К свету

sapojnik — 08.06.2018 В 1987 году я вернулся из армии, 1 сентября пришел на факультет, ставший снова незнакомым, оказался на, естественно, другом, уже не своем втором курсе, только начал как-то снова адаптироваться к нормальной студенческой жизни – как нас числа так 5 сентября всех отправили «на картошку». Прям вот так, средь бела дня без объявления войны: буквально в середине какой-то лекции (кажется, по истории КПСС) ввалился бледный завуч Романов, и, улыбаясь даже более искательно, чем обычно, прервал опешившую бабу Катю (необъятную преподшу с исторического факультета) фразой «Извините… Лекции сегодня не будет, весь курс в 13 часов уезжает в колхоз».

То была, как потом оказалось, знаменитая «картофельная осень» 87-го – когда напуганный «плохими погодными сводками» недавно назначенный первый секретарь Московского горкома партии приказал бросить на сбор урожая в подмосковных совхозах и колхозах ВСЕХ «раздолбаев и тунеядцев» из всех учебных заведений. То был еще совок, дисциплина – и бросили действительно всех. Некоторые ВУЗы, например МИИТ, стояли, как потом рассказывали, буквально пустые весь сентябрь и пол-октября – все студенты были «на картохе». Фамилию «первого» тогда никто, тем более из нас студентов, особо не знал. Фамилия была Ельцин.

У нас на психфаке МГУ так не зверствовали, но тоже удвоили норму: вместе с первым курсом, который и так должен был поехать, отправили еще и второй – то есть мой новый курс. Весь «молодняк». Пикантность ситуации была в том, что этот самый «мой» курс таким образом поехал во второй раз подряд. И воспоминания, как я быстро понял, остались у ребят не самые лучшие. Впрочем, это был совок, это были студенты – а они в России, как известно, не бунтуют.

Да и стыдно было бы возмущаться, если по контрасту. Уже в колхозе нас поселили вместе с пятым (!) курсом философского факультета, так вот «философы» (необычайно сдержанные и спокойные ребята) нам при знакомстве рассказали, что они поехали «на картошку»… в пятый раз подряд. Мы еще удивлялись – мол, не может быть, у нас на психфаке было принято, что каждый курс ездит на картошку один раз за все время обучения! «Философы» философски улыбались и говорили, что нет – они ездили КАЖДЫЙ год, и только в прошлом году им факультетское начальство чуть ли не поклялось, что уж на пятый, выпускной курс их оставят в покое. И так бы – говорили нам они с тихой грустью, - все бы и случилось, если бы не эта новая метла в МГК КПСС…

Не уважали, в общем, философов при Советской власти.

В колхозе нас разместили в помещении местной школы (она все равно не работала – ученики ведь тоже были «на картошке»). Где именно? А прямо в спортзале. Помещение большое, удобно. Все на виду. Там уже были постелены маты (прямо на полу), а на них разложены подушки, одеяла, и даже постельное белье. Руководство колхоза заботилось о молодежи. Всего в зале поместилось человек 150. Естественно, и девочки, и мальчики вместе.

Как же был решен половой вопрос? Очень просто. Через спортзал была как бы проведена поперечная черта, оставлен узкий проход – и слева от входа спали девушки, а справа – мы, въюноши.

Кому-то, может, нелегко в это поверить (мне и самому сейчас как-то не верится) – но это было в реальности, и все прекрасно так прожили примерно полтора месяца.

Забавно, что вопреки мрачным ожиданиям партийного начальства, погоды стояли в основном хорошие, дожди шли редко, и потому сбор картошки, свеклы и моркови проходил довольно весело и без надрыва. Мне-то, тем более, было и вовсе не привыкать – я ведь был только из армии, и по сравнению с ней все «тяготы и лишения» типа ночного спортзала с девчонками представлялись делом прекрасным и удивительным.

Одно могло отравить все удовольствие – принудительность. Только вырвался с чертовой принудиловки в рядах нафиг мне не нужной Советской армии – и снова оказаться под лапой местного (издыхающего, но пока еще бодрого!) Левиафана! Но и тут все оказалось в лучшем виде: 87 год все-таки: Соввласть хоть и взбрыкивала, но хватка слабела, и в начальстве пробуждалось что-то человеческое. Так, перед самым отъездом нам внезапно объявили, что, согласно какому-то приказу по МГУ, те студенты, которые только что восстановились, придя из армии, имеют право на картошку НЕ ЕХАТЬ. Что это было? Похоже, как будто руководство «самого главного ВУЗа страны» испытывало перед своей паствой что-то типа чувства вины – за то, что не сумело их в свое время отстоять от «забрития в солдаты». Звучит, конечно, совершенно невероятно для совка (в котором «верхи» в принципе не могли чувствовать хоть какую-то ответственность перед «низами»), но чем иначе объяснить такое послабление?

Оказавшись в ситуации, когда решение осталось за мной, причем на законных основаниях, я ощутил себя белым человеком и решил – на картошку поеду, но буду уезжать оттуда, когда захочу – помыться и переодеться. Я же, получается, доброволец! Так и сделал. В общем, так и пролетела для меня та «картошка» - на природе, при вполне сносной погоде, в обществе новых и очень интересных людей, да к тому ж оставаясь при этом свободным человеком.

И к чему я это все? К тому, что Партия, загнавшая нас в спортзал, тем не менее заботилась и о нашем культурном досуге. Или это была не партия, а сам Университет, пользуясь тем, что у партии слабела хватка? В общем, была у нас и культурная программа: по вечерам на школьном стадион устанавливали экран, прямо под открытым небом, привозили откуда-то проектор, и показывали КИНО. Прямо на улице, под открытым небом! Начинали фильм еще засветло, видно было плохо – но темнело очень быстро, и скоро изображение становилось вполне четким, и даже свет звезд не мешал – потому что их обычно закрывали низкие темные облака.

А поскольку то был, повторяю, именно 1987, а не какой-то другой год – и фильмы нам показывали не какие-нибудь. А такие, которые только что «достали с полки». То есть еще недавно запрещенные. Их запретили так давно, что они были еще черно-белые.

В первый день, как сейчас помню, нам показали «Короткие встречи», а во второй – «Долгие проводы». Фильмы Киры Муратовой.

Не помню, чтобы они всеми были приняты с восторгом. Многих они совершенно не впечатлили. Разве что на Высоцкого, который играл в «Коротких встречах», смотрели с обожанием.

Я и сам понятия не имел, кто такая Кира Муратова. Я не знал, что это фильмы «полочные», которыми я должен восхититься.

Но я помню, что они меня потрясли. Под открытым небом, на плохой пленке, с никаким звуком – они были гениальны в каждом кадре. Это было что-то невероятное. После двухгодичной армейской тоски, не в спертом воздухе кинотеатра – я смотрел их НА ВОЛЕ.

А какая там феноменальная музыка! Эти фильмы были – как награда. Ей-богу. Шел-шел через какие-то горы дерьма – и вдруг вырвался к свету. Простому, ясному. Пронзительному.

Светлая память Кире Муратовой. Светлая память.

Где нынче Гарри Каспаров

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив