Заречный патерик

Rain — 02.02.2010

Заречный патерик

Почему патерик? Мне показалось, что жизнь гарнизона вертолётчиков в горах жаркой страны, похожа на монастырскую жизнь. Круглый год в трудах и службе по уставу, в мужском коллективе без женщин, проживание в кельях комнат модулей. Почему заречный, потому, что место это называлось «за речкой». Но и как все патерики, данное повествование представляет собой набор скучных историй, почти без морали и наставлений. Так, что дорогой читатель, можешь сразу отбросить это объёмное чтиво в сторону, большой потери не будет.

Ходок
Ну, про «без женщин» это я наврал. Хоть и мало, но были и они там. Гарнизон делила пополам взлётная полоса аэродрома. С одной стороны 201 мотострелковая дивизия, с другой стороны вертолётчики. У вертолётчиков с женщинами вообще была беда, несколько из штаба, поварихи и официантки из столовой, продавцы и парикмахерша. Это на пять эскадрилий то. Ну а у пехоты был целый медсанбат!
Вот как-то сидим, вкушаем вечерком чем бог послал. И посреди трапезы, капитан по имени Серёга, встаёт и куда-то уходит. Куда это он посреди ночи? Я как новичок, поинтересовался у старожилов: «Куда это он?» Мне ответили, что направил он стопы свои к женщинам в медсанбат. «А как же он туда попадёт? На аэродроме ведь часовые уже стоят, застрелят Казанову». А мне отвечают, что у него есть тактика. Участок эскадрильи, который охраняет часовой, довольно продолжительный, поэтому надо дождаться, когда он удалится к самому краю зоны и перебегать на другую сторону. Пока часовой увидит, крикнет «стойстрелятьбуду», передёрнет затвор, даст очередь в воздух, перебежчик уже на другой стороне взлётки за вертолетами. Не будет же часовой по вертолётам стрелять.
Вслед за этим послышался звук автоматной очереди. «Ну вот, Серёга уже там».
Велика сила любви, если каждую ночь надо пробираться к ней через автоматные очереди.

Журналистика
Рядом со мной в комнате почивал ещё один капитан по имени Олег, но мы его называли «писатель». Он и правда состоял в союзе журналистов и писателей, корочки показывал, рассказывал о том, что он видел Роберта Рождественского.
Как-то позвал нас старшина и говорит: «Вам положен кондиционер, без него сдохнете от жары летом, идите получать». Это вещь! Настоящий БК-1500, новенький, в упаковочке. Надо его крепить в стену. Нашли инструменты, отмерили место, начали ножовкой пилить стену. Стенки у модуля из двух слоёв фанеры, между ними пенопласт, пилить можно. Но ножовка постоянно застревает, а за стеной на улице слышится хохот. Это там доброжелатели ножовку загибают, и она не движется. А писатель сидит на койке, не помогает, разложил фотки, набросал бумаг, чирикает чего-то в записной книжке. В общем лодырничает. Мы ему говорим: «Ты хоть иди на улицу, стереги, чтобы ножовку не загибали. Хоть какой толк от тебя будет». В общем, через пару часов, кондёр обдавал нас холодом. Впрочем, оттого и ходили летом постоянно сопливые.
Мне интересно стало, зачем он пишет всё время. А он отвечает, что вот как много разных печатных изданий военных, в каждом округе есть своя «окопная правда». Тиснет он в несколько из них статейку небольшую, типа «В N-ской части прошли спортивные соревнования, победители получили дополнительно по яйцу…» а в конце приписочку: «гонорар прошу переслать по адресу…», за несколько заметок в месяц ещё один дополнительный заработок.
«Вот говорю я, поэтому эти газетки и не читают, что сплошь из такой ерунды они и состоят».
- «Ничего, - ответил он мне, - я про Вас всех потом книгу напишу». Ну мы поверили, только я до сих пор всего пару маленьких заметок его о нас в губернском журнале и нашёл.
Журналистика выходит выгоднее писательства.

Орехи
Как-то прибегает «писатель» на стоянку и кричит: «Когда пойдёте на обед, прихватите всякие сумки с собой». «Зачем?» - спрашиваем. Оказывается, что на краю аэродрома, по пути в гарнизон, выгрузился афганский вертолёт. Вертушка улетела, оставив на земле гору мешков и часового. Часовому афганцу грустно было стоять у мешков, поэтому он пошёл в палатки на пересылку к своим пить чай. В это время писатель и узнал, что в мешках находятся грецкие орехи. Место выгрузки было выбрано стратегически неверно. Оно находилось на пути соединения всех тропинок, которые вели к КПП. Поэтому по пути следования на обед, наш военный люд захватывал, сколько мог орехов. Кто в сумки, кто целый мешок на плечо прихватывал. Когда после обеда, наконец-то, приехала машина за орехами, горе-часовой погрузил в неё только два пустых мешка. Народу-то прошло за это время около тысячи. А что делать, службу надо нести справно, сам виноват. Да и не по жадности все орехи растаскали, принято так было у нас. Один допустим, вертолёт везёт картошку, другой галеты, третий ещё чего-нибудь. Всегда экипажи делились между собой товарами. Тыловики эти потери на усушку-утруску вносили в смету. А афганцы не знали о широте русской души.
А что за чудо были орехи! Скорлупа не твёрдая, мякоть большая и сладкая. Но икнулись нам эти орехи ночью.

Фауна
После того, как, налакомившись орехами, все в комнате уснули, послышался скрежет зубовный. Оказалось, что один орех у кого-то закатился под кровать, и его то обнаружила крыса. Орех круглый, поэтому крыса никак не могла его раскусить, он у неё выскальзывал из пасти. Вставать среди ночи никому не хотелось, поэтому обходились хлопком тапка по полу. Но это спасало только на пару минут. Пытка продолжалось долго, все по очереди стучали тапком по полу, но крыса была настойчива. Наконец-то мудрый голос во тьме сказал: «Делать нечего, эта тварь нас в покое не оставит и орех сожрать не сможет. Надо всем вставать, искать орех». Встали, включили свет, перевернули всё вверх дном, но нашли орех. Спать оставалось всего три часа. Недовольная крыса пошла на кухню, точить банку с тушенкой. Это было её любимое занятие. Ни одной банки она вскрыть за всё время не смогла, а все беззащитные продукты питания были подвешены на верёвке.

Ночи
Поспать спокойно ночь удавалось не всегда. Виной тому опять же были «духи». Они подползали к гарнизону по ночам, по ночам передвигались их караваны. А над нами всю ночь кружил вертолёт без бортовых огней - наблюдатель. Если на наблюдателе замечали какое-то движение, давали координаты на артбатарею. Артбатарея, которая находилась в 200 метрах от нашего модуля, состояла из самоходок и «Градов». Они тут же начинали лупить по прячущемуся неприятелю. Тут уж и мёртвый бы проснулся, фанерные стенки модуля трепетали словно тряпочные. И если на полочках над кроватью не было бортиков из проволоки, то всё, что на них стояло, попадало почему-то по голове спящего. После первого залпа, я конечно тоже мастерил на полках бортики, потирая ушибленное лицо.
Позже я уже сам мог отличить по грохоту, нас обстреливают, или наши отстреливаются. Нас обстреливали тоже по ночам, из миномётов или реактивными снарядами. В первый раз я ещё и не догадывался, что надо делать при обстреле. После первых разрывов, сквозь сон, я услышал голос: «все в укрытие!» Пока оделся, в комнате остался только я один, все уже выскочили на улицу. Дежурный по модулю выключил везде свет, поэтому ночь встретила меня непроглядной тьмой. Вспоминая где находились окопы и нашаривая их ногами, я медленно продвигался в приблизительном направлении их нахождения. Это было безуспешно. Я остановился и закурил. Красота! Тьма-тьмущая, над головой свистят ракеты, вокруг взрывы. Вдруг земля под моими ногами говорит человеческим голосом: «Эй дурень, хватит там курить, прыгай вниз». Оказывается, я не дошёл до окопчика всего несколько сантиметров.
Всё приходит с опытом. Правда, этот опыт был уже не нужен с наступлением лета.

Змеи
Согласно плана охраны и обороны, наши военные нарыли везде окопов и укрытий в земле, на случай обстрела. Но это было ранней весной. А когда потеплело, я как любитель живности погнался за змеёй и увидел, как она шмыгнула в окоп. Заглянув в него, я был поражён количеством норок на стенках окопа. Встретить палку, которую я сунул в окоп, из норок высунулось с десяток змеиных мордочек. Я оповестил об этом командира, который приказал в окопы больше не прыгать, а прятаться под кроватью при обстреле. Кроватная сетка, якобы, по расчётам учёных защитит от осколков. Правда, я не видел, чтобы кто-то прыгал под кровать, при обстреле.
Кому суждено быть повешенным не утонет.

Симбиоз
Змей вокруг было достаточно. Они спокойно шныряли в курилке между ног, жили в окопах. С ними у нас был нейтралитет. Кто-то даже создал с ними симбиоз. Под модулем первой эскадрильи жила кобра. Днём она спала на винограднике у модуля, ночью охотилась на крыс. А уж этих грызунов было немеряно. Начальник продсклада, ушлый прапорщик, чтобы не делиться с крысами, тоже завёл себе кобру. Она у него выросла толщиной с пожарный шланг. Наши же, сколько я их не уговаривал, на кобру не решались. Для борьбы с мухами и тараканами я всёж-таки притащил пару ящериц. Но и тех постигла печальная участь. Первую раздавили нечаянно, когда она спряталась под половичком, вторую пришиб Андреич, когда она вылезла утром из-за умывальника перед его лицом. Ох уж эти жители средней полосы! Не любят они гадов хладнокровных, особенно когда они неожиданно появляются. «Едят Вас мухи!» - сказал я после этого, - «Не дам боле животных на погибель». Вот и боролись с насекомыми и грызунами вручную.

На грани
Зима в северном Афганистане хоть и не морозная, но спать по ночам холодно. Увидел я устройство, способное согревать комнату и решил смастерить такое же сам. Устройство состояло из нагревателя, взятого из вертолётного устройства для отвода тепловых ракет «Липа», которое включалось в розетку, и поддона для воды под ней. Воздух сушила она очень, поэтому и нужна была вода под ней. Чтобы изолировать токонесущие части обогревателя, я взял какие-то белые кольца, похожие на фарфоровые. Лежим ночью мы в тепле, значит, шуршим листками книжными. Меня все нахваливают, молодец, мол, какой. Через некоторое время, капитан Андреич пошёл покурить перед сном. Как вышел на крыльцо, так и давай кашлять без перерыва. Мы смеёмся, вот старый, докурился. А тот не прекращает кашлять надрывно. Вышел я ему посочувствовать. Как только рот открыл, воздуха вдохнул, словно лёгкие наружу решили вырваться. Так я никогда не ещё не кашлял. Стоим вдвоём надрываемся. За нами и остальные жильцы нашей комнаты присоединились. Стоим вшестером, ухаем натужно. Что-то здесь не так, подумали мы. Обогреватель! Точно, те кольца, которые я использовал, как изоляторы были не фарфоровые, а фторопластовые. Нас от неминучей гибели отделяли несколько минут. Ещё чуть-чуть и этот патерик никогда бы не увидел свет. Обогреватель был без сожаления уничтожен. Потом купили обычный.
Всё в руце твоей, Господи.

Фортуна
Как говорится: «на миру и смерть красна». Хорошо погибнуть при исполнении. Не хорошо конечно, но почётно. Не зря ведь викинги считали, что если погибнуть без меча, то в Валгаллу не попадёшь. А нелепые случайности, как специально подстерегают на каждом шагу. Как командиру, имеющему в подчинении офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, часто приходилось мне переживать и за них. А мне то лейтенанту, всего 21 год был. То солдат уснёт в карауле, вызывают среди ночи на поиски. Ходим, аукаем его по стоянке. Ведь были же случаи когда часовых «духи» уводили. А этот негодяй зашхерится в каком-нибудь закутке и спит.
В ту ночь, разбудили разрывы вражеских ракет. Вроде всё как обычно, но в тот раз они почти попали. Ракета упала в двух метрах от штаба полка. Убираем мы осколки стекла оконного и слышу я, как дежурный по модулю с кем-то разговаривает: «Обошлось, только дежурного по штабу ранило». Блин! А дежурным по штабу как раз был мой прапорщик. Я бегом к штабу. Ничего, стоит, мой орёл целёхонек, хвастается дыркой в обмундировании и небольшой царапиной на боку. Слава Богу! А из штаба вой доносится. «Кого это там?» - спрашиваю. «Нет, - отвечают, - никого, видишь, ракета под поребрик плаца попала, все осколки в штаб ушли. А твой прапор покурить вышел на плац, это его и спасло. А начальника секретной части не спасло. Один осколок попал в сейф и пока там крутился, всю секретную документацию, аккурат в несекретную труху измолотил. Вместе с описью этих документов. Как он теперь отчитываться будет? Вот и воет».
Судьба? Судьба.
Через день заступаю на дежурство. После дневного тяжелого сна пошли к старшине за табельным оружием. За моей спиной в очередь пристроился сосед, который заступал дежурным по полку. Только я протянул руку для росписи в журнале получения, как сзади раздался выстрел. Это тот, кто сзади стоял, неудачно перезарядил. И ведь в спину мне не попал с одного шага. Судьба? Судьба, да ещё какая!

Новый год
Самый любимый праздник советских людей. Даже на чужбине он отмечается так же широко. Заранее делаются запасы алкоголя и еды. Настоящая экспортная «Столичная» прошедшая через Пакистан, китайская тушёнка «Great Wall», сосиски в банках, картошечка из жестяных пятилитровых банок, но уже чищенная, и всякие другие деликатесы. А уж как празднуют потом! Вместо петард из всех видов оружия стрельба. Особым шиком считалось написать улетающими в небо трассерами цифры наступившего года. В отдельной эскадрильи заряжали старинную английскую пушку, которая стояла перед их модулем, порохами и палили из неё пыжом. Просто чистый Сталинград. Командир полка послал своих замов, чтобы они заставили прекратить стрельбу. Куда там, только они подошли к первому модулю, оттуда прямо из окон стали палить. Вернулись они к командирскому столу, сказали, что они ещё жить хотят. А инженер полка и особист, расхрабрились после третьей: «Слабаки! Вот мы сейчас пойдём». Следующий поход закончился ещё плачевнее, особисту в темноте, на требование прекратить стрельбу, врезал кто-то кулаком в глаз. На следующий день особист с фингалом всё разыскивал, кто же его так. На вопрос как он его узнает, говорил: «Судя по удару, это был прапорщик из кобринских». Почему именно из них? То ли он уже составил классификацию ударов по себе, то ли по какой другой причине. Не любит русский народ, будь то татарин, белорус или молдаванин, когда ему праздновать мешают.

Канадец
На перроне возле аэропорта стояли аппараты афганских ВВС: вертолёт Ми-8, самолёт Ан-26 и красавец канадский двухмоторный самолёт Beechcraft. Периодически на них надо было делать регламентные работы. На Ми-8 и Ан-12 афганцам за бакшиш помогали наши механики. А канадца решили аборигены сами проверить. Набилось туда механиков местных целая куча, начали всякие рычажки дёргать. Самолёт возьми да запустись. И покатился, весело набирая ход в сторону караулки. Афганцы по пути из самолёта высыпаются. Благо, что когда самолёт врезался в толстый глиняный забор караульного помещения, в кабине никого уже не было. Ну а красавец канадец превратился в некрасивую кучу утиля.
Уже пару дней после того, спросил у афганцев: «Нашли виновного?». «Да, - отвечает, - нашли и расстреляли».
Суровы, однако, законы военного времени даже у мусульман.

Шопинг
Афган - какая ни есть а заграница, многое там можно было купить из того, что в Союзе считалось дефицитом. Были в гарнизоне «чекушки», где на чеки Внешпосылторга кое-что можно было купить, но ассортимент всё равно был невелик. Надо ехать за покупками к афганцам. Я как молодой, в первый раз идущий по магазинам, получил следующие напутствия: «Идёшь к КПП на выезде из гарнизона. Автостопишь БТР, который идёт в Кундуз, залазаешь на броню и едешь. Когда приедешь в город, нужно поменять чеки на «афошки», афгани. В магазинах не везде чеки принимают, а если и берут, то обманут при обмене. Везде там слоняются менялы, меняют любую валюту, советские рубли, чеки, доллары, фунты, керенки, екатеринки. Если будут давать купюры одного номинала, но разного вида, не бойся, у них любые «афошки» в ходу, и шахские и нынешние. Поменяешь, иди по «дуканам», так у них магазины называются. Если найдёшь нужный товар, сразу не покупай, поройся по карманам, достань невзначай пистолет из одного кармана, гранату из другого, якобы деньги ищешь. Во-первых, из соображений безопасности, не грохнут там же. Принесут, допустим, джинсы, ты ругайся с дуканщиком, лучше матом, они его понимают. Мол, видишь, что левый товар показывает. Он пойдёт и принесёт тебе другие, ты снова негодуй, можешь уже пистолет доставать. Он пойдёт и принесёт в третий раз, хорошенько посмотри все лейблы, надписи, швы, мы тебя сейчас научим, говори «эти беру». Он скажет цену, торгуйся, сбивай. Опять громко ругайся, обзывай его, можешь сунуть руку в карман с гранатой. Он сбавит цену раза в два-три, тогда расплачивайся уже. И останетесь оба довольные, ты, потому, что купил хорошие джинсы дёшево, он, потому, что обманул тебя. Продукты и водку выбирай сам, отравленное подсунут, если они сами протягивают. Ну и к пяти обратно на ту же точку, где и слез с брони. Если опоздаешь на бэтэр, придётся пешком идти, пехота никого не ждёт».
Надо ли говорить, что я действовал полностью с этой инструкцией. Даже мороженого в термос набрал и пепси-колы. Там её при тебе изготавливают, сыплют ложку порошка в бутылку, наполняют газированной водой и enjoy!
Такие вот особенности местного шопинга.

Обратно
После командировки, попасть в Афган можно было разными путями, через аэродром Тузель в Ташкенте или через мост в Хайратоне. Я выбрал почему-то мост. По мосту через Пяндж пешком нельзя, только на машине, пограничники с пулемётами сидят на мосту. Дождался я микроавтобус с гражданскими советниками. Их на таможне быстренько проверили, под визг хохлушек, отобрали у них капусту, которую они везли для борща, ибо нельзя растительного происхождения, и мы переехали мост. Начали на другом берегу проходить таможенный досмотр. Афганцы по-русски вообще ни бельмеса, долго писали странные имена прибывших арабской вязью. Дошла до меня очередь, посмотрел таможенник в мой паспорт, увидел моё фото при погонах и выгнал. «Военный, - говорит, - иди вон туда к своим», и показывает на дорогу, куда-то в пустыню уходящую. Послали, так послали. Побрёл я по обочине куда-то. По дороге нельзя, она представляла собой реку из пыли, словно из воды. Сразу по щиколотку погружаешься в неё. Презабавное зрелище вероятно было, идёт в джинсиках и в рубашонке с коротким рукавом, с огромным чемоданом по пустыне молодой человек. Прямо как по Киндзадзе. Дошёл я всё-таки до вертолётной площадки, не обманули. А там на меня глаза выпучили: «Ты откуда такой здесь? Не боишься пешком по Афганистану бродить?» Я отвечаю им, что мне бы в Кундуз надо, вот и брожу. Руководитель полётов сказал, чтобы я молился, есть у них на плане борт наш, но куда полетит, не знает. Старший на нём инспектор, куда решит, в Кундуз или в Файзабад, не известно. А что мне на площадке делать? Там ни заночевать, ни поесть. Сижу, переживаю. Но инспектор решил лететь именно в Кундуз.
Вот что молитва искренняя делает.

Жажда
Вся жизнь в гарнизоне зависит от электричества и воды. А с ними часто случались неприятности. То чешские дизеля, которые предназначены для европейского климата, выходили из строя, то в скважине найдут инфекцию. Без электричества ещё пол беды, можно пойти на стоянку и спать на бортике бассейна, под тремя слоями маскировочной сетки. А вот без воды хуже. Она есть только в ведре, которое предназначено для мытья полов. Вчерашний дежурный оставляет воду для нового. Смотрим целый день на него, смотрим. А жара же адская. А потом фраза: «А ничё! Авось не сдохнем» решает всё. Подольше покипятить воду и нормально.
Имидж ничто, жажда всё.

Солдаты
Солдаты у меня были замечательные. Стучат как-то: «Разрешите?» Вносят рыбу красную, колбасу и другие невиданные по тем местам деликатесы. «Откуда такое богатство?» - аж не поверил своим глазам. «На продскладе работали, там много такой еды». Вот ведь как! А нам только тушёнку в столовой. И кому это всё?
Другой раз притащат винограда. «Угощайтесь! Это мы за гарнизоном набрали». «Там ведь сплошные минные поля от духов». «Нет, - говорят, - никаких мин мы там не видели».
Как-то скучно мне стало по ночам спать, ведь в ночи, любой дух мог подойти беспрепятственно к модулю. Завесили окно сеткой, чтобы граната не залетела, на дверь щеколду навесили. Ночью не спится, выхожу на улицу покурить. А там часовой сладко спит в обнимку с автоматом. «Что же ты, мерзавец, как там твою матушку! - раскипятился я, - там ведь духи в темноте, там памятник стоит десантникам, которых духи ночью перерезали спящих». «А там же, - отвечает, - минные поля». Абалдеть!
А вообще они у меня были хорошие. Всегда на дни рождения свои приглашали в казарму. Как трогательно было видеть их тортики из сгущёнки, печенья и конфет. Дети ведь ещё совсем.

Баня
Своя баня была в каждом подразделении. Из бомботары, да с прапорщиком-банщиком. Самая красивая была в эскадрильи из Кобрина. Звалась она «банно-прачечный комплекс «Бусел». Мы в ней две недели мылись, пока нашу восстанавливали, после взрыва. Это наш банщик заправлял топливные баки от Ми-8, которые стояли на бане, а форсунка была включена. Успел банщик убежать, не сильно и обгорел. А баки в клочья разорвало. Духи клочки дюральку ходят собирают. «Зачем, спрашиваю, - вам это?» «Мы из неё будет лошкка-вилка делать, крышки для чайников. Ваши солдаты нам чайники продают, они без крышек». Вот оказывается куда чайники деваются из солдатской столовой. Они в армии и правда без крышек.

Важный объект
Когда на аэродроме трава высыхает это опасно. При очередном обстреле нас духами, загореласть трава. Мы побежали тушить её, сгорят ведь вертолёты. А управление в другую сторону рвануло. «Куда это они, у них там на перроне нет вертолётов?» - поинтересовался я. «У них там важный стратегический объект. Деревянный, на два посадочных места. Если сгорит, будет беда. Куда они ходить будут. Перрон ведь, кругом народ, женщины даже иногда ходят». Понятно!
У нас тоже всё обошлось. Траву потушили, один вертолёт только осколками и поранило.
У каждого своя шкала ценностей.

Патруль
Случилось однажды сходить мне в патруль. Дали двух бойцов с автоматами и маршрут от КПП до перрона аэропорта. Пыль, жара. Бродить невыносимо скучно, поэтому я занял наблюдательный пункт на КПП. Разговорились мы с дежурным тамошним на пару часов.
- «А чего у вас КПП всё в дырочку, словно сыр?» - спросил я у пехотного старлея.
- «Духи черти, когда проезжают, норовят из автомата расстрелять».
- «А почему у вас такая гора конфет лежит на КПП?»
- «Комдив решил провести спортивные соревнования. Вот и заставил в качестве приза победителям собрать с полтонны конфет в качестве контрибуции с проезжающих духов».
- «Понятно, почему у вас КПП как решето».
- «А ничё, я тут внутри бронежилетами стенку выложил, сразу прыгаю вниз под неё».
В таких разговорах прошла пара часов. Надо на перрон возвращаться. Выхожу а бойцов моих и след простыл, вместе с автоматами. Тут мне ужасти стали всякие мерещиться, что утащили их духи. Вокруг «зелёнка», хожу ору по этому лесочку. Вытащил пистолет, думаю, куда мне без бойцов возвращаться, буду искать их, у духов отбивать. Навстречу мне попался гном сопливый и говорит: «Командор, продай пистолет». «Ты что? - говорю, - бача, иди домой, мамка небось тебя ищет». «Продай тогда патроны, - не унимается малец, - у меня много денег». Хотел я ему пендель отвесить, но тут мои бойцы из лесу выходят, довольные, полные панамки фруктов всяких. «Товарищ лейтенант, угощайтесь, тут оказывается фруктовая роща». Хотел я их там смертушке лютой предать, но радость от их находки перевесила. Когда уходили, спросил напоследок у дежурного по КПП: «А чего у вас тут в лесу гномы сопливые ходят, оружие скупают?» «А, это из детдома мальцы, духи им денег дают, чтобы они у солдат оружие и боеприпасы скупали, сами боятся, а с сирот что взять?»
Возвратился на перрон, а тут комендант аэродрома новое задание даёт, иди мол, встречай самолёт, он с операции солдат везёт, они по оперативной информации наркотики везут.
Встретил самолёт, сидят там солдаты, а в глазах у них тьма бездонная. Они только что в глаза смерти смотрели, тела друзей своих грузили, а я буду их шмонать. «Так, - говорю им, - если есть наркотики, бросайте незаметно под скамью, бортач потом уничтожит и выходи строиться. Внизу проверю». Конечно не стал проверять. «Шагом марш в расположение!»

Корова
Чего там вообще не было, так это молока. Связисты взялись этот вопрос решить. Купили у афганцев тёлочку, привязали возле пригорка, где травка была густая. А на пригорке радиолокатор стоит посадочный, вращает огромной антенной. Мы им говорим: «А чего у вас тёлка орёт беспрерывно, аки динозавр? Может на неё излучение действует?» «Нет, - отвечают, - мы же здесь сидим постоянно и ничего, а с коровой что сделается?» «Вы то морды пропитые, а животное создание нежное, уведите её в другое место, загубите». Не послушали они нас. Через три дня тёлка преставилась.

Джек
Была у меня в подразделении и собака. Её мой прапорщик нашёл где-то и вырастил. Звали овчарку Шериф. Хороший пёс, только пьяных и чужих не любил. Но мог шалопайствовать и убегать раз в два месяца по своим насущным делам. Любой толщины фалу перегрызал и утекал, не удержишь. Боялся он только «замполита», это связка ключей так называлась. Если он расшалится, надо было сказать: «А где мой замполит!» и погреметь ключами, сразу Шериф становился шёлковым. Вот однажды он цапнул очередного наглого пьяненького борттехника, который пожаловался на это инженеру полка. А тот как назло был кореец. Тот настрополил командира полка приказать собаку изничтожить. Легко сказать, своего товарища убить. Но приказ! Решили его спрятать на вещевом складе. Начальник склада взял его с удовольствием. Бедный Шериф, два месяца скрывался на складе, пока история с укусом забылась. Мы ходили его навещать в каземат с передачками.
Отсидел он своё, но характер не изменился.

Выходные
А выходные там всё же бывали. Это когда «афганец» дул. Буря такая пылевая. Пальцев вытянутой руки точно не видно. Война в эти дни прекращалась. За один вдох, целую жменьку пыли можно было вдохнуть в лёгкие.
Зато для борьбы с курением хорошо. Попробуй покури!

Наводчик
За то, что местное население указывало местонахождение «духов» им выплачивалось вознаграждение. Так называемый «наводчик», приходил в гарнизон со своими данными, его сажали в вертолёт, он показывал место, вертолёт отрабатывал, «наводчик» получал деньги. Вот как-то один из них пришёл к нам, чтобы подзаработать. Его посадили в вертушку на место бортмеханика. Ему всё интересно, первый раз от земли оторвался. Показывает рукой, куда лететь, по-русски не понимает совсем. Пролетая над кишлаком, ожил, замахал рукой ещё интенсивнее, показывает на один из домов. Понятно значит, где враги прячутся. Ну, из всех подвесок вдарили по дому, да ещё пулемётом пригладили. Дом в пыль. А наводчик упал на пол, бьётся в истерике головой в салоне. Непонятно, может об убиенных единоверцах так кручинится. Когда уже прилетели на аэродром, переводчик узнал причину великой печали «наводчика». Это он когда свой дом увидел с высоты, решил его экипажу показать, а те не поняли. Денег ему дали всё же. На восстановление дома.
Какое ни есть, а предательство ведь. Вот как тут не вспомнишь о тридцати шекелях?

Сохранено