Заметили, что любители всего
такого советского почему-то совершенно не чтут великого Константина
Устиновича Черненко? Не рассуждают густо и степенно, отирая чуть
взопревшие усы, о его огромной роли в славном деле безбрежного
созидания, охватившего материальные секторы доступного
человеческому восприятию бытия в те былинные годы. Не слышно
благодарных речей и проникновенных рассказов о невиданных высот
достигшей духовности, царящей на просторах утраченной ныне отчизны
в те золотые да благодатные времена. Тихи их робкие рты, не поют
они славу великому Константину, нет огня в их
сердцах.
Скорбно признавать, но не знают
они, недостойные внуки великих дедов, не помнят назубок основные
этапы становления титана исцеляющей мысли, не блещут они знанием
деталей его непростой, а местами так и вовсе крайне загадочной,
даже мистической биографии, полной великих свершений и героических
поступков.
Не восклицают они, заламывая
худые, бледные руки, что Черненко на вас, ироды, нет, и не
рассуждают, пусть даже с некой, чуть людоедской ноткой
сладострастия, о небывалом порядке, царившем в годы мудрого
правления героического Устиныча. Увы! Нет такого. Тишина и
забвение.
Да что там! Напротив, есть
подозрения, что хорошо жившие при СССР люди, в особености 1992 года
рождения, вообще не узнают, кто это такой, случись показать им
невзначай лучезарный лик седовласого мудреца и величайшего даоса
современности. Забегают глазки то! Замечутся! От Громыки не
отличат, ей богу! Суслова в лучшем случае приплетут, начнут
заикаться, путаться, занервничают да и съедут с темы. Вот те
крест!
А ведь какие были годы, сколько
славных побед, сколько неповторимых подвигов и самоотверженных
свершений было, ребята! Знаете при Черненко какой пломбир то был?
А? Вот то-то и оно, что не знаете. В ведре продавался! В вафельном!
С шоколадной ручкой. Десять литров мороженого за пятнадцать копеек.
На каждом углу! Тёти-мороженщицы плечистые, но добрые у ларей
стояли, и по первому требованию сразу, надсадно гыкая да с
матерком, от натуги вздёргивая могучим чревом — оп, и ведро
мороженого тебе! Пожалуйста! Угощайся, октябрёнок! Набирайся
сил!
А колбаса? Да это просто боже ж
ты мой, что такое было, а не колбаса. Люди когда её ели — плакали
от счастья. Детей больных к ней прикладывали — и дети исцелялись,
вот какая колбаса была. Два рубля двадцать копеек за кило! По всему
миру рассылали кусочки, и многие чрез ту колбасу прозревали,
начинали ходить и переезжали потом в Союз, устраивались
трактористами на целину работать или сталеварами — сталь
варить!
А магнитофоны какие строили? А
джинсы! Бесплатно люди получали! Просто устроился на завод,
работаешь как человек — и на тебе, пожалуйста! Выдают бесплатно!
Носи на радость дорогой товарищ! А сносу им — нет! Потому что страх
божий имели да совестливые были все. Ну и нитки не гнилые, что
немаловажно. За гнилые и спросить ведь могли. Ибо Константин
Устинович мудро следил за всем, происходящим на белом свете из
тайной комнатки в Кремле и никогда не спал. Каждую ночь теплился
огонёк в оконце том и спокойно спалось от того всем и безмятежность
в людях была небывалая. Ибо был Устиныч земным воплощением Шивы, и
одной рукою сущее сокрушал, но другою —сызнова создавал, и тем
гармонию берёг да хранил баланс предвечный.
А они его чтить не хотят теперь
и не узнают на фотокарточках. Сволочи!