивной четверти 20 стадии лет за пять, в ходе которой будут восстановлены экономические связи, прежде всего, с восточными регионами Украины. Затем открытие по политическим и гуманитарным соображениям рынка России для соседей будет сопровождаться негативными для России последствиями и в экономике, и в политике, и главное – в сфере безопасности и борьбы с криминалом.

Идеология национальной исключительности и русофобии как будто специально создана для окормления криминальных сетей контрабандистов и их политического и силового прикрытия. Поэтому после некоторого ослабления напряженности за счет уступок России еще лет через пять созреет новый, глубокий кризис в отношениях с националистами у власти в соседних республиках, попытавшимися взять реванш и снова подмять регионы, наладившие было нормальные отношения с Россией. Этот кризис, естественно, закончится политическим контрнаступлением и крахом националистов.


Продолжение следует

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив