Все начиналось раньше, чем распался СССР

o_boukharkova — 03.07.2025

Это просто заявление в Конституционный суд современности, личное, но многих до сих пор касается

В Конституционный суд Российской Федерации

Заявитель: Бухаркова Ольга Анатольевна

ИНН 772580296042

ЖАЛОБА

(заявление о проверке конституционности п. 19-20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 N 9 (ред. от 24.12.2020) "О судебной практике по делам о наследовании", части 1 и 2 статьи 1117 Гражданского кодекса Российской Федерации, Принятого Государственной Думой 1 ноября 2001 года, Одобренного Советом Федерации 14 ноября 2001 года)

В соответствии с п. 3 ст. 3 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ "О Конституционном суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод проверяет конституционность федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, примененных в конкретном деле, если исчерпаны все другие внутригосударственные средства судебной защиты.

......

Обозначенные нормы нарушают конституционные права и свободы Заявителя как гражданина, закрепленные в ст. ст. 45, 46, 51, 52  Конституции Российской Федерации, в связи со следующим.

......

Ответчиком по моему иску о признании наследника недостойным, отстранении от наследства, является мой брат, Бухарков Алексей Анатольевич, 1974 г.р.

В жизни он совершил много не просто плохого по отношению к семье, но и уголовно наказуемого. Сам факт того, что мне пришлось его взять под опеку и вывезти в Москву, еще в советские времена, говорит о том, что до наступления его совершеннолетия родители уже не могли с ним справиться. Когда Алексею было 15 лет, он украл из дома патроны, и произошла какая-то история, которая привела к смерти человека. Деталей я не знаю, в то время я училась и жила в Москве. Отец на Севере зарабатывал (и текущие деньги для семьи, и пенсию). Мама руководила строительным кооперативом, который требовал много времени и сил, как любое новое дело. Бабушка по линии мамы в связи с состоянием здоровья тоже нуждалась во внимании.

В 1991-м году, 19 июля, ровно за месяц до «путча» были оформлены все документы на обмен двухкомнатной квартиры из Севастополя в Москву для меня, ответственного квартиросъемщика, и моего брата, находящегося под опекой.

Проживание мое с мужем и братом в течение нескольких лет в одной квартире стало настоящим испытанием для меня. Самое безобидное, что делал мой брат, категорически отказывался делать ремонт в «его» комнате. Гораздо более неприятным оказалось, что Алексей в любое время дня и ночи позволяет себе заходить в супружескую спальню, садиться за наш компьютер, забирать рабочую технику мужа, состоящую на балансе в ИД «КоммерсантЪ». До установки межкомнатных замков я не унижалась, ожидая, что удерживать от подобных поступков брата должно представления о приличиях и порядочности. Вопрос проживания предстояло решать кардинально, приобретением еще одной жилплощади. Совместное проживание оказалось невозможным. Я приобрела на свое имя комнату в коммунальной квартире, в центре, в расселяемом (по слухам) доме. После длительных увещеваний, с Алексеем мы совершили «родственный обмен» без оформления документов. Он стал проживать отдельно. В центре, в 20-и метровой комнате с одной соседкой, воспитывающей двух маленьких сыновей, Алексею жить понравилось. Ключи от квартиры на Н. Первомайской я ему оставила: приезжать в гости к нам, ведя себя в рамках приличий, приветствовалось, поскольку все равно я обязана была присматривать за младшим братом, склонным к антиобщественным действиям, быть относительно в курсе его дел.

Мирно в коммунальной квартире он прожил недолго, пока дети соседки не подросли. Начались грязные истории, в которых Алексей выламывал двери соседям, требовал от мальчишек деньги за починку компьютера, подрался с соседом по лестничной клетке, попал в полицию, и во всех этих историях я приезжала его выручать, урегулировать конфликты, вытаскивать из следственных изоляторов. Каждый раз надеялась, что теперь-то он сделал правильные выводы.

«Донадеялась» до того, что Алексей начал в 2008-м году ломать двери уже в «моей» квартире. То есть, в той же самой семейной квартире, которую я обменивала еще в советские времена, на Н. Первомайской. В квартире давно был зарегистрирован отец, поскольку вернулся с Севера он уже после распада СССР, когда Севастополь стал «украинским». Отец вернулся домой, по-прежнему жил с мамой, которой пришлось взять украинский паспорт. Но мама заработала пенсию в Украине, а папе по праву пенсионера необходимо было оставить российское гражданство. Это не подлежало сомнению, отца зарегистрировали в общесемейной квартире легко. А вот жилищем все-таки общесемейная квартира оставалась моим. Понятно, что при таких условиях ответственность приходилось нести в рамках интересов каждого члена семьи. За двадцать лет проживания в квартире на Н. Первомайской не раз возникал вопрос приватизации этой квартиры в долях на папу и Алексея. Алексей категорически отказывался. Даже хуже того, он шантажировал родителей: сделайте мне то-то, тогда я дам согласие на приватизацию. Родители делали требуемое, а брат говорил, что его неправильно поняли… словом, все махнули на него рукой. Конечно, возможность шантажировать родителей – упущение российского законодательства. То, что можно назвать «обычным правом» приводит к силовым эффектам в семьях, внутри государства. Но кто же в этом виноват? Разве те люди, которые не смогли разобраться в новых условиях, при которых и государство распалось, и новые «рыночные отношения» возникли? Те, кто не смог общечеловеческие ценности поставить выше всех незрелых законов? Вина их относительна, да и уголовное наказание избыточно, если речь не идет о напрямую о лишении людей жизни.

Хотя тот факт, что Алексей взломал двери нашей семейной квартиры, несомненно, унес много полноценных лет жизни родителей, без обострений хронических заболеваний, приведших к обездвиженности мамы и уходу на протяжении многих лет без надежды на улучшения состояний.

Нельзя сказать, чтобы родителей в то время не беспокоила надвигающаяся старость и необходимость проживать с помощниками-детьми. На Алексея рассчитывать уже не приходилось. Как-то очевидно становится для окружающих, если человек не хочет приватизировать свою долю, владеть, пользоваться и распоряжаться самостоятельно, пока родители в силе и большой помощи им не нужно, то на что такой человек рассчитывает? Конечно, на то, что и так все ему достанется, когда отца не станет. Зачем же кого-то пускать на «свою» территорию. Отец переживал, но сделать уже с Алексеем ничего было нельзя. Перевоспитывать поздно.

Если раньше родители активно защищали ребенка с тем, чтобы он не попал под уголовную ответственность, потому что знали, что плохо станет всей семье: с советских времен известно, что вся семья человека, который был судим, подвергается негласному лишению ряда гражданских прав. То теперь-то за что его судить? За то, что не хочет создавать свое, поэтому рассчитывает на смерть родителей? За умысел? Подобное, увы, достойно лишь общественного осуждения, но ни гражданским, ни уголовным кодексами не предусмотрено. Конечно, даже когда он стал совершать еще более и более подлые поступки в отношении членов семьи, родители не рассматривали возможности решать вопросы через даже (!) гражданский суд. Не принято было у наших родителей решать вопросы с близкими родственниками по суду. И Алексей упивался собственной безнаказанностью, наглея все больше.

И вот, в 2007 году я была вынуждена выехать в Киев по уходу за свекровью от второго мужа на полгода. Там скоропостижно скончался свекр, у которого была обнаружена неоперабельная опухоль в 4-й стадии. Свекровь в той же стадии онкологического заболевания осталась одна, после ряда операций, практически не ходячая. Их сын и мой муж жил в Москве, но дело о его регистрации (прописке) у меня, как у жены, тянулось в судах разных инстанций (оно было закончено в Верховном суде, в конце 2007 года благоприятным для него исходом), соответственно, выехать в Киев он не мог. Не мог даже билет на поезд взять без регистрации. Да и сам муж был болен крайне сложным заболеванием, которое не позволяло ему заниматься не только бумагами, продажами квартир, но, как впоследствии выяснилось, вообще обращением с деньгами. Между тем, свекровь следовало привезти в Москву, приведя в порядок имущественные дела. От продажи двух квартир в центре Киева мною были выручены полмиллиона долларов. По банковским картам Райфаззен-банка с одного счета перевезены в Москву. Поскольку собственного жилья у моего супруга не было, остановились в нашей семейной квартире на Н. Первомайской в начале 2008 года. Конечно, планировалось купить квартиру. Но свекрови становилось с каждым днем все хуже и покупки отложили на неопределенное время.

От Алексея я не скрывала, чем занимаюсь, состояние наших с мужем дел, и даже вырученные за продажу недвижимости суммы. Мне в голову не приходило, что брат, узнав о деньгах, станет реально опасен. Сначала он просто требовал срочно купить ему квартиру. Потом стал угрожать. В апреле 2008 года, буквально в страстную неделю перед пасхой, Алексей, которого я просила как раз в эту неделю не приходить в квартиру ни по какому поводу, тем более, со скандалами по вопросам жилья, ответил по телефону со смехом: «а она даст гарантии, что за эту неделю умрет?». Шантажировать меня бесполезно, я отключила телефон и сменила замки. Буквально на следующий день, 22 апреля 2008 года (это был день рождения мужа) Алексей стал ломать замки в двери квартиры на Н. Первомайской. Я вызвала полицию.

Прибывшая полиция объяснила ему, что, если проживающие против, он не может решать вопросы силовым путем, и может только обратиться в суд. Собственно, я и обратилась в полицию именно в целях предотвращения преступления, которое могло привести к необратимым последствиям.

Впрочем, необратимые последствия все равно наступили. Уже на следующий день умерла свекровь, Вера Владимировна. Не знаю, оценивала ли перед смертью она поступок Алексея, скорее, на уровне подсознательной памяти она ориентировалась на день рождения сына: ее сын родился 22 апреля, и, возможно, мать просто «подождала» с уходом. А то, что муж не только оценивал, но и трясся от страха, это я уже видела собственными глазами. Такого, трясущегося от страха мужика даже родителям нельзя было показывать, не говоря уже о полиции.

Как только мы похоронили Веру Владимировну, соблюдя приличия, муж забрал из дома мою банковскую карту и скрылся в направлении, известном мне и прежде: на съемную квартиру в доме рядом. Я сама выбирала эту квартиру для него. Поведение мужа с присущим мне идеализмом я посчитала шоком от смерти матери, стрессом от агрессии Алексея. Моя банковская карта в Райфаззен-банке на общие средства, вырученные от продажи недвижимости, генеральные доверенности на ведение операций с недвижимостью от Веры Владимировны, вряд ли могли бы стать поводом для судебных разбирательств. По закону ни жена у мужа, ни муж у жены ничего украсть не могут. При разводе они могут поделить имущество, но, следует особо заметить, что в 2008 году п.4 ст. 158 УК РФ (квалифицированные преступления с банковскими картами) не существовала. Тем более абсолютно очевидно, что общий вклад, к которому я перестала иметь доступ, за время судебных слушаний при разводе мужем мог быть мгновенно обналичен, перепрятан в другой банк. Муж был, как доказано, шизофреником, но ведь не клиническим идиотом. Это очень простенькая банковская операция на полчасика, а теперь уже по интернету с банкингом-онлайн и вовсе – на секундочку.

Не уверена, что уголовная статья о банковских картах применяется даже через десять лет, судя по тому, что Алексей произвел совершенно аналогичный поступок: именно по банковским картам переводил деньги после смерти отца, активно уменьшая наследственную базу, и в данном заявлении мы как раз разбираемся с этим деянием.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДОВАЛО....

Оставить комментарий

Популярные посты:

mesian

Цель МСКТ брахиоцефальных артерий

eho_2013

Ну, с понедельником!

rivka381

Дата свадьбы Алексея Воробьёва и Аиды Грифуллиной.

mikhaelis2009

Китайский доллар провинции Ганьсу 1928 года продан за 480000 гонконгских

fan_project

Трагедия на болоте

yeolka1

Мадейра. Левада ду Фураду (Levada do Furado, PR10)

selyanka1

Дежавю или "Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков" (1924)

mikle1

Военные известия

nicolaitroitsky

Тимирязевские остатки

• Архив