...вот такие пироги...

Чтобы было понятно, где я всё время пропадаю.

Во-первых, не смотря на то, что я свернула все свои программы вне пределов города-героя Одессы, у меня по-прежнему сохраняется обширная частная практика, а это значит, что четыре дня в неделю, с 12.00 до 20.00 я вне возможности писать, читать и философски размышлять о (вечном) теории гештальт терапии, например.
Во-вторых, те шесть групп, которые я веду в Одессе, занимают почти все субботы и воскресенья, по май включительно. После мая групп станет сначала четыре, затем две. В таком режиме надеюсь продержаться до следующей весны, но жизнь покажет. Оставшиеся не занятыми уикенды делят между собой близкие, а писать и смотреть на Константина Алексеевича глазами полными обожания не получается. Я пробовала.
Остаётся четверг. В четверг нужно посетить Хатуну, двух Ир и Олю, успеть хапнуть немного свежего воздуха, попасть в театр или на концерт, встретится с друзьями, которые постепенно забывают, как я выгляжу, и, если бы не цитаты и комментарии «вконтакте» и «мордокниге»*, что я умею читать и думать.
Фоном ко всему этому идёт ремонт в нашем новом жилище, к которому, спасибо Константину Алексеевичу, я имею лишь отдалённое отношение: спросить «ну как там?» и помечтать, какие шторки и пуфики… ну, вы меня понимаете.
Остаётся только время с восьми до двенадцати. Что характерно, оно остаётся и утром, и вечером. Собственно говоря, я и раньше писала-то только утром и вечером. Или рисовала. Или фотографировала. А ещё читала, готовила, ходила за покупками и вела светскую, с позволения сказать, жизнь. – Так в чём же дело?! - спросите вы. – Что, чёрт возьми, изменилось? И, я вам скажу, будете совершенно правы. Но, одну минуточку, сейчас я всё постараюсь объяснить.
Дело в том, что три месяца тому назад (12 недель по моему новому летоисчислению), в моей крови обнаружили невиданного доселе зверя – гормон, под названием хорионический гонадотропин. И теперь с утра я сдаю (или забираю) анализы, правильно питаюсь и настраиваюсь на позитив, а вечером, в силу отсутствия всяческих сил, правильно питаюсь, настраиваюсь на позитив и сплю. Или не сплю, но совершенно не в состоянии продуцировать хоть какую-то мозговую деятельность. Увы. И ах.
Всё это произошло в начале зимы, где-то между мужниным просветлением насчёт дороги в будущее (результат: скоропостижный уход с высокооплачиваемой, но ненавистной работы, мгновенное погружение в новую и интересную среду, пара десятков «испорченных» человеческих шкурок…) и отлётом в Москву, о которой не было уже ни сил, ни времени качественно написать, хотя есть о чём, честное слово.
Всё изменилось. Я – будущая мама. Константин Алексеевич – будущий отец и начинающий кольщик. Совсем скоро мы станем обладателями новой, большой и светлой квартиры, ближе к морю, свежему воздуху и, что становится очень актуальным, бассейну с чистой водой. Но всё это в будущем, а сейчас…
А сейчас «нам» 14 недель, я круглею день ото дня, и, говорят, мне это очень идёт, на вопрос «как дела» я начинаю перечислять результаты анализов, количество съеденных за день полезных продуктов и показывать фотографию первого УЗИ, в жизни всё отошло на второй план, и каждый свободный момент времени я оказываюсь внутри себя: как там? Что слышно?
И мне очень интересно посмотреть на этого нового, который живёт между диафрагмой и задницей, часто стучит маленьким сердцем и выглядит пока, как инопланетянин из одноимённого детского фильма.
*за термИн спасибо Кукарину, кстате, когда вы в Одессу?