Йентль, или безумству храбрых поём мы песню

Но лучше по порядку.
-- Так когда ты хочешь начать рассказывать родителям и друзьям? -- всё спрашивал меня Ыкл.
-- Я пока не знаю, -- качала я головой, -- но точно не сейчас. Надо чтобы момент был подходящий. Сначала надо понять что всё в порядке, что всё хорошо, пол узнаем, посчитают все руки, уши, ноги, что там ещё считают...
-- Да-да, -- радостно подхватил он, -- потом в школу пойдёт, в университет, поступит в аспирантуру и вот тогда! Тогда-то точно можно будет рассказывать!
Не то чтобы он был совсем не прав. Моя бы воля -- так, наверное, и было бы. Впрочем, нет. О. я рассказала почти сразу: надо же мне было хоть кому-то рассказать.
-- Вот зараза, -- смеялась она в телефон, -- подробностей давай!
-- Вот тебе подробности, -- прорывалась я сквозь её смех, -- пошла я сегодня к врачу и говорю: послушайте, говорю, своей машинкой сердцебиение. Ну, что оно там есть. А она мне отвечает: я, конечно, попробую, но срок очень маленький, так что ты не особенно надейся. Нет, бывает конечно, что и в восемь недель уже слышно, но редко. И вот, принесла она свою дьявольскую машинку, водит мне по животу и вдруг, раз -- слышишь, говорит? Вот оно. Потом задумчиво посмотрела и добавила: вот если бы ты была ещё худее, быстрее нашли бы.
-- Если бы ты была ещё худее, -- прервала меня О. -- вам не понадобилось бы ничего слушать! Всё было бы видно как на ладони!
-- Ну да, -- согласно кивнула я трубке, -- что-то в этом духе она и пробурчала.
Мне вручили большую оранжевую папку и строго-настрого наказали не расставаться с ней никогда. В смысле, ближайшие девять месяцев.
Зимой нам сообщили: девица, однако! Ыкл всё ходил вокруг монитора и улыбался. Девица, однако.
-- Слушай, -- задумчиво читал Ыкл какие-то документы, -- тут написано, что начальнику тоже надо сообщить.
-- Чего это? -- поразилась я, -- я уже и так согласилась рассказать родителям. Всем. А начальник через пару месяцев сам всё увидит
-- Дорогая, -- ласково погладил меня Ыкл, -- через пару месяцев все увидят готовый продукт. А сообщить надо бы сейчас. Тут так написано.
Мой начальник/коллега всё переспрашивал: в смысле вы прямо вот сейчас беременны? и прямо вот сейчас уже на седьмом месяце? вот мы тут говорим с вами, а вы немножечко на седьмом месяце? Да, -- довольно смеялась я, вращала глазами и добавляла, -- но это строго конфиденциально. Только для вас и бюрократов. Так-то ни за что не рассказала бы. Он посмотрел на меня и усмехнулся -- верю!
Потом-то, конечно, уже все заметили. Поздравлять подходили: ну что, спрашивали, ближе к июню, да? И хитро подмигивали. Отчего ж к июню, серьёзно отвечала я, в любой момент сейчас. Люди кашляли в кулак и, на всякий случай, отходили.
За неделю до предполагаемого события мы поехали на конференцию. На поезде, конечно. Я честно ходила на лекции, несмотря на то, что казалось, что университет не пару километров от жилья, а, минимум, пятнадцать. Мы поднимались по крутому подъёму, я цеплялась за Ыкла и всё ныла -- вот до того столбика, а потом передохнём, ладно? Ладно, соглашался он, но тогда есть шанс, что мы дойдём только к закату.
В больницу я уезжала радостная: столько простых чисел на этой неделе -- семнадцатое, девятнадцатое, в крайнем случае, двадцать третье! В этот раз, радостно думала я, точно будет простое. Но у неё были свои планы и она появилась двадцатого. Всего через пару часов после окончания девятнадцатого. Я уговаривала изо всех сил, но она была непреклонна. Не нужны мне твои простые числа, мамаша, я когда хочу, тогда и рожусь, поняла? Я всё поняла. Поняла, к примеру, что она меня, если что, одной левой. Впрочем, чадо первая начала и благополучно продолжает. И хорошо, что так.
На третью бессонную ночь, всё ещё в больнице, засыпая на ходу и пытаясь понять как может быть так, что такой симпатичный (совершенно объективно) и такой спокойный днём ребёнок, ночью вдруг устраивает вот такое, я поняла. Этому есть только одно разумное объяснение. Ровно в половину двенадцатого на землю с небес спускаются демоны. Они приближаются к ней и шепчут прямо в ухо: они рассказывают ей о том, что если она сей же час не поборет их, то они, в свою очередь, уничтожат и маму, и папу, и старшую сестру. А потом и вообще всех. И тогда она останется совершенно одна. И она, будучи необычайно ответственной, отважно с ними борется до половины шестого утра -- до самого рассвета. И вот, победив их всех на рассвете, она обессиленно засыпает и весь день ей приходится исключительно спать, есть и копить силы на следующую ночь. И пока они приходят, она никак не может спокойно спать (простите, родители, вас же спасаю!), а то, что с ней заодно не спят все -- так то побочный эффект, что ж поделаешь.
Что могу ещё сказать. Мы уже дома, теперь она борется с демонами дома, а мы бросаем жребий кому в этот раз помогать ей в этой нелёгкой борьбе. Одно знаю точно -- когда-нибудь она их всех победит и мы сможем спать целую ночь. Вместе. И до того, как придёт время поступать в аспирантуру. Впрочем, говорят, спокойно спать мы не будем уже никогда. Но это мы и так уже знали.
Прекрасного всем вечера и спокойной ночи!
Ваша Я.
P.S. Пишу телеграфно, так как надо набраться сил, а то опять до рассвета, видимо, некоторым предстоит бороться, а некоторым другим помогать.
|
</> |