Задолго до генерала Власова.


В Кавказскую войну 19 века было много дезертиров и
перебежчиков, особенно во время восстания Шамиля. Из было
несколько сот - только зафиксированных в упоминаниях свидетельств,
сколько на самом деле было - неизвестно, возможно несколько
тысяч.
В январе 1843 года рядовой Максимов «показывает, что в
бытность его в Дарго он видел там до 15-ти наших офицеров,
которые содержались на гауптвахте под караулом, все в
колодках, а бывший унцукульский комендант в кандалах.
Означенный рядовой видел также в Дарго до 500 человек беглых
солдат наших, которые употребляются Шамилем для прислуги при
орудиях. Максимов говорит, что в Дарго не было других войск
кроме караула при пленных и что на дворе шамилева дома льются
ядра и картечи». Таким образом, целые слободы беглых русских
солдат численностью до полутысячи человек находились в горах.
Вот достоверные свидетельства этого: в показании жителя аула
Катер-Юрт Устар- хана о положении беглых русских солдат,
находившихся в Ведено и об отношении к ним Шамиля говорится:
«В Ведено их до трехсот, живут довольно хорошо и своевольны в
своих поступках». По словам майора Корганова, в одной только
Чарской области в Унцукуле и прочих селениях несколько сот
беглых русских солдат.
По показаниям эрпелинского жителя Шамсудина Амин-оглы от
18 апреля 1844 г. «в Даргах находится 400 русских солдат
беглых и пленных; все они живут вместе в отдельной казарме.
Солдаты эти через каждые 2–3 дня являются на учение под
командою выбежавшего из России солдата по имени
Идриса».
Р. М. Магомедов в своей работе отмечал, что в Имамате было
более 15 специальных урочищ, заселенных перебежчиками. В
среде горцев было в ходу выражение «свои русские».
Руководители горцев и, прежде всего, имам Шамиль поощряли
и всячески поддерживали перебежчиков. Так, в 1844 г. в письме
Шамиля об оказании помощи перебежчикам читаем: «Знайте, что
те, которые перебежали к нам от русских, являются верными
нам... Эти люди являются нашими чистосердечными друзьями...
Создайте все условия и возможности к жизни. Явившись к
правоверным, они стали также чистыми людьми». Еще в 1842 г. в
рапорте генерал-майора Ольшевского генерал-лейтенанту Граббе
о мерах предотвращения дезертирства нижних чинов сообщается о
перемене отношения имама к дезертирам: «Ныне Шамиль
постановил давать свободу всем военным дезертирам. Шамиль дал
им оружие и отвел им землю в Даргах для поселения; но пока
они выстроят себе дома, Шамиль дозволил им жить у кунаков».
Соблюдение принципа веротерпимости и национальной
толерантности в Имамате, отмечаемое историками, ярко
подтверждается тем фактом, что Шамиль разрешил русским
перебежчикам совершать православные обряды не где-нибудь, а в
столице своего шариатского государства. Принявшие же ислам
женились на горянках и полностью вливались в жизнь
горцев.
Насколько прижились беглые и пленные солдаты в чеченских
аулах свидетельствует сам наместник А. И. Барятинский:
«Постепенно скопилось в горах... довольно большое число
пленных и беглых нижних чинов, которые, оставаясь между
горцами долгое время, освоились с их образом жизни и нравами,
а некоторые женились, прижили семейства и даже обратились к
мусульманству, хотя большей частью только по наружности, а не
по чувству религиозного убеждения».
Израильский историк М. Гаммер отмечал, что особое значение
«имам придавал женитьбе обращенных пленников на горянках. Он
даже издал распоряжение, согласно которому девушка,
вступившая в предосудительную связь с пленником, освобождалась
от наказания, если выходила за него замуж. Эта сторона быта
настолько занимала Шамиля, что он лично совершал обряд
бракосочетания»
(по материалам исследования - Овсянников Д. «Инородцы» в рядах горцев в период Кавказской войны. ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. № 3. 2008