War Of The Windsors. Часть 1.

euro_royals — 28.08.2023

Найджел Которн, который пару лет назад написал книгу о принце Эндрю, в четверг, 31 августа, выпустит свое новое творение - War Of The Windsors: The Inside Story Of Charles, Andrew And The Rivalry That Has Defined The Royal Family (Война Виндзоров: Тайная история Чарльза, Эндрю и соперничества, которое определило королевскую семью). Отрывками автор поделился с ДМ.

Каждое утро ровно в 7 утра няни Хелен Лайтбоди и Мейбл Андерсон открывали шторы в детской принца Чарльза в Кларенс-хаусе, и день начинался. Мисс Лайтбоди была старомодной ревнительницей строгой дисциплины, чье слово было законом. Никому не разрешалось вмешиваться в установленный ею распорядок дня.

После завтрака, в 9 утра, его отводили на получасовую встречу с матерью, принцессой Елизаветой, а затем возвращали в детскую. Вечером она навещала его там, когда его купали и укладывали спать.

Это если он вообще ее видел. В 1949 году, менее чем через неделю после первого дня рождения мальчика, принцесса присоединилась к своему мужу принцу Филиппу в первом из нескольких длительных пребываний за границей в качестве жены офицера военно-морского флота. Хотя это означало, что ее маленького сына приходилось оставлять с нянями на несколько месяцев, принцесса наслаждалась жизнью за границей, представляя себя «всего лишь женой офицера ВМФ».

Во время одной из поездок Чарльз заболел тонзиллитом, но ни один из его родителей не вернулся в Лондон, чтобы ухаживать за сыном. В то Рождество Чарльз отправился в Сандрингем, где научился кланяться своему деду, королю Георгу.

Принцесса Елизавета вернулась в Англию только на Новый год, когда была беременна Анной, а Филипп ушел в море. После родов она осталась, чтобы отпраздновать второй день рождения Чарльза в ноябре, но почти сразу же вернулась к Филиппу на Мальту.

Поскольку здоровье короля ухудшилось, Елизавете и Филиппу пришлось совершить стремительный тур по Канаде и США, пропустив третий день рождения Чарльза. Они были вместе на Рождество, но затем его родители уехали в тур по Содружеству. Единственные объятия и поцелуи, которые он получал, исходили от бабушки.

Чарльзу было всего три года, когда его дедушка умер в феврале 1952 года. Его родители были в туре по Кении и вернулись на следующий день, но времени для встречи было мало, поскольку его мать была сразу же провозглашена королевой.

Семья переехала в Букингемский дворец, где Елизавета и Филипп заняли апартаменты на втором и третьем этажах, а Чарльзу, Анне и их няням предоставили шестикомнатные апартаменты, расположенные этажом выше.

«Если раньше его мать была загадкой для принца Чарльза, — заметил Мартин Чартерис, бывший личный секретарь королевы, — то после того, как она стала королевой, она стала еще большей загадкой и могла проводить со своими детьми еще меньше времени».

Когда она была в Лондоне, аудиенции Чарльза с его матерью сократились до 15 минут утром и вечером.

Тем не менее, ему и Анне удалось понаблюдать, как она ходила взад и вперед по спальне, тренируясь удерживать на голове корону Святого Эдварда.

Чарльз получил особое, расписанное вручную приглашение на коронацию своей матери в Вестминстерском аббатстве. В темно-синих шортах и белой атласной рубашке с рюшами, с приколотой медалью, он сидел рядом с бабушкой, его темные волосы были напомажены. Не имея четкого представления о том, что происходит, он ерзал на протяжении всей церемонии. Позже, на балконе Букингемского дворца глядя на огромные толпы и солдат внизу, он начал понимать, насколько он отличался от других детей. Это встревожило его.

Когда приближался его пятый день рождения, его игрушки исчезли из одной их детских комнат, и появились письменный стол, классная доска и суровая гувернантка из Глазго по имени Кэтрин Пиблс – мисс Пи, или сокращенно Мисспи. Она обнаружила, что у него уязвимое эго и ему не хватает уверенности в себе.

«Он был не очень способен в арифметике», — сказала она. Если его исправляли, он приходил в подавленное состояние до конца дня. Она находила его если не тупицей, то ничем не примечательным учеником. «Он очень отзывчив на доброту, — сказала она, — но если вы повысите на него голос, он снова замкнется в свою скорлупу».

Королева и принц Филипп редко бывали рядом, чтобы давать советы или ободрять. Чарльз надеялся, что его родители останутся в Лондоне на его день рождения. Вместо этого они отправились в Сандрингем, ненадолго вернулись, а затем отправились в семимесячный тур по Содружеству.

Когда его мать вернулась оттуда, Чарльзу пришлось 20 минут ждать в конце очереди высокопоставленных лиц, приветствовавших ее. Затем он был удостоен рукопожатия, как и все остальные, вместо объятий, прежде чем она продолжила приветствия.

Во время одного из долгих отъездов дочери королева-мать написала ей: «Ты найдешь Чарльза намного старше и очень милым. Он очень ласковый. И очень нежно любит тебя и Филиппа.

Создается впечатление, что Елизавета стала чужой для собственного сына.

Чарльзу пришлось столкнуться с дальнейшим разочарованием, когда было принято решение, что он больше не будет получать домашнее образование. «Королева и я хотим, чтобы Чарльз ходил в школу вместе со своими ровесниками», — сказал Филипп.

На самом деле Филипп был обеспокоен тем, что Чарльза изнежили его няни и королева-мать, и вместо этого хотел закалить его. «Он думал, что Чарльз изнеженный, — сказал Майк Паркер, конюший Филиппа, — совсем не похожий на свою сестру». Именно Анна была зеницей ока Филиппа – громкая, шумная, бесстрашная. «Она была гораздо более сильной и экстравертной личностью, — сказала няня Мейбл Андерсон. - Она не то чтобы оттесняла Чарльза, но была более решительным ребенком. По сути, он был довольно застенчивым мальчиком».

Когда королева посадила Чарльза верхом на лошадь в возрасте четырех лет, он был в ужасе и умолял, чтобы его сняли. В этом же возрасте Анна попыталась выхватить поводья у конюха и понестись вскачь самостоятельно. Королева-мать поощряла интерес Чарльза к искусству, особенно к музыке и балету – вещам, которые его отец считал слабыми.

Если Филипп говорил Чарльзу грубое слово, мальчик заливался слезами.

Хотя Мейбл Андерсон не была противницей шлепков, она уделяла время, чтобы утешить и успокоить Чарльза. Она стала его суррогатной матерью, и Чарльз называл ее «пристанищем безопасности; она поддерживала меня».

Что касается его реальной матери: «Не то чтобы она была отстраненной или даже холодной, - объяснил г-н Чартерис. - Но она была очень бесстрастной. И она считала, что Филипп был главным. Она никогда бы не посягнула на его авторитет. Даже несмотря на то, что он был очень суров с Чарльзом».

Он не был готов к школе. Когда ему рассказали о планах его образования, Чарльз спросил: «Мама, а что такое школьники?»

Для него было невозможно испытать жизнь обычного школьника, когда каждое утро его встречала жена директора, когда он приходил в школу Hill House Preparatory School, за магазином Хэрродс, а в конце дня провожал директор.

Поскольку было сочтено неуместным наследнику престола пользоваться общественным бассейном, были наняты два черных такси, чтобы возить Чарльза и его одноклассников в бассейн в Букингемском дворце. Однако он ездил на автобусе с другими детьми, чтобы играть в футбол на школьном спортивном поле. Но Чарльз не был спортсменом – он не был физически крепким и был склонен к простудам, гриппу и тонзиллиту.

Как следствие, он часто отсутствовал в школе, что мало помогало его образованию и уверенности в себе. Ситуация улучшилась, когда в 1957 году ему удалили миндалины, хотя ни его матери, ни отца не было у его постели.

В очередной попытке закалить его, Чарльза в возрасте восьми лет отправили в Чим, школу-интернат в Хэмпшире.

Принц Филипп пошел туда после того, как его оставили родители. Режим школы был назван «спартанским и строгим».

В свой первый день он приехал на «Ягуаре» со своими мамой и папой. Исполнив свой долг, они умчались. Чарльз не очень хорошо воспринял то, что его оставили. Первые несколько ночей в общей спальне, которую он делил с семью другими мальчиками, он по всей видимости плакал в подушку. Было отмечено, что он нелегко сходился с другими мальчиками.

Остальным мальчикам, в свою очередь, было непросто подойти к нему. Он проводил время за письмами матери и бабушке, умоляя позволить ему вернуться домой.

Хотя его родители просили школу относиться к Чарльзу как к любому другому мальчику, некоторые учителя обращались с ним мягко. Другие, стремясь выставить напоказ свои демократические полномочия, жестко обращались с ним. Школьники были примерно такими же: одни подлизывались к наследнику престола, другие воспользовались возможностью поиздеваться над своим будущим королем. Были и те, кто стремились полностью его игнорировать.

Предвидя, что у его сына могут возникнуть проблемы в школе, принц Филипп поручил двум своим военным адъютантам дать Чарльзу несколько уроков по самообороне. За пять лет своего пребывания в Чиме он дважды дрался в общежитии, после чего его выпороли сотрудники, которым, похоже, нравилось назначать наказание. Но конфликты были редкостью. Чарльз был совершенно не приспособлен к бурной жизни в школе-интернате для мальчиков и вел себя как можно сдержаннее.

Хотя его знания математики не улучшились, он хорошо успевал в английском языке и научился декламировать длинные отрывки из Шекспира. Сообщения о его успехах просачивались в прессу, пока королева не пригрозила забрать его из школы, если они не прекратят. Но тем не менее она проигнорировала просьбы Чарльза разрешить ему покинуть Чим.

У него не было никакой возможности адаптироваться. Да и как это было возможно, учитывая, что однажды субботним днем в июле 1958 года его и группу других мальчиков вызвали в кабинет директора, чтобы посмотреть церемонию закрытия Игр Британской империи и Содружества из Кардиффа по телевизору.

Предполагалось, что королева будет там, но ей пришлось остаться дома после операции на носовых пазухах. Однако она записала обращение. «К моему совершенному ужасу, — сказал Чарльз, — я услышал голос моей мамы», когда она объявила о своем намерении сделать его принцем Уэльским.

«Все остальные мальчики обернулись и посмотрели на меня», — вспоминал Чарльз. Теперь Чарльз увидел ужасную правду. Он влип. Это тупик.

Одноклассники не впечатлились. Хотя на его школьной сумке красовалась монограмма HRH («Его Королевское Высочество»), среди мальчиков он был известен как толстяк. Загадочным образом его сделали капитаном школьной футбольной команды. Результаты оказались разочаровывающими.

Во время пребывания в Чиме Чарльз заразился особо опасным штаммом гриппа, а затем ветряной оспой. Он упал с лестницы и сломал лодыжку. Но ни разу его мать и отец не навещали его.

Позже, когда ночью на машине скорой помощи его доставили в больницу Грейт-Ормонд-стрит для экстренной аппендэктомии, королева осталась спать в Виндзоре.

Чарльз стал старостой, несомненно, благодаря своим заслугам. Когда его спросили, понравились ли ему пять лет в Чиме, он ответил: «Я терпеть это не мог». Но было одно выдающееся событие. Его пригласили дублером на роль герцога Глостерского – будущего Ричарда III – в школьном спектакле. В последнюю минуту основной актер не смог, поэтому роль пришлось сыграть Чарльзу. Королева и принц Филипп, как обычно, не смогли присутствовать. Когда опустился занавес, на сцену вышел директор школы и объявил, что королева только что родила еще одного мальчика, принца Эндрю.

Уже в тот момент Чарльз был отодвинут на второй план своим младшим братом.

Хотя королева отсутствовала по официальным делам во время многих ключевых моментов детства Чарльза, когда в 1960 году появился Эндрю, она находилась на троне уже восемь лет. Она больше не была молодым монархом и могла обрабатывать красные чемоданчики с государственными бумагами вдвое быстрее.

Наконец она ощутила радости материнства – смеялась, улыбалась и хихикала вместе с младенцем. Она вообще отказалась от вечерних мероприятий и взяла годичный перерыв в государственных визитах и турах по Содружеству, чтобы проводить время со своим сыном.

Первые полчаса после завтрака были посвящены малышу Эндрю. Государственные дела могли подождать. Она проводила с ним еще полчаса, когда няня Мейбл Андерсон приносила его вниз в середине утра.

В обеденное время королева отправлялась в детскую. Послеобеденные мероприятия были сведены к минимуму, чтобы она могла вывезти его в сад.

Во время чая она снова поднималась в детскую. А если у Мейбл Андерсон был выходной, королева кормила Эндрю вечером, купала его и укладывала спать – чего был лишен Чарльз.

Поскольку родители гораздо чаще находились дома, Эндрю рос в безопасной семейной атмосфере, больше, чем когда-либо испытывал Чарльз.

Принц Филипп называл Эндрю «Боссом», поскольку он был своенравным и сдержанным. Однажды, после шуточного боксерского поединка перед сном, Эндрю ударил его в глаз. В тот вечер на премьере фильма Филипа спросили, откуда у него фингал. «От Босса», — сказал он. Все подумали, что он имел в виду королеву.

Младенца Эндрю настолько оберегали от прессы, что поползли слухи, что он недоразвитый.

Филипп был полон решимости положить этому конец. После Trooping the Colour в 1961 году королева появилась на балконе Букингемского дворца с 16-месячным Эндрю на руках. С ребенком все было хорошо: Эндрю, в отличие от Чарльза, был необычайно крепок и здоров. Королева объяснила это временем года, когда он родился. «Я думаю, что дети всегда развиваются лучше, если они рождаются перед весной и летом», — сказала она.

Эндрю также могло пойти на пользу отсутствие ушедшей на пенсию суровой Хелен Лайтбоди. Имея свободное время, королева теперь могла воспитывать ребенка в соответствии со своими представлениями: регулярное питание, мало сладостей, ранний отход ко сну и много свежего воздуха.

Эндрю каждый день проводил долгие часы в саду, тепло или холодно, сыро или сухо. Если шел дождь, коляску ставили с поднятым капюшоном под навесом входа в дворцовый сад. Патрулирующие полицейские выполняли функции нянь. Если он плакал по какой-либо причине, телефонный звонок заставлял Мейбл Андерсон поспешить к нему из детской.

Для Елизаветы дни младенчества Эндрю пролетели слишком быстро, и ее годовой отпуск закончился слишком скоро.

Она сожалела, что была в семинедельном туре по Индии, Пакистану и Непалу, когда он произнес свои первые слова и сделал первые шаги.

Когда королева вернулась, она обнаружила, что Эндрю уже не ребенок, а смелый маленький мальчик.

Хотя Чарльзу и Анне никогда не разрешалось заходить в ее кабинет днем, с Эндрю она сочетала работу с радостями материнства.

Королевские помощники видели, как он играл со своими игрушками на полу рядом со столом, где королева занималась государственными бумагами.

Действительно, иногда они обнаруживали королеву, какой бы исполнительной она ни была, если дело касалось работы, играющей на полу с Эндрю, в то время как вокруг бегали корги.

Его образование началось в два года. Королева была его первым учителем. После завтрака он сидел у нее на коленях, пока она учила его алфавиту, счету и определению времени.

Она также учила его верховой езде, отведя его на первые уроки в Королевские конюшни рядом с дворцом. Посадив его на маленького шетландского пони, она возила его по двору. Позже у него появится собственный пони Динки.

Пока королева была в туре по Австралии и Новой Зеландии в день его третьего дня рождения, она не забыла позвонить и поздравить его. Были и обязанности. Королева поручила ему кормить собак и следить за тем, чтобы у них всегда была питьевая вода – эту обязанность она, как любительница собак, всегда выполняла сама.

Эндрю подшучивал над персоналом, таская ножи и вилки, когда лакей накрывал на стол, и, хихикая, прятался за стулом с украденными столовыми приборами. У часовых, охранявших Букингемский дворец, оказывались связанными шнурки. В детской он разбил радио, а потом исчез, и его нашли спящим в сушилке. Используя чайный поднос, он съезжал по лестницам Букингемского дворца.

Вскоре после четвертого дня рождения Эндрю королева родила принца Эдварда. В то время как Чарльз учился во дворце один, пока Анна не стала достаточно взрослой, чтобы присоединиться к нему, королева организовала, чтобы два мальчика и две девочки присоединились к Эндрю в школьной комнате детских апартаментов. Женская компания в этом раннем возрасте позволила Эндрю чувствовать себя непринужденно с женщинами, в то время как Чарльз оставался застенчивым и неуклюжим.

Их учителем снова станет Кэтрин Пиблс, которая давала Чарльзу первые уроки. Ей было легче учить Эндрю, поскольку его мать уже дала ему навыки чтения, письма и арифметики. Еще одной подругой Эндрю по играм была леди Диана Спенсер, с которой он познакомился в Сандрингеме. В детстве она всегда говорила, что выйдет за него замуж. В школе-интернате она повесила его фотографию над своей кроватью. Они обменивались письмами, и на протяжении всего их детства говорили об их романтических отношениях.

Большую часть вечеров Эндрю, Эдвард и их родители проводили время вместе. Перед государственным банкетом королева в вечернем платье и тиаре заходила в детскую и сидела на стуле для рояля, читая принцу Эдварду, в то время как герцог Эдинбургский в белом галстуке беседовал с Эндрю о событиях дня.

В духе 1960-х родители Эндрю стремились дать ему обычное воспитание. Это было невозможно, когда он жил во дворце с 600 комнатами, а каникулы проводились в замке в Шотландии, где лакеи кланялись и шаркали ножкой, полицейские отдавали честь, а часовые становились по стойке смирно каждый раз, когда он проходил мимо.

В детстве королева была застенчивой – и ее отец болезненно застенчив. Поэтому с некоторой гордостью она объявила друзьям: «Эндрю ни капельки не застенчив».

Действительно, он часто был бесцеремонным, требовательным и властным. «Он такой же как отец», — сказал друг семьи. Филип гордился тем, что по крайней мере один из его сыновей был яблочко от яблони. Но он также осознавал опасность.

«Не позволяйте ему делать все по-своему», — предостерег Филипп инструктора по фигурному катанию перед первым уроком Эндрю на льду.

Эндрю рос шумным, открытым, уверенным в себе и активным – всем, чем не был Чарльз. Он подложил подушку-пердушку королеве-матери и посыпал своей матери постель зудящим порошком.

Однажды он забрался на крышу Букингемского дворца, чтобы повернуть телевизионную антенну так, чтобы, когда королева садилась смотреть скачки, изображения не было. Эндрю, смеясь, спрятался, после чего рассказал матери, что он сделал.

Анна начала считать постоянные проказы младшего брата немного утомительными. Чарльз был более невозмутитым. «То ли будет, когда пойдешь в школу, — сказал он Эндрю. — Тогда тебе придется взяться за работу».

Но в то время как Чарльз боялся, что его отправят в школу-интернат, Эндрю с нетерпением ждал этого. В возрасте восьми лет его отправили в Хизердаун, подготовительную школу в Аскоте, всего в семи милях от Виндзора, где королева проводила выходные. Здесь не было сурового режима Чима. Королева запретила Филиппу отправлять его туда. Ей хотелось, чтобы ее любимый сын был поближе к дому.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив