Закон что дышло,

или "телефонное право" в Париже в начале XV в.
      Принес домой "Нормандскую хронику" - вот эту:



      То, что доктор прописал и что я особенно люблю - сама хроника с дополнениями занимает двести с небольшим страниц, а вот приложения и комментарии (особенно последние) - почитай, все пятьсот страниц. Однако речь дальше пойдет не об этом, а о другом - интересном эпизоде, имевшем место быть в славном граде Париже в1407-1408 гг....



      Итак, что говорит нам "Хроника"? А вот что - в среду перед днем Всех Святых в год 1407 один школяр-бретонец и один [школяр] из Руана, сын Жана Мушьеля, магистра искусств., за свои преступления были повешены на виселице по приказу парижского прево



      Ну повесили и повесили - с кем не бывает, сколь веревочке не виться... Однако в дело вскоре вступила тяжелая артиллерия - Клирики Университета ходатайствовали за них столь настойчиво, что названный прево велел снять их тела с виселицы и погрести у Матюренов шестнадцатого мая с очень большой торжественностью. Из-за этих событий названный прево был смещен со своей должности...
      Эвона как быват - снял, торжественно похоронил да еще и должности лишился. Но история остается темной- как же все-таки развивались события, в подробностях? И эти подробности нам сообщают комментарии.
      Итак, с чего все началось? Означенные школяры были арестованы по обвинению в убийствах и разбоях на большой дороге - тати, одним словом. вместо того, чтобы грызть гранит науки, они пробавлялись особо тяжкими преступлениями. Наш прево, мессир Гильом де Тиньонвиль, памятуя о том, что Парижский университет имеет свои права, предложил его руководству самому разобраться с этим делом, однако Университет всяко открещивался от этого и даже отказался признать подозревамых своими студентами. Ладно, сказал мессир прево, не хотите - как хотите, я же исполню свой долг, и приказал арестовать подозреваемых в татьбе и сыскать на них ихнее воровство. Арестовали и сыскали - в руках опытных следаков пытанные школяры признались в своих преступлениях, были судимы и приговорены к повешению, что и было сделано ночью 26 октября 1407 г. (во избежание кривотолков и буйства студентов, которые могли попробовать отбить своих сотоварищей) на Монфоконе (знатное место, однако!).

      Вот он, Монфокон, на пригорке на заднем плане. Капитальное, однако, сооружение...



      Казалось бы, справедливость и закон восторжествовали и грех был наказан, а князь мира сего в очередной раз посрамлен. Ага, не тут то было! Сказка еще не закончилась. Узнав о казни, студенты Университета из Нормандии, среди которых было множество сторонников герцога Бургундского (ага, бургиньоны, значит), начали устраивать несанкционированные шествия и пикеты, вопия о злокозненном нарушении привилегий Университета (а наш прево был ставленнико герцога Орлеанского, т.е. принадлежал к арманьякам).

      Герцог Людовик Орлеанский собственной персоной



      Учебно-воспитательный процесс в Университете был остановлен и делегация студентов и преподавателй его подала жалобу в королевский совет, где верховодил герцог Бургундский - который Жан Бесстрашный.

      Он самый и есть - Бесстрашный as is



      Ну что, радостно потирая ручонки, сказал своим клевретам Бесстрашный, поквитаемся с клиентами Орлеанского (а надо сказать, что Людовик 23 ноября 1407 г. был убит по приказу Бесстрашного), зачистим, так-скать, полянку, посадим своего человечка на парижское превотство.

      Ассасинат Орлеанского на Старой Храмовой улице в Париже



      В общем, все сложилось как нельзя более удачно - герцога Орлеанского больше нет, можно поставить на вид его человечку - мессиру Тиньонвиллю и так далее. Короче, королевский совет по совету герцога Бургундского вынес соломоново решение - мессир прево, гм, несколько превысил свои полномочия и действовал неосмотрительно ( в самом деле неосмотрительно - надо было предвидеть, что его покровителю неожиданно так голову раскроят) и слишком поспешно. Мессир прево был смещен со своего поста и приговорен к прилюдному покаянию. В мае 1408 г. (14-го или 16-го - днем раньше, днем позже - не суть дело) Тиньонвиль вместе с палачом взобрался на Монфокон, вынул несколько, гм, подгнившие тела школяров из петли, поцеловал их, гм, в уста (если то, что он поцеловал можно было так назвать), после чего доставил, гм, тела, к собору Парижской Богоматери (да-да-да, той самой матери), где его уже ожидал ректор Университета. Последний принял "подарок" и приказал похоронить бренные останки школяров в монастыре Матюренов.
      Само собой, собравшийся на необычное зрелище парижский люд ликовал, наблюдая за тем, как публично унижают прево - народ любит, когда чиновники подвергаются наказанию, особенного столь высокопоставленные. Это тешит его, народа, самолюбие и недорого стоит верховной власти.
      И в качестве послесловия - место прево пустовало недолго, его занял, ни за что не догадаетесь, сторонник Бесстрашного П. дэз Эссар.
      Вот такая вот вышла живописная зарисовка о торжестве закона и правосудия в Париже в начале XV в... И отдельное спасибо автору перевода "Хроники" и комментариев к ней М.В. Аникиеву!