"Все девочки-работницы мгновенно загорелись" — пиротехническая промышленность

von_hoffmann — 28.01.2023

Во время войны в тылу были производства, одно согласие работать на которых требовало героизма. Как горели и взрывались заводы Наркомата боеприпасов, обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал бывший директор НИИ пороховой промышленности Иван Вернидуб (на фото).

"Взрыв был такой силы, что отошли стены"

Во время войны на пороховых производствах, где работали в основном женщины и подростки, произошло 175 пожаров и 92 взрыва.
— Иван Иванович, насколько я знаю, во время войны не было ни одного предприятия, изготовлявшего боеприпасы, которое не горело и не взрывалось бы хотя бы один раз?
— Я могу утверждать со всей определенностью, что это так. Аварии разной степени тяжести были абсолютно на всех военно-химических предприятиях: пороховых, взрывчатых веществ, по снаряжению боеприпасов. Мне не раз приходилось участвовать в комиссиях по расследованию причин этих взрывов и пожаров.
— Кем вы были во время войны?
— В 1939 году я окончил химический институт имени Менделеева. Диплом писал в НИИ пороховой промышленности — тогда он назывался НИИ-6 — и остался в нем на всю жизнь, если не считать не очень большого перерыва. Мои работы в НИИ были отмечены в 1946 году Сталинской премией. Я довольно быстро рос — был замом, потом начальником лаборатории, а с 1944 года стал парторгом ЦК в институте. Позднее был и директором. А в войну меня направляли в состав комиссий по расследованию аварий множество раз.





"Все гражданские заводы Москвы производили продукцию для фронта.
Соберут в райкоме руководителей и говорят: выбирайте, кто и что будет изготовлять. Кондитерская фабрика 'Марат' (на обоих фото)
взялась делать запалы для бутылок с зажигательной смесью"

— И какая экспертиза запомнилась лучше всего?
— Конечно, первая. Это было осенью 1941 года. Тогда все гражданские заводы Москвы производили продукцию для фронта. Соберут в райкоме руководителей предприятий вплоть до мелких мастерских, на столе — детали гранат или чего-то еще, и говорят: выбирайте, кто и что будет изготовлять, кто — собирать. Кондитерская фабрика "Марат" взялась делать запалы для бутылок с зажигательной смесью — стеклянные трубочки, набитые смесью бертолетовой соли и сахарной пудры. Смесь они хранили на неприспособленном складе где-то за городом, привозили на фабрику сырой, и ее нужно было сушить.

Все, помню, делалось в длинном зале на втором этаже фабрики. Девочки — школьницы старших классов — набивали эти трубочки, сидя за столами, а сушилку для смеси устроили у единственной входной двери в этот зал. Кончилось все трагедией. Смесь сохла на рамах, обитых полотном, на радиаторах батарей. Режим сушки нарушили, и произошло возгорание. Взрыв был такой силы, что отошли стены. Все девочки-работницы были в бертолетово-сахарной пыли и мгновенно загорелись. Мне рассказывали, что они из этого зала выскакивали все в огне, как факелы. Погибло человек 70.
Я взял образцы смеси и провел в своей лаборатории ее исследование. Оказалось, что при температуре 130 градусов она самовоспламеняется и что именно при этой температуре происходила сушка.
— Кого-то за это посадили?
— Не знаю, мое дело было дать заключение о причинах. Но, наверное, за такое кого-то арестовали. Только вряд ли настоящего виновника. Могу сказать, что те следователи НКВД, которые работали на авариях параллельно со мной, квалифицированностью не страдали.



"Подростков, почти детей, набирали в ФЗУ, а оттуда отправляли на пороховые производства.
Были случаи, когда на заводы приводили пленных поляков, сидевших в лагерях с 1939 года.
А потом они все массово ушли в формировавшиеся в СССР польские воинские части"

— А в случаях крупных аварий сажали директоров заводов?
— На моей памяти нет. Переводить — да, переводили. Тогда ценили и берегли крупных организаторов производства. И понимали, что взрывы и пожары неизбежны. Вот за некачественную продукцию били крепко. О директоре завода в Чапаевске Сергее Щекотихине была передовая статья в "Правде". Из-за выпуска бракованных артиллерийских снарядов его в июне 1942 года сняли и, кажется, посадили.

"Работать на наших заводах охотников не было"

— Так почему же аварии были неизбежными? Почему бдительные органы их не предотвращали?
— На заводах было полно служб режима, разных уполномоченных, опекунов от НКВД, стукачей, но аварийность от этого меньше не становилась. Крупнейшие аварии были на заводах в Чапаевске, Казани, Перми, Кемерове, Дзержинске, Москве. Только на пороховых производствах за войну произошло 100 аварий, 175 пожаров и 92 взрыва. При этом не только гибли люди, но и надолго выходило из строя важнейшее для армии производство. А с учетом того, что на оккупированных немцами территориях остались все заводы юга Украины, не давали продукции заводы под Ленинградом и в Брянске, положение с выпуском боеприпасов временами становилось катастрофическим.
— Как выходили из положения?
— Выручали союзники — Англия, США. Однако размеры их помощи были довольно ограниченными. Порох и взрывчатые вещества требовались их собственным армиям.



Сталин уложил в землю миллионы русских мужиков ради "индустриализации", а, точнее, построения мощнейшей в мире военной промышленности.
Война настала — и сталинский СССР воюет на четверть импортным порохом, а свой на 80-100% производит из импортного сырья — V.H.

— Что было основной причиной аварий?
— На моей памяти был только один взрыв — на пороховом заводе в Кемерове,— причину которого не удалось установить, и его условно решили считать диверсией. НКВД на вредительство не списывал аварий, ведь им же самим отвечать бы пришлось — почему недосмотрели, почему не проверили. Они старались списать все на халатность работников. Чаще всего, и это истинная правда, причинами взрывов и аварий были нарушения технологии производства. До 87% аварий происходило из-за небрежности, неисправного оборудования и ненормальных условий труда. Многие производства создавались наскоро, и на них набирали неподготовленных людей. Текучесть была страшная — до трети списочного состава в год: кого призывали в армию, кто бежал.
— Кто их заменял?
— Работать на наших заводах охотников почти не было. Набирали насильно по деревням женщин — они убегали. Набирали подростков, почти детей, в фабрично-заводские училища, а оттуда отправляли на пороховые и другие производства. Были случаи, когда на заводы приводили колонны военнопленных поляков, сидевших в лагерях с 1939 года. Это тоже не работники. Отлынивали от работы, пытались бежать. А потом все массово ушли в формировавшиеся в СССР польские воинские части. Вот и начали вербовать жителей Средней Азии. В большинстве своем они даже не знали русского языка. Так что понятно, как обстояло дело с техникой безопасности.
Один мой товарищ во время войны говорил мне, что видел, как узбек набивал деревянной колотушкой тол в снаряд, в нарушение всех правил сидя на полу и зажав корпус коленями. Еще хуже было то, что с этими людьми очень скверно обращались. Я их видел в 1943-1944 годах в Челябинске. Их навербовали, привезли, а теплой одеждой не обеспечили. Они ходили по городу, завернутые в какие-то дырявые одеяла, попрошайничали. Мне рассказали, что с ними делали на металлургических заводах. Загружают они уголь, кого-то привалило, надо откапывать, а процесс непрерывный, время подошло — все в печь. Когда я слушал это, мне плохо стало.

"Лег, стрельнул, а граната полетела на Каширское шоссе"

— А во время испытаний продукции ЧП случались?
— Было, конечно. На полигоне нашего института решили испытать малокалиберный миномёт-лопату. Изобрел какой-то умелец этот гибрид — 35-миллиметровый ствол был одновременно черенком лопаты. Воткнул её в землю — и стреляй. Получалось, что каждый солдат мог иметь персональный миномёт. Но идея была непродуктивной. Прицелиться невозможно. Минка маленькая, ущерб врагу от нее минимальный. Но идея понравилась на самом верху.
Обычно, когда к нам приезжали большие руководители, все проходило безукоризненно. Были у нас товарищи — крупные специалисты по окозамыливанию. Перед войной на испытания зажигательных веществ приезжал сам Сталин. Так зрелище ему подготовили лучше, чем в театре. На склонах оврага были поставлены вышки, перекинут канат, к которому прикрепили здоровую бадью, налили самовоспламеняющееся зажигательное вещество. Бадья поехала по канату, вещество вспыхнуло — море огня, клубы дыма. В общем, всё произвело сильное и положительное впечатление. Начальство осталось довольно.
А на испытание миномёта-лопаты приехал член Государственного комитета обороны, председатель Госплана и зампред Совнаркома Николай Александрович Вознесенский. Он сам решил опробовать новинку. Лег, стрельнул, а граната полетела за территорию полигона и попала на Каширское шоссе. Жертв не было, но Вознесенский сразу уехал.
— Вы могли бы оценить общее количество погибших по Наркомату боеприпасов?



"Чаще всего аварии происходили из-за небрежности и ненормальных условий труда.
Ведь обращение со взрывчатыми веществами — это очень строгая штука. Инструмент нужен специальный,
никаких набоек на каблуках и железных гвоздей в подошве. Женщинам нельзя носить серьги и кольца"

— В 1944 году мы получили поручение наркома боеприпасов Ванникова обобщить все данные по аварийности. Я написал отчет обо всех инцидентах на пиротехнических производствах. Обстоятельства, анализ, рекомендации. Аналогичные материалы готовились и по другим заводам. Но потом все эти данные уничтожили.
— Почему?
— Никакого утаивания секретов здесь нет. Истек срок их хранения. Я предлагал когда-то в нашем министерстве создать книгу памяти погибших на наших производствах, но сначала к этой идее не было интереса, а потом не стало министерства. Получается, что для страны эти герои тыла пропали без вести.

Они взрывались за родину

Осенью 1941 года взрывом полностью разрушена установка по производству пикриновой кислоты на Сталиногорском химкомбинате. Части тел рабочих собирали по всей территории предприятия.
25 января 1942 года на заводе #320 произошел взрыв осветительной авиабомбы при набивке фотосмесью. Здание цеха разрушено, пострадал 31 человек, из них 16 погибли.
В мае 1942 года в результате взрыва почти полностью разрушен тротиловый цех завода #320, пущенный за три месяца до этого и дававший четверть тротила в стране.
14 июня 1942 года на заводе #401 произошел пожар в цехе изготовления термита. Сильные ожоги получил 21 человек, 13 из них умерли.
28 сентября 1942 года на заводе #522 произошел взрыв в мастерской снаряжения авиабомб. Погибли 14 человек. Наружные стены в три кирпича разрушены до фундамента.
В сентябре 1942 года на заводе #15 вследствие аварии и пожара полностью прекращено производство гексогена.
В октябре 1942 года на заводе #319 полностью разрушена первая очередь производства гексогена, пущенная в январе 1942 года.
1 декабря 1942 года на заводе #569 произошел пожар. Погибли 18 человек, 5 получили ожоги.
7 января 1943 года на заводе #40 произошел пожар. Погибли 6 человек, один тяжело ранен.
24 марта 1943 года на заводе #254 произошел взрыв и пожар в здании, где находилось около тонны пиротехнических составов. 12 человек погибли, 5 ранены.
4 июня 1943 года произошел пожар на заводе #392. Погибли 7 человек, ранены 36, 6 из них умерли в больнице.
8 октября 1943 года, 7 апреля и 17 сентября 1944 года произошли взрывы нитроглицерина на заводе #98. Во время второго взрыва полностью разрушены три здания.
4 ноября 1943 года произошел пожар на заводе #392. Заживо сгорели 42 человека, 9 ранены.
19 января 1944 года на заводе #320 произошло возгорание в кабине гидравлического пресса. 4 работницы получили ожоги, 3 из них скончались.
В феврале 1944 года на заводе #15 взрывом уничтожены все мощности по производству тротила.
5 мая 1944 года на погрузочной площадке завода #392 взорвалось 160 тонн пороха. Погибли 32 человека, 395 ранены. Разрушены все здания в радиусе 300-400 метров.
6 января 1945 года на заводе #392 взорвалось 12 тонн пороха. Погибли 14 человек, 116 ранены. Полностью уничтожено здание хранилища.

Источник: https://www.kommersant.ru/doc/473186 (с моим дополнением, V.H.)

Ранее в моём журнале: "Иприт в чайнике или как коммунисты травили советский народ" — V.H.



или

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив