Ворота в глубь Азии

alexa_bell — 14.01.2023

Может быть, это кем-то было запланировано свыше, а может просто случайно так легла карта, но в начале 1982 года я оказался среди слушателей Института повышения квалификации при Уральском государственном университете. Сейчас это Екатеринбург, а тогда он носил гордое имя «пламенного революционера» Якова Свердлова, чей обсиженный голубями памятник, если не ошибаюсь, стоял чуть ли не напротив университета. А сама площадь перед университетом была названа именем Парижской коммуны. Пересекала площадь улица Ленина, а поперёк шла Карла Либкнехта. И вся эта квази-революционная топонимика нагромождалась в шаговой доступности от того места, где ещё год или два назад стоял дом Ипатьева. Приехав в Свердловск я застал уже пустое место на пересечении улицы всё того же Карла Либкнехта с улицей Клары Цеткин. Прямо какой-то немыслимый апофеоз интернациональной революционности.

Однако, надо отдать должное руководству института, нас ни с чем революционным не сочли нужным знакомить, если не считать таковой организованную встречу с первым секретарём Свердловского обкома Борисом Николаевичем Ельциным. Истины ради надо признать, что тогда он ещё никаким революционером точно не был. А был, по крайней мере, такое впечатление вынесли все участники встречи, матёрым партийным номенклатурщиком. Но не о нём сейчас речь, так как подобное мероприятие явилось единственным исключением из череды других, где нас знакомили с историческим прошлым города.

В одну из экскурсий наш автобус остановился в самом центре города на плотине Исетского пруда и женщина-экскурсовод поведала о том, что именно плотина является самым старым памятником города. Именно с неё начинался Екатеринбург, когда в 1721 году Василий Татищев начал на этом месте строительство железоделательного завода. И, якобы, этот самый Василий Татищев испросил разрешение назвать строящееся поселение Екатеринбургом. Мол, если на западе страны Санкт-Петербург явился окном в Европу, то на её востоке Екатеринбург, названный именем императрицы, будет окном в Азию.

Меня тогда весьма позабавило это пресловутое «окно в Азию». Во-первых, если Азией считать то пространство, что лежит восточнее Урала, то даже из школьных учебников истории без труда можно узнать, например, об основании Охотска в 1647 году. Само название Охотск говорит о нахождении этого населённого пункта на берегу Охотского моря и его основание произошло, как видим, за 74 года до того, как Василий Татищев попытался заложить завод на берегу Исети на месте нынешнего Свердловска/Екатеринбурга. Во-вторых, ещё в 1715 году была предпринята попытка военной экспедиции из Тобольска и Тары в центр Азии командой Бухгольца. В результате Яркенда не достигли, с золотом «обломались», зато заложили в следующем, то есть, 1716 году в устье Оми крепость, именно которой было суждено стать не то, что «окном», а настоящими «воротами» вглубь Азии.

Но закончу о екатеринбургском «окне». На самом деле, если придерживаться исторической истины, то в 1721 году начатое Татищевым строительство завода было признано нецелесообразным и приостановлено. Возобновилось оно только через два года. С марта по июнь 1723 года новое строительство на реке Исети официально именовалось Новозачатые Исетские заводы. В июне 1723 года по инициативе вовсе не Татищева, а де Геннина было предложено дать новому заводу-крепости имя Катериненбурх — в честь Екатерины I, на что он испросил разрешение у самой императрицы в своём письме от 6 июня 1723 года: «…около сих заводов зачал крепость и осмелился до указа именовать Катериненбурх, а зовется Катериненбурхом в память Вашего Величества»
Ответ пришёл в сентябре — предложение де Геннина было одобрено, однако в императорском указе название немного видоизменилось — Экатеринбурх. А на медных монетах, которые начали выпускаться на заводе уже в 1720-х годах, встречалось три разных варианта написания — Екатеринъбурхъ, Екатеріньбурхь и Екатерінъбурхъ. При этом Василий Татищев, вновь командированный на Урал и пробывший здесь до 1738 года, не был сторонником немецко-голландской терминологии и до последних дней придерживался названия Екатеринск.

К этому времени от Омской крепости вверх по Иртышу были основаны в 1718 году Семипалатинск, а в 1720 году Павлодар и Усть-Каменогорск. Как видим, российская экспансия через Омские ворота стремительно двинулась к сердцу Азии. Не зря, когда в 1877 году в Омске был учреждён Западно-Сибирский отдел Императорского русского географического общества (ЗСОИРГО), то его задачей было определено изучение не только Западной Сибири, но и сопредельных с нею регионов Средней Азии и Западного Китая в географическом, геологическом, естественно-историческом, этнографическом, статистическом и археологическом аспектах.

Кстати, вот здесь надо остановиться на чрезвычайно интересном моменте. Когда отряд Бухгольца в 1715 году двинулся вверх по Иртышу, углубляясь в степную Азию и закладывались крепости Омская, Ямышевская, Семипалатинская, Павлодарская, Усть-Каменогорская, то никаких казахов, ни киргиз-кайсаков рядом и в помине не было. Если кто не знает, то это была территория Джунгарии - государства джунгар, они же зенгоры, они же ойраты, они же калмыки. И все переговоры и соглашения велись именно с джунгарскими властями. И степь тогда именовалась не Казахской, не Киргиз-Кайсакской и даже не Киргизской, как в XIX веке, а Калмыцкой и Зенгорской. И пограничные крепости, возводимые уже при Елизавете Петровне в 1752-1755 гг., так называемая Горькая или Пресногорьковская линия, являлись границей с джунгарами или зенгорами.

Наверное, не лишним будет коротко сказать, как возникла Алма-Ата, столица будущей Казахской Социалистической Советской республики и какое отношение к этому имели казахи, если, конечно, имели. Летом 1853 года был сформирован отряд, который вышел из укрепления Капал для поиска подходящего места и основания нового форпоста. 4 февраля (16 февраля) 1854 года российское правительство приняло решение возвести военное укрепление в районе, предложенном командиром отряда майором Перемышельским, которому пришлось зимовать с отрядом в сложных погодных условиях. Весной 1854 года началось строительство Заилийского укрепления, чуть позже получившее название Верный. После основания Верный быстро разросся и превратился в крупную казачью станицу, куда активно прибывали поселенцы из центральных регионов России (Воронежской, Орловской, Курской губерний). В 1867 году Верный стал центром Семиреченской области Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи.

И был город Верный до 1921 года. И только в 1921 году Советской властью он был переименован в Алма-Ату. Столичный же статус приобрёл только в 1929 году. Надо честно признать, что очень любопытная картина получается. Россия, заняв всё течение Иртыша, Семиречье и Заилийский край, нигде по пути не встретила казахов. Казахи во всех этих перечисленных местах появились позже, после того, как в середине XVIII века Джунгария потерпела окончательное поражение не от казахов, не от русских, а от китайцев. Мне довелось читать документ о том, как после этих событий китайский чиновник неожиданно для русских появился в Омской крепости, пытаясь установить данников Цинской империи, которые в той же Барабе и по левому берегу Иртыша раньше платили налоги джунгарам. Омские чиновники на притязание ответили категорично, что им об этом ничего не известно. С тем китаец и уехал восвояси. Кстати, будущий известный путешественник Григорий Николаевич Потанин после окончания Сибирского кадетского корпуса в городе Омске уже в звании хорунжего лично участвовал в закладке и строительстве Верного.

Я давно обратил внимание на один любопытный факт. Все авторы XVIII и XIX вв., проживавшие или служившие в Тюмени и Тобольске писали исключительно на темы, связанные непосредственно с Тюменью, Тобольском и Севером Западной Сибири. Это, например, многочисленные работы, посвящённые прежде всего вогулам и остякам – нынешним манси и хантам, а также природе, которую они населяли. А вот омские авторы предпочитали степь и горы Средней Азии. Практически почти все, за редким исключением, публикации в «Записках Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества» посвящены территориям «полуденного зноя».

У Омска вообще была одна удивительная особенность. Если заглянуть в справочную литературу, то можно узнать, что он в отдельные периоды был центром Степного края, Степного генерал-губернаторства и даже Акмолинской области. Вроде бы ничего из ряда вон выходящего? Однако, это далеко не так. Во всё это время сам Омск находился на территории абсолютно самостоятельной Тобольской губернии, власти которой, соответственно, были в Тобольске. Похоже, это всех устраивало и никому ни разу не пришло в голову, например, на какой-то десяток километров продвинуть административную границу в северном направлении, чтобы предоставить Омску возможность быть на территории собственного края или области. Вот такой парадокс был у ворот, что напрямую открыли России путь и к яркендскому золоту, и к границам Кашмира, к Семиречью и Заилийскому краю.

Сохранено