Вурдалак с учёной степенью 2

general_dreamer — 15.08.2024

— Анатолий Борисович, вот вы еще предлагаете мосты разрушить, не только тоннель…

— Да.

— На берегах водоемов живут люди, мосты им нужны для жизни. Получать еду, какие-то необходимые вещи. Как они будут жить, когда вы им мосты разрушите? Я говорю о тех, кто выживет после «нежного» ядерного удара.

— Жертвы будут минимальными, потому что мы можем разрушать опоры моста, достаточно далекие от берега. Конечно, людям придется непросто. А насколько непросто нашим людям сейчас? И мирному населению, и солдатам, которые воюют на СВО? Так, хорошо: мы можем как-то достичь наших целей, вообще не трогая украинское население? Там ведь есть много русскоязычного населения, и эти люди тоже сейчас гибнут.

— Вы предлагаете убить их побольше с помощью ядерных ударов?

— Что я вам хочу сказать… Если мы применяем ядерное лекарство… Понимаете, лекарство от яда отличается дозой. Яд приносит вред. Можно отравить человека насмерть? Можно. А лекарство? Оно лечит. Да, побочка есть.

— Ах это «побочка»…

— Да, есть сопутствующие жертвы. Вы меня вынудили последовать терминологии, которую используют американцы: сопутствующие жертвы. Вот так.

— Ядерное оружие — и мосты, река, вода. Радионуклиды попадают в воду, дальше страдают не только те, кто живет рядом, но и те, кто будет пить воду. Правильно я понимаю?

— Эти последствия будут. Но я подчеркиваю: при правильном выборе боеприпасов уровень радиоактивного заражения будет соизмерим с теми дозами, которые человек получает, скажем, проходя либо различные варианты медицинского обследования, либо лечение с использованием радионуклидов.

— Когда раковому больному назначают лечение радионуклидами, врачи сопоставляют пользу и вред. В вашем случае люди будут годами, десятилетиями пить воду с этими радионуклидами и получать излучение изнутри.

— Я имею в виду общую накопленную дозу в течение жизни.

— Я тоже.

— Повторяю и не устану повторять: речь о правильном выборе боеприпаса. И еще один момент, о нем я тоже говорю в своем письме. Коллективный Запад фанатично хочет уничтожить Россию, расчленив ее, он попрет уже нагло, напрямую через западные границы своими войсками. Румыния попытается отхватить свой кусок Украины, на который она претендует, Венгрия — свой, и уж поляки, конечно. И вот они всё это там займут. А мы что будем делать?

Останавливаться или продолжать?

Пока стороны конфликта в Украине будут видеть основания для его продолжения, прекращение огня останется благим пожеланием меньшинства

— Они совершенно точно претендуют на территорию Украины?

— Конечно, там есть претензии, территории — это всегда хорошо. И вот они попрут, а это ведь натовцы. И что? Мы должны будем останавливать их обычным вооружением? Нет, тогда уже точно придется ударить по прущим натовским войскам. И хорошо ударить. И по инфраструктуре, которая их снабжает, тоже ударить. И это будет совсем не тот удар, который нужен, чтобы перекрыть снабжение. Это гораздо больший удар. И вот тогда нам может прилететь ответка.

— Как натовцы отреагируют на ядерный удар по Украине?

— Отреагируют ожидаемо: они поднимут шум во всех своих СМИ, в ООН. Они скажут: ай-ай-ай, Россия — она такая-сякая… Но ничего не сделают.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— А Китай?

— Я хотел сказать об этом чуть позже, но скажу сейчас. Вопрос применения ядерного оружия — это только, во-первых, технический вопрос. Технические детали — это все решаемо, это самый простой компонент. Самые тяжелые компоненты — политический и психологический. Потому что на ядерном оружии висит определенное табу: оно вроде бы и есть, но к нему лучше не притрагиваться.

Поэтому сейчас нам бы нужно уже начинать приучать и коллективный Запад, и дружеские страны к тому, что вот это применение может состояться, что нас могут вынудить. И наше население должно к этому привыкнуть.

А что самое главное — наши руководящие органы должны к этому привыкнуть. Я думаю, что уже сейчас где-то при встречах с товарищем Си было произнесено: товарищ Си, ну достали уже!

— А если товарищ Си не согласится?

— Он сначала скажет: Владимир Владимирович, как-то лучше бы, конечно, не надо. Но это нужно повторять. У населения, конечно, у подавляющего большинства, настроение уже такое, что пора вдарить, за державу обидно, надо этим гадам вмочить. Но пока этого делать нельзя.

— Потихоньку приучать надо?

— И это надо делать уже сейчас.

— Через 60 лет после Хиросимы было опубликовано исследование: заболеваемость раком крови на зараженных радиацией территориях выросла на 86%, почти вдвое. Заболеваемость другими видами рака выросла в полтора раза. Повторю: через 60 лет.

— Не надо сравнивать хиросимскую бомбу с современными деликатными боеприпасами.

— Бомба «Малыш» была эквивалентна 13 килотоннам тротила. Вы предлагаете взять что-нибудь поменьше?

— Дело не только в том, что поменьше: современные боеприпасы еще и чище. В том числе и благодаря способу применения, я имею в виду заглубление. Это совершенно разные вещи.

Читайте также

«Часы судного дня»

О проекте «Минута в минуту» и о только что закончившейся реконструкции событий в Хиросиме и Нагасаки

— Кто нажмет кнопку?

— Кнопку нажмет только Верховный главнокомандующий. Он принимает решение.

— Вы ему послали письмо с предложением. Представьте, что он приглашают вас в Кремль и говорит: Анатолий Борисович, я все оценил, делегирую вам обязанность нажать кнопку. Нажмете?

— Во-первых, мне по статусу это не положено. Это не положено в принципе…

— Давайте просто представим такую ситуацию. Вы готовы лично нажать кнопку?

— Я? Вот мы будем сидеть с Владимиром Владимировичем рядом, и он мне говорит: идея ваша, нажимайте кнопку. Так?

— Так. И вы?

— Нажму.

— Вы мне рассказывали, что животных любите, на охоту ходите, только чтобы погулять…

— Я на охоту не хожу. Я только ружьем балуюсь.

— Тем более: вы зверюшку убить не можете, а тут вы своей рукой готовы убить сразу какое-то «минимальное количество» людей?

— Дело ведь в том, что… Я еще раз подчеркиваю. Вот давайте представим себе, что ядерную кнопку всё не нажимают и не нажимают, события развиваются. И вот уже коллективный Запад на нас попер. Тогда мы будем вынуждены нанести удар по нему. А это ведь и Германия, и Франция, и Великобритания, а есть еще и неслабая Италия, и набирающая силу Польша, да много их там…

— Вы не боитесь, что все эти «много» решат ответить на ядерный удар?

— Ответить по кому?

— По тому, кто его нанес. Непосредственно по России.

— Так Россия-то нанесла удар по тому, кто зашел на ее территорию. То есть на территорию Украины. А мы же сейчас обсуждаем вариант, когда войска НАТО, видя, что Украина рушится, взяли и зашли.

— Почему вы считаете, что на удар по Украине никто не ответит?

— На Западе сложилось такое мнение, что Россия вообще не решится на ядерный ответ, что это только заявления, что мы так и будем только махать ядерной дубинкой, а ответить не решимся.

Пуск межконтинентальной баллистической ракеты стационарного базирования «Сармат» с космодрома Плесецк, апрель 2022 года. Фото: пресс-служба Минобороны РФ / ТАСС

— Вам не кажется, что вы, думая, что Запад ответить не решится, совершаете ту же ошибку, которую приписываете Западу?

— Если мы решимся на удар, хотя бы даже на украинской территории, это будет означать, что Рубикон перейден. И Владимир Владимирович, разумеется, еще раз напомнит: да, мы ударим, по нам ударят, но зачем нам мир без России?

— Ах вот оно что!

— Да. Они сдохнут, но мы-то в рай попадем. Ответка будет. Понятно, что ответка будет в любом случае. Да, уже некому будет командовать. Но система, когда она запущена, приведет все исполнительные механизмы в действие. И мы нанесем ответные удары уже масштабные, «Сарматами».

— То есть вы уже просматриваете перспективу вплоть до глобальной ядерной войны?

— Так если бы эта перспектива не просматривалась, нас бы уже давно стерли в порошок! Не все говорят, что Россия не решится, есть все-таки трезвые головы. Поэтому пока на нас и не прут буром. Но попереть буром обычными вооружениями могут.

— А если они ядерным оружием ударят по Уралу, по Перми — по вашему городу, вашему дому, вашей даче? Помните, Маргарита Симоньян предлагала взорвать атомную бомбу над Сибирью, не очень далеко от вас?. Вы тогда как это себе представляли?

— Вообще-то должен вам сказать, что ядерные боеприпасы у нас в Пермском крае взрывались. И в достаточно большом количестве. Они взрывались у нас на юге области для интенсификации работы скважин. И были произведены первые взрывы по повороту северных рек. Там остались последствия, все это там есть, это пройденные вещи, все понятно. И никто не умирает.

— Можно повторить?

— Так мы это повторяли много раз — в Семипалатинской области проводили ядерные испытания.

Один из подземных ядерных взрывов во время испытаний на семипалатинском полигоне, 1978 год. Фото: Фотохроника ТАСС

— Как вы считаете, долетит ли «ответка», о которой вы говорите, до вашего Урала?

— До нашего Урала. Ответ может долететь до чего угодно. Но иногда приходится принимать непростые, а временами и рискованные решения. Мы же атакуем украинские объекты, в том числе их тепловые электростанции, хотя понимаем, что там находится обслуживающий персонал. Нам приходится идти на это, потому что «нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим».

— Победа над кем?

— Победа над коллективным Западом. Мы же пока не нанесли ядерный удар. И коллективный Запад может сказать: пусть вот эта вязкая, клейкая ситуация сохраняется годами, а мы пока будем наращивать свои вооружения, мы возобновим то, что у нас было утрачено после победы в холодной войне. И они это сделают.

Они нарастят боеприпасы, они будут развивать современные виды вооружений. А у нас не останется другого ответа, кроме ядерного. Через некоторое время мы не сможем сдержать совокупный Запад обычными средствами вооружений. Слава богу, у нас есть ядерное оружие!

И вот тогда нам придется уже ответить, но ответить гораздо более серьезно. И не по малонаселенным каким-то городкам, удаленным от Бескидского тоннеля, а по густонаселенным районам — в соответствии с тем, как озвучивал нам Верховный главнокомандующий. Он ведь сказал: ребята, вы живете в густонаселенных странах, а у нас есть наши «Сарматы» с «Авангардами», подумайте.

— Бескидский тоннель — это где-то 100 километров до Ужгорода и примерно столько же до Львова. Это малонаселенные городки?

— Радиус действия сверхмалых боеприпасов — считаные километры.

— Теперь я поняла. «Минимальные потери» — это все, кто окажется в радиусе «считаных километров»?

— Да.

— Лауреат Нобелевской премии мира Беатрис Фин подсчитала, что после обмена ядерными ударами между Россией и «коллективным Западом» сразу погибнет 91 миллион человек. Это тоже будет относиться к «минимальным потерям»?

— Больше всего меня умиляют эти цифры — 91 миллион человек.

— Ну, в общем-то, ерунда, чуть больше десятой части населения Земли.

— В 1980-х годах группа академика Моисеева рассчитала последствия ядерного обмена между Россией и США. И тогда был сделан вывод о возможной ядерной зиме. Сейчас последствия будут ужасающие. Не 91 миллион, а гораздо больше. Гораздо больше. Сейчас, я думаю, каждая сторона будет стремиться каким-то образом не только нанести обезоруживающий удар, но и лишить противника возможности оправиться.

— И у кого это лучше выйдет? У них или у нас?

— Мне бы не хотелось это испытывать. И мне бы не хотелось до этого доводить.

Автомобиль «ВАЗ-2109» («Сарматмобиль») с муляжем ракеты на крыше и надписью «На Вашингтон». Фото: Андрей Титов / Бизнес Online / ТАСС

— Разве не к этому приведет то, что вы и предлагаете?

— Не приведет. Я не предлагаю бить по Польше, по Германии, по США, по их мирному населению, их собачкам, котикам и хомячкам. Но Запад стал помогать Украине, он ввязался во все это, и боевые действия перешли в совершенно иную фазу.

— Из-за того, что Украину вооружили?

— Из-за того, что Украину вооружили.

— Неужели вы хотите сказать, что Россия может воевать только с безоружными?

— Россия способна воевать… Сейчас мы воюем с коллективным Западом. А это далеко не безоружные. Это хитрый, умелый, хорошо вооруженный враг, который вложил оружие в руки украинского и в значительной степени этнически русского населения. Их оболванили. Их запугали, их натравили — и они пошли.

И если до часа икс мы не решимся сделать маленькую инъекцию — деликатно, нежно — ядерным оружием, то может получиться крутое пике ядерного Армагеддона.

— Поэтому теперь, пока не началось, надо по Бескидскому тоннелю со всей дури…

— При лечении онкологии вначале применяют химиотерапию первой линии — лекарства, которые имеют противоопухолевое действие, но с минимальным побочным эффектом. Не помогает — применяют лекарства второй линии, более ядовитые для опухоли, но и для человека. Наконец, если уж ничего не помогает, тогда лекарства третьей линии. Тоже не помогает — тогда облучение, совмещенное с хирургией, и так далее.

— Вы сравниваете ядерный удар с лечением рака?

— Да: аккуратная, нежная ядерная инъекция.

— Представьте конкретную семью, которая живет в поселке рядом с Бескидским тоннелем. Папе, скажем, 35 лет. Он может дожить до 90 лет, а может после ваших «ядерных инъекций» заболеть раком. Его ребенок может выучиться на нового Сеченова, а может заболеть лейкемией. Это допустимые потери?

— Вот мы делаем онкологическую операцию. Удаляем опасную меланому. И вместе с этой опухолью для гарантии удаляем живые, пока еще не подвергнутые опухолевому процессу ткани.

— Себе вы отводите роль хирурга, который решает, кого оставить жить, а кого «удалять»?

— Хотим мы этого или нет, мы имеем ту ситуацию, которая сложилась на данный момент.

— Кому вы отводите роль хирурга, который посмотрит на карту и скажет: вот здесь у нас «раковая опухоль», а это «сопутствующие потери»?

— В сложных ситуациях такие решения принимает консилиум. У нас есть Верховный главнокомандующий, есть Генеральный штаб, есть техническое обеспечение и так далее.

— Какую роль вы возьмете на себя в этом консилиуме? Вы скажете там решающее слово о том, что вот эта тысяча человек — сопутствующие потери, вычеркиваем?

— То обращение к Владимиру Владимировичу, которое я направил, и есть подготовка такого консилиума. А мое мнение — это мое мнение, это мое мнение специалиста и гражданина, оно может обсуждаться, оно может критиковаться. Но если коллективный Запад нарастит свои обычные вооружения, может возникнуть ситуация, когда речь пойдет о существовании или несуществовании России. В этот момент нам придется ответить.

Мне бы хотелось сказать еще одну вещь, чтобы заканчивать не на минорной ноте, а на мажорной.

— Повеселее чтобы?

— Повеселее, да.

Все может закончиться спокойно, если дать русскому медведю аккуратно, нежно царапнуть коготком вдоль границы. Очень ограниченно, хирургически выверенно, достаточно очищенным ядерным оружием.

Для того чтобы прекратить помощь Запада Украине и спокойно завершить военную компоненту специальной военной операции. А дальше мне бы хотелось сказать: появился мичман Криворучко, расходимся по одному, если что — мы физики. Откуда фраза?

— Понятия не имею.

— Печально. Это сказал наш замечательный режиссер и политический деятель Никита Михалков, который ведет совершенно замечательную передачу «Бесогон». Очень советую вам посмотреть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

cristensald

ТОП Low-code платформ 2025: кто лидирует в новом рейтинге?

foto_history

Случайное фото

seregalab

Экс-советник Пентагона предупредил о третьей мировой из-за войны с Ираном

koparev

Кто убийца, кто злодей?

vsegda_tvoj

Трабант

von_hoffmann

«Последний лагерь ГУЛАГа»: почему его закрыли только при Горбачёве

a_krotov

Сход успегно завершён!

rivka381

Проблемы с психикой?

kiowa_mike

Вчера прилетел в Москву

• Архив