Войнописец и его резюме - 10

qebedo — 10.04.2018 Есть ли у нас план?..

Война 1812 года обросла легендами и мифами по самые длинные волосы над макушкой. Один из них - что тупые русские генералы не удосужились подготовить к столкновению с самим Аполионом какой-нибудь план. Точнее, наподготавливали целую тучу-уючу планов, но никакой не приняли. Впрочем, самые серьезные историки признают, что план был - отчего-то сцепив зубы и делая вид, будто выносят за собакой... План кампании разработал уже известный нам Фуль, и вдохновляли его совсем свежие события - отход англо-португальской армии виконта Артура Веллингтона за укрепленную линию Торрис-Ведрас в 1810-1811 году (см. сериЯл "Стальные когти Железного герцога").


Укрепления линии Торрис-Ведрас

Немец перец-колбаса предложил выход из очень непростого и щекотливого положения, в которое попала русская армия - размещаясь для вторжения в герцогство Варшавское и столкнувшись зимой 1812 года с "предательством" Пруссии, она оставалась в весьма невыгодном положении на границе. 1-я армия под командой генерала от инфантерии Барклая [де Толли] (настаивание наиболее упертых авторов на возвращение в его фамилию двух дефисов "потому что так в документах XIX века написано" есть просто нежелание думать и желание выпендриться) должна была отступить в "укрепленные укрепления", а 2-я армия под командой генерала от инфантерии Петра Багратиона назначалась для "удара по коммуникациям и тылам" агрессоров, пока те будут топтаться возле "укрепленных укреплений". А поскольку Фуль был "любимым гением военной теории" царя Александра, именно этого плана придерживались "по умолчанию" - император хоть и не занимал пост главнокомандующего, страшась "груза Аустерлица", но очень этого хотел и ждал только первых успехов, туся в войсках вкупе со своей Главной квартирой.

Естественно, что "невооруженным взглядом бросалось в глаза" отсутствие в России узких полуостровов, окруженных с трех сторон морем, мимо которых неприятелю было никак не пройти - чать, не Португалия. Потому Фуль "сделал послабление", подтянув уже "родной" опыт времен Старого Фрица и Бунцельвицкого укрепленного лагеря, в котором пруссаки довольно трусовато пережидали конец Семилетней войны. Надо было отыскать где-нибудь в России, да еще не слишком далеко от границы, место для лагеря, чтобы "было похоже" на Торрис-Ведрас "хотя бы издали". Для этой трудной задачи был избран еще один "ученый немец", "еще более дружно" ненавидимый "патриотическими историками" - барон Юстус Филипп Адольф Вильгельм Людвиг фон Вольцоген.


Людвиг фон Вольцоген

Клаузевиц дает ему очень яркую характеристику в мемуарах: "Вольцоген превосходит всех своими знаниями и был бы лучшим кандидатом на пост генерал-квартирмейстера, если бы известная ученость генерального штаба не препятствовала полностью использовать прирожденную ему сильную мысль… В характере Вольцогена была большая склонность к политике. Он был слишком умен, чтобы полагать, что иностранец с чуждыми идеями может завоевать доверие и авторитет, достаточные для открытых выступлений. Но он рассчитывал на слабость и непоследовательность большинства людей и полагал, что умный и целеустремленный человек может вертеть ими, как ему понравится. С русской стороны эти стремления разоблачались как таинственность и дух интриги, что порождало подозрение. Чтобы незаметно руководить людьми, нужна внушающая доверие, импонирующая индивидуальность, а Вольцоген всегда был сух и серьезен".

Вольцоген родился в 1774 году Саксонии, в 1792 году поступил на вюртембергскую службу, в 1794 году перешел на прусскую, а в 1804 году - снова в вюртембергскую, где дослужился до подполковника. В 1807 году перешел на русскую службу в чине майора по квартирмейстерской части (штабным офицером), был отмечен царем и сделан в 1811 году флигель-адъютантом (звание, присваиваемое обер- и штаб-офицерам, служащим в Свите Е.И.В.) и подполковником. Сам Вольцоген был против плана Фуля - по тем же причинам, что и Беннигсен, Барклай и многие другие умные офицеры, не желавшие отдавать стратегическую инициативу самому агрессивному полководцу мира. Но из дурно понимаемой "чисто немецкой исполнительности" он поехал в указанный район ("где-то между Петербургом и Москвой") и отыскал "мене-менее" подходящую под полученное описание позицию возле города Дриссы. А в отчете об исполнении миссии ни словом не заикнулся о своем "особом мнении", ибо "не был об оном спрошен".


Дрисский лагерь (тыц)

Итак, Фуль и Александр I встретили нападение Аполиона "во всеоружии" и... ничего не приказывали Барклаю, командовавшему 1-й армией, который просто вынужден был выполнять ранее согласованный с царем план - тем паче, что до места "пришли они в Дриссу" он совпадал с его собственным предложением устроить "скифское отступление". Багратион же вполне благоразумно наплевал на предписание "действовать на коммуникации", ибо сразу понял, что против него тоже выдвинуты превосходящие силы неприятеля, и спасение - в немедленном и весьма быстром драпе, целью которого могло быть лишь соединение с 1-й армией. Но 1-я армия шла к Дриссе. И по предложению Вольцогена туда был послан офицер "для посмотреть", насколько продвинулись работы по возведению укреплений, а также дабы разметить места для бивуаков по пути к Дриссе. (Учитывая же слова о "политичности и интриганстве", не исключено, что флигель-алъютант хотел подставить более честную голову вместо своей под топор критики.)

Этим офицером и стал Клаузевиц, как адъютант Фуля. Не будучи политиком и не склонный к интригам, а также весьма скептичный и не слишком благоговеющий перед незнакомым начальством, подполковник нашел лагерь недостроенным, да и вообще распланированным дурно и в плохом месте - подробную критику см. в его мемуарах. Потому во время доклада царю в присутствии Фуля и позволил себе "легкие эротические намеки" (легкие - потому что не хотел выглядеть нагло ссорящимся со своим начальником, ибо нельзя убить немца в себе до конца...), в результате которых царь сделал две вещи - решил, что Клаузевиц "не совсем откровенен", а таже начал сомневаться, что затея с лагерем на самом деле хороша... Далее последовала "лихорадочная работа Е.И.В. мысли" и совещания с генералами и офицерами, каждый из которых настаивал на том, что "надо бечь из этой мышеловки".

 
Генерал Беннигсен и полковник Мишо де Боретур - главные критики Дрисского лагеря

Так что когда 1-я армия дошла-таки до Дриссы, Александр I принял решение армию покинуть, передав полномочия и.о. главнокомандующего Барклаю (впредь до назначения "настоящего командующего"), ну и ответственность как-то и куда-то двигать войска в ситуации провала того плана, согласно которому война началась... Хотя Россия всё равно должна бы поставить памятник Фулю - из-за его пусть и ошибочного плана войска не вступили в глупое и обреченное сражение с Аполионом на границе (горячих голов было много, тем паче что реальное число неприятелей преуменьшали вдвое-втрое), а начала то самое отступление, которое превратилось потом в "великое".

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив