Записки психиатра

borkhers — 04.04.2012
*
На одной из наших врачебных конференций особо удачно выступила молодая доктор К., недавно принятая на работу в больницу. Все рассыпались в похвалах. Лейтмотивом звучало - К. должна защитить диссертацию. Написать и защитить ее как можно скорее. Я в дискуссии не участвовал. Более того, на душе у меня было муторно.
Не то, чтобы мне не понравилось выступление К. Или - упаси Бог - я имел что-то против нее самой. Отношения наши в будущем сложились прекрасно, дело едва не дошло до служебного романа. Но благословляющая рука Спасителя погрозила мне пальцем из облака... И отношения остались прекрасными и платоническими.

*
Правда, никакая диссертация из выступления К., на мой взгляд, не вырисовывалась. Само же слово "диссертация" вызывало у меня аллергию. Причины на это были самые веские. Моя диссертация в это время была уже защищена. Более того, в кармане моего халата лежала открытка, накануне полученная из ВАКа, подтверждающая решение ученого совета Ленинградского НИИ им. Бехтерева. Только диплома еще не было у меня на руках. На это ушло еще два месяца. А до получения диплома я и слова о своей работе боялся сказать. И в том, что заветная корочка попадет в мои руки, был вовсе не уверен.
*
Это долгая история. В двух словах ее не рассказать. Тем более, что об этом мало кому рассказывал, и никогда не писал. Сегодня лишь начну. Защищаться в Одессе я не мог. как сегодня не могу, скажем, принять участие ни в одном литературном одесском издании. Я живу в специфическом городе. Уехавший отсюда двадцать лет назад папа недавно признался мне, что охотно посетил бы Черновцы, где он встретил когда-то маму, но никогда бы не приехал погостить в Одессу, где он родился и прожил почти всю жизнь - до 67 лет и где прожили по меньшей мере пять поколений его предков.. Слишком много здесь было унижений - сказал он, вздохнув. Некоторые унижения из тех, которые претерпел здесь папа я хорошо помню. Как и он помнит мои мытарства...
*
Но кроме специфики отношений в моем городе, в то время было три веских "официальных"причины, по которым я не мог здесь защищаться. Я был евреем. Я ходил в церковь, и это было известно. В отличие от царских времен статус "выкреста" никаких преимуществ не давал - напротив, ухудшал положение. И, наконец, я имел серьезные осложнения с КГБ (худшее, впрочем, было еще впереди). Мой выбор пал на Ленинград, место, где я стажировался и где выполнил к тому времени несколько научных работ. Главным врачом больницы в то время был Роман Яковлевич Марьянчик. Он написал рекомендательное письмо своему доброму знакомому Иосифу Михайловичу (Моисеевичу) Тонконогому. Работа моя в то время была на завершающей стадии. Речь шла лишь об оформлении т.н. соискательства. Я подал документы. Пока они рассматривались, произошло два события. Умер Роман Яковлевич и уехал в США Иосиф Моисеевич. Моя рекомендация - от покойника к отъезжанту не сослужила мне службу. Наоборот, профессор Б., которому "завещал" меня Тонконогий (Длинноногий - мрачно шутили мы) испугался и заявил на заседании ученого совета, что моя тема не годится. Лишь через два года он согласился стать моим руководителем... Работа к тому времени была совершенно готова.
Предстояло сдать кандидатские экзамены. Специальность я сдал в Ленинграде без всякого труда. А английский (которого я почти не знал) и философию решил сдавать в Одессе.
*
Как у нас говорят, умный, но идиот. Как я сразу не понял, что ничего хорошего из попытки хоть что-то сделать в моем городе ровно ничего не выйдет? И как этого не понял мой отец? До этого случая папа совершил лишь один неразумный поступок - дал мне читать "Швейка", заложив странички, которые мне читать было запрещено. Так что первыми строками Швейка, которые я прочел были: "Снимите штаны и ботинки... покажите...". Сдавать экзамены в Одессе - второй наш совместный неудачный вариант решения проблем...
*
Чтобы ни у кого не возникло сомнений в качестве моей работы скажу, что она легла в основу монографии выдержавшей три издания. Но это - гораздо, гораздо позже.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив