Записки антидачника 1
vsolkin — 19.04.2011
Давно это было, столько не живут. В эпоху, когда
гражданин СССР имел право только на шесть соток
дачной землицы - и ни дециметра больше.
Теща моя в те времена свершила трудовой мелиораторский подвиг.
Она чуть не уничтожила великое озеро Ханка, распахав его вдоль и поперек в порыве выполнения воли партии насчет собственного социалистического риса на прилавках трудящихся. За что и была обласкана вышеозначенной партией в виде ДВОЙНОГО дачного участка аж в двенадцать соток дикого нетронутого леса.
Впрочем нет, вру. Дикого нетронутого леса было там соток восемь. А остальное занимала… конопля! Причем самая рясная конопля из всех коноплей, которых мне довелось видеть в жизни.
Теща моя, однако, в ботанике была сильна не так, как в мелиорации – и через это необъяснимо удивлялась, откуда и зачем на ее даче под деревьями то и дело возникает в большом количестве деклассированный, но счастливый элемент.
Дикий нетронутый лес для меня завсегда был значительно интересней грядок с горькими огурцами и картошкой, ушедшей в ботву. Однако ж безопасность тещи входит в должностные обязанности зятя. Поэтому пришлось призвать друзей-таежников и извести под корень сначала, конечно же, коноплю вкупе с поселившимся в ней деклассированным элементом, а потом и дикий нетронутый лес.
При этом нетронутый лес и деклассированный элемент уничтожились под корень за один раз. А вот с коноплей пришлось повозиться. Я и раньше-то подозревал, что под волшебным растением, давшим жизнь армии деревянных остолопов Урфин Джюса, автором «Волшебника изумрудного города» была зашифрована конопля. А в процессе многолетней борьбы с сей дачной травкой – таки окончательно в этом уверился (по крайней мере, я так думал до тех пор, пока на освободившиеся от дикого нетронутого леса площадЯ теща не посеяла невинный с виду тобинамбур).
Крутое это оказалось поколение дачников. Сейчас таких не делают. Час стоймя, как патроны в рожке АКС, в самой ранней электричке. Потом – в той же позе с той же пролетарской сплоченностью еще час внутри единственного на всех рейсового ПАЗика. Потом – два часа под проливным дождем пешком. Потом – наскоро перекусить тем, что с собой приволок, под старой липой на собственной земле. И – скачками на единственный вечерний автобус. Доползти до городской гостинки в 11 квадратных метров, упасть в изнеможении, и начать ожидание следующей субботы.
Будучи абсолютно уверен, что лично меня это не коснется (этого не может быть, потому что не может быть никогда!), к теще-дачнице я относился философски. И так бы все и продолжалось, если бы не дачник-сосед.
В отличие от моей тещи, к работе своей он относился по-взрослому. И поэтому смог наворовать социалистического добра на столько, что сляпал на дачном участке нечто с крышей, стенами и запирающейся дверью.
И ведь ладно бы построил молча и запирался бы в свое удовольствие. Так нет! Перелез через межу и говорит матери моей любимой жены: «Что-то вы уж какой год под открытым небом сидите кушаете? Зятек вас что ли не любит совсем?»
Угадайте с трех раз, что было дальше?
Угадали.
Поскольку расставаться с дочерью моей тещи я не собирался, пришлось свистнуть друзей-таежников на подмогу и за три дня сваять двухэтажную избушку с балконом и верандой. Наш рукотворный памятник деревянного зодчества внушал нам уважение к самим себе целых два дня. До момента, когда его увидели моя теща и ее дочь.
- Что бы ни взялся строить охотовед, - философски и по-доброму заметила моя жена, - у него один хрен выйдет зимовье…
И стали они в этом зимовье жить-поживать и
добро в частную землю закапывать.
|
</> |