Всем папам посвящается

muiere — 22.11.2013 Не пишется. Читается, комментируется, но не  пишется. Затык какой-то. И не потому, что плохо,  и не потому, что хорошо.  И не потому что не о чем. Хочется обо всем и сразу, но мыслей много, они пихают одна другую,  не получается выбрать самую нужную, потому махну рукой – и пойду смотреть очередной  фильм.  И фильмы не радуют…
Но сегодня решила бороться с собой и с раздраем. И написать  все-таки)))
Когда дети вырастают,понимаешь, что ничего уже переменить не можешь. Стараешься не  думать, что и когда сделала не так, потому как смысла нет. Но все равно думается. Опять же, читается про всякое. Например, сейчас не модно стало детей лупить, и даже шлепать. Дети, говорят, должны чувствовать себя защищенными.  Должны быть уверены в родительской любви. Тогда они смогут стать сильными  духом. Мне кажется,  что сильными духом рождаются, обстоятельства только закаляют железный характер, или ломают/гнут характер другого фасона))
Но уверенность в том, что тебя любят нужна. И детям, и взрослым. У меня в детстве такая уверенность была. Особенно после одного случая.
Если кто помнит, я у родителей была поздним ребенком, а поздние дети – это не есть хорошо. Потому как квеленькая я была, и жить не жила, и не помирала. К семи годам у меня (могу медкарту показать!)  диагностировали тонзиллит, холецистит, колит, гастрит и под вопросом – пиэлонефрит. И чтобы этот самый пиэлонефрит подтвердить врачи нашей железнодорожной детской больницы решили направить меня на обследование в республиканскую. Там уролог детский в те времена работал, не врач – а просто гений. Такие операции ювелирные делал, маманигарюй. Позже он уехал на историческую родину, но тогда  было грех не воспользоваться шансом.
Короче, уложили меня семилетнюю в эту больницу, а порядки там были не такие, как в нашей, придворной, железнодорожной, откуда я могла хоть каждый день домой бегать после процедур. Республиканская была огорожена кованым забором с проходной. Впускали родителей только в строго определенное время и никаких поблажек.  Но меня успокоили тем, что лежать я буду всего неделю. Сделают исследование и выпустят. Исследование было непростое по тем временам: через мочеиспускательный канал в почку заводили световод и все непосредственно на месте  разглядывали  в такой типо-телевизор.  Техника нового времени:)
Ладно, ввели мне тот световод,  с утра до послеполудня таскали меня со световодом внутри по разным комнатам, что-то смотрели, вводили синьку в вену, контрастную рентгенографию( как теперь понимаю) делали, камни высматривали. А потом световод вынули. Но неудачно – повредили сосуд. И стала я истекать кровью.  Но сказать медсестре об этом постеснялась, понятно, откуда кровь шла, а я девочка. Впрочем, никто особо и не интересовался моим состоянием. А тут и мама пришла после работы, часов в шесть( с трех, примерно, часов началось кровотечение).  Маму в палату не впустили, я в окровавленной пижамке во двор, понятно, не пошла.  А выпрыгнула из окна. Высоковато было, первый этаж на цоколе, но мама меня поймала.
Что чувствовала мама, я сейчас себе представляю. А тогда мне было уже все равно.  Мама сразу побежала искать врача, но он  был на ургентной операции. Сестры же отобрали меня у мамы и увели в палату. Положив  лед на живот. Если кто в курсе, почечникам кровь не переливают, так что лед был правильным решением. Если бы помогло. Но оно не помогло.
Когда  бы такое происходило  с моим ребенком, я, думаю, больницу бы разрушила, как тот терминатор. Но мама сделала проще: она пошла домой и позвонила оттуда  папе. А папа в тот час был где-то «на линии», то есть на какой-то станции Молдавской ЖД. Пока его там разыскали, пока он до мамы дозвонился, пока она объяснила, что к чему, уже наступила ночь.
А папе еще ехать, а я истекаю кровью.
Но папа не растерялся. Он позвонил всему руководству нашей железнодорожной больницы по очереди и объяснил, что дочь его лежит в таком вот критическом положении без помощи, что если  его дочка до утра не доживет, то всех , кто ее на это исследование направил и всех, кто ответственен за ее теперешнее положение он расстреляет самолично картечью из своей охотничьей двустволки.  Характер моего папы знали ВСЕ.
Где-то в полночь  началось движение: меня перенесли в кабинет главврача, туда впустили маму, да и врачей набежала толпа. Все наши железнодорожные боссы,  урологическое светило, лаборантки резко стали брать у меня кровь на  гемоглобин( кровотечение чуть стихло от льда, но не прекратилось), наверное, физраствор лили,  в общем, я не все помню, потому что сознание периодически теряла, видимо. Наутро  приехал папа и забрал меня домой.
Я эту историю рассказывала летом внуку, и он спросил:  а если бы ты умерла, он что, реально мог бы их пострелять?
У меня даже сомнений на этот счет никогда не возникало. Расстрелял бы, а на кого патронов не хватило – забил бы прикладом.
Больше в моей жизни я не встречала мужчин, готовых убить за меня. Правда, я сама кого угодно могу:)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив