«Я просто попала под замес»

МФЦ

Было просто тепло, просто заканчивалась весна, все просто занимались своими обычными делами. Тем днем в конце мая 2021 года группа петербуржцев пришла в МФЦ зарегистрировать договор купли-продажи квартиры. Л. сопровождала группу как специалист по недвижимости. Она, собственно, и вела эту сделку. Ее родной брат — юрист со стороны покупателя. Позже участники процесса — а это 10 человек — станут свидетелями произошедшего. В этом же статусе некоторые будут проходить по делу.

А в тот злополучный день все они встретились в МФЦ, получили талон, в указанное время отправились к окну сдавать документы. Присутствие Л. при этом не требовалась, и она отошла в дальний конец помещения — зарядить телефон.

— Минут через сорок, поскольку процедура регистрации небыстрая, ко мне подошла женщина в черной форме, — рассказывает Л. — Не представилась и спросила, почему я без маски. При этом мы практически полчаса стояли напротив стойки информации, и нам никто не задал такого вопроса. Женщина стала требовать, чтобы я надела маску. Я ответила, что у меня проблемы со здоровьем — хронический тонзиллит и аллергия. В маске все это мгновенно обостряется.

Угрожая вызвать полицию, сотрудница предложила Л. покинуть помещение. Из-за телефона та не вышла сразу. Да и заряжала мобильник в стороне, поэтому не считала, как сама говорит, что представляет какую-то опасность для окружающих.

Когда все документы были оформлены и компания направилась к выходу, Л. остановил полицейский в звании лейтенанта (далее мы так и будем его называть). Стоит пояснить, что маска на лице молодого человека закрывала лишь рот. Эта деталь имеет значение, ведь именно маска (а точнее, отсутствие таковой) стала триггером процесса. То, что случилось дальше в самом помещении и на прилегающей к нему территории, зафиксировало сразу несколько камер (видео есть в редакции). Отснятый материал дает полную картину происходившего.

Итак: по просьбе Л. лейтенант предъявляет свои документы. Снимать их запрещает, позволяя лишь проговорить на камеру данные. Следуя ФЗ «О полиции», после этого он был обязан сообщить причину и цель обращения. Такой порядок закреплен в статье с символичным названием «Соблюдение и уважение прав и свобод человека и гражданина». Кроме мотивов задержания, сотрудник полиции должен разъяснить гражданину его права и обязанности, в том числе — на отказ от дачи объяснений. Но в нашем случае алгоритм действий выглядел иначе: от женщины потребовали документы.

— У меня нет с собой, — ответила она.

— Ваши фамилия, имя, отчество?

— Меня зовут Л.

— Вы отказываетесь предоставлять документы, правильно? Пройдемте со мной.

— Обоснуйте, пожалуйста.

— Я еще раз повторяю: пройдемте, пожалуйста, со мной в автомобиль. В противном случае будет применена физическая сила.

Задержание

Уже через минуту (время зафиксировала камера) после начала разговора лейтенант заламывает женщине руку и ведет на выход. На все ее вопросы как мантру повторяет одно и то же: «Пройдемте к автомобилю». А около него разворачивается второй акт: «пройдемте» сменяется на «присаживаемся».

«Приглашение» лейтенант за неполные четыре минуты произносит 15 раз. И активно «помогает» задержанной присесть. Она, в свою очередь, равно как и свидетели (это ясно по репликам), не понимает, почему ее скрутили и запихивают в машину. Наконец лейтенант снисходит: на вас, говорит он, будет написано заявление от сотрудника службы охраны. Будущее время употреблено неслучайно. Заявление действительно организуют — задним числом. А пока второй полицейский по рации просит отправить свободный экипаж к МФЦ — на подмогу. Его коллега тем временем продолжает «упаковывать» задержанную.

— Я пойду зафиксирую все травмы, вы за все ответите, — пытается возражать Л.

— Вы угрожаете мне?

— Я не угрожаю, а предупреждаю.

— Я очень рад.

— У вас есть законные основания меня задерживать?

— Ноги вставляем в автомобиль.

— Объясните, на каком основании?

— Женщина, присаживайтесь, я вам уже все объяснил два раза.

— Нет, не объяснили, объясните сейчас на камеру.

— Присаживайтесь в автомобиль. Я не попугай объяснять по 4–5 раз.

— Я закон не нарушала.

— Вы отказались мне представляться. Для установления личности будете доставлены в полицию.

Последний раз предупреждаю: для доставления вас в полицию в отношении вас будут применены специальные средства — электрошокер — в соответствии с федеральным законом. Вы отказываетесь выполнять мои законные требования?

— Я не отказываюсь, объясните мне.

Подмога

С мигалками и сиреной с разных сторон появляются сразу два экипажа полиции.

Из одной машины выходит сотрудник в бронежилете, из другой — с дубинкой. Судя по количеству полицейских, мы наблюдаем не локальное задержание, а полноценный захват.

Приехавшие пытаются помочь коллегам. Сначала — вербально. Призывают отойти на социальную дистанцию и не мешать действиям полиции при исполнении. Предъявить нагрудный знак сотрудник в бронежилете отказывается — амуниция не позволяет. В какой-то момент тактика стражей порядка меняется.

— Они видели, что люди снимают, — продолжает Л., — и создали заградительный барьер. Скорее всего, чтобы никто не видел, что происходит. А он (лейтенант) применил ко мне электрошокер. Не знаю, что после этого с организмом происходит, но наступает полное обезвоживание. Говорить даже не можешь — ужасно! Когда второй раз применили, я на несколько секунд потеряла сознание, и полицейский запихнул меня в машину.

А для верности начал утрамбовывать уже внутри салона, что видно на съемке.

Перед этим слышны звуки шокера и крики. Придя в себя, Л. пытается на камеру рассказать, что произошло. Но после применения спецсредства говорит с трудом. У самого лейтенанта маска к тому времени болтается уже на подбородке.

Люди на улице продолжают снимать. Некоторые комментарии свидетелей отчетливо слышны на предоставленных нам записях:

— Пять машин вызвать, столько бензина сжечь, чтобы одну бабу затащить…

— …с электрошокером!

— Позор!

Позже в постановлении об избрании меры пресечения (копия есть в редакции) поведение Л. квалифицируют так: «Нанесла своими ногами не менее трех ударов по нижней трети левого бедра, чем причинила сотруднику телесное повреждение в виде ушиба мягких тканей, физическую боль, а также нарушила нормальную деятельность органов власти и подорвала их авторитет».

ОВД

В своем рассказе Л. постоянно упоминает даты и время. Кажется, это для нее имеет особый смысл. Ей важно буквально пошагово восстановить всю цепь событий.

— Меня привезли в полицию и сразу завели туда, где находятся задержанные, — видимо, для психологического воздействия. Там такие лица сидели… Когда вмешался начальник, вывели в холл перед окном дежурной части. Здесь и находилась все время. А полицейский, который меня задержал, уехал в МФЦ за заявлением. Она (сотрудница) писала под диктовку, свидетели есть — люди, которые оставались в МФЦ.

Один из полицейских объяснил наконец, что меня задержали на основании 121-го постановления губернатора [Санкт-Петербурга], потому что я была без маски. Поскольку у меня проблемы с этой маской возникали постоянно (раздражения, кожные высыпания), я стала изучать все законы по масочному режиму. В постановлении, на которое они ссылались, написано «рекомендательный характер». Я специально сделала распечатки и выделила (нужный пункт, в том числе в разъяснении Верховного суда от 13.08.2020), чтобы ко мне не было претензий.

Я все же уточняю, насколько жестким был в тот период масочный режим — не продекларированный, а на практике.

— Я почти везде ходила без маски, — отвечает Л. — В магазинах где-то спрашивали, а где-то нет.

— А в метро?

— Когда как.

— В МФЦ в день происшествия только вы оказались без маски?

— Нет, были люди без масок. Я просила следователя запросить видео оттуда. Она ответила, что все удалено.

Замечу, что на съемке из отделения маска на лейтенанте уже совсем не по форме. Зато аргументация на этот счет железная: «Когда вы стоите в полутора метрах от меня, я могу быть вообще без маски», — заявляет он.

В соответствии с КоАП (ст. 27.5) максимальный срок административного задержания — три часа с момента доставления в ОВД. Л. держали гораздо дольше. Уже и документы были предоставлены, и личность установлена. Но только в 11 вечера ее пригласили для составления объяснения. Домой отпустили ближе к полуночи.

Уже потом женщина узнала, что было возбуждено административное производство.

Предполагалось, что ей назначат штраф за отсутствие маски. Но почему-то делу не дали ход. Да, в принципе, кардинально поменялось все.

— Из отделения я сразу поехала в травму, — рассказывает Л. — Насколько помню, было уже 0.38.

Я не могла наступать на ногу, в которую ударили электрошокером, боль была жуткая. Врач взял объяснение, зафиксировал все (копия заключения есть в редакции). А на следующий день, когда проявились синяки, я приехала в этот же травмпункт еще раз.

Это было только начало длинной череды событий — абсурдных и даже диких.

Следствие

Через три дня после описанных событий Л. позвонила женщина, представилась районным следователем. Назвала адрес, по которому надо явиться.

— Я приезжаю. На доме по указанному адресу — никаких опознавательных знаков, — продолжает Л. — Ни вывески с названием организации, ни охраны на входе. На кабинете — только номер.

— Удостоверение следователь вам предъявила?

— Никаких документов не показала. Сразу сообщила: на вас заведено уголовное дело по ст. 318 УК РФ (применение насилия к представителю власти. — О. П.).

Почему действия женщины квалифицировались именно так, а не по ст. 19.3 КоАП РФ «неповиновение требованиям сотрудника полиции, создание им препятствий в выполнении служебных обязанностей»? В этом случае предусмотрен штраф либо арест до 15 суток. Съемки на месте велись с разных ракурсов и минимум с пяти телефонов. Нанесение побоев полицейскому не просматривается ни на одном. И как, собственно, это мог сделать человек, которого обработали электрошокером? Более того: снятый материал Л. сама сдала следователю в присутствии адвоката на диске, как того требуют внутренние правила. Зачем человеку, якобы совершившему насилие в отношении представителя власти, добровольно приносить этой самой власти доказательства против себя? Наконец вопрос: а видеоматериал смотрел кто-то, при вынесении приговора его учитывали?

— После допроса следователь дает мне распечатку, — рассказывает Л. — А там зафиксировано совсем не то, что я говорила. С моих слов она исправляет — я читаю, подписываю. Потом неожиданно находит ошибку. Что-то там подправляет и дает мне подписать другой экземпляр — якобы исправленный. Только позже я поняла: всем свидетелям она давала на подпись свою версию. Просто подлог документов открытым способом. Отпустила меня со словами: «Я считаю, что вы должны пройти психолого-психиатрическую экспертизу, потому что вы невменяемая» (в качестве основания назвала статьи УК, которые к СПЭ не имеют никакого отношения. — О. П.).

Экспертиза возникла, думаю, когда я на их документах везде писала «не согласна». А где значилось «обвиняемая», добавляла «не».

Поясним: по закону гражданин вправе изложить в протоколе все обстоятельства, которые считает нужными, и убедиться, что все строки в нем заполнены (пустые должны быть перечеркнуты, чтобы исключить факт внесения какой-либо информации без его ведома). Если не согласен с содержащейся в нем информацией, может сделать пометку «не согласен с протоколом». И отказаться его подписывать.

Л. рассказывает, что даже на ксерокопии постановления видно: основание, по которому возбудили уголовное дело, дописано другой ручкой, другим почерком и, возможно, в другой день. Подписи Л. под документом не было, и этим, судя по всему, воспользовались. Л. настаивала на экспертизе, называла дело сфабрикованным, сомневалась в изложенной версии событий, не соглашалась с позицией следствия. Этого было достаточно, чтобы возникли «сомнения» в вменяемости подследственной.

Что любопытно, претензии к изложению сути дела возникли и у районного судьи. Получив протокол и прочие материалы, она после проверки их вернула. В определении указано, что протокол задержания составлен с существенными процессуальными нарушениями, не позволяющими рассмотреть дело по существу. Увы, эта заминка не остановила уже запущенный процесс.

С Л. взяли подписку о невыезде. После чего вызовы в учреждение без названия стали регулярными. На все встречи Л. вызывали по телефону. По повестке вызвали лишь однажды.

Л. тем временем направила официальные письма в прокуратуру, Главное следственное управление СК РФ по СПб и в МВД. Хотела выяснить как минимум, в какую организацию ее с такой педантичностью вызывают на допрос и насколько легитимны действия задержавшего ее полицейского. Все заявления сдала лично. На всех есть входящие номера. Без реакции, пусть и формальной, такие документы остаться не могли. Можно предположить, что и они сыграли свою роль в этом деле.

Экспертиза

— Мне на каждой встрече постоянно говорили, что я должна пройти экспертизу (судебно-психиатрическую. — О. П.), — продолжает Л. — «Мы за вами приедем», «Мы вас отвезем». Любыми путями хотели меня туда доставить. На одной из встреч следователь даже сказала: если вы не захотите по-хорошему, все равно ее пройдете — по-плохому.

ПРОДОЛЖЕНИЕ