Вопросы методологии. Слонопотам и Суворов
naval_manual — 03.03.2021Очень-очень Хитрая Западня.
Я обычно не пишу к датам, и этот текст будет не совсем к дате,
но, как выяснилось, близко к тому. Совсем скоро, 14 апреля, мы
будем отмечать двадцатилетие знаменительного события - в этот день
в 2001 г. ув. fat_yankey
ввёл в сетевой оборот метод
(принцип?) слонопотама. С того знаменательного дня фраза "а слонопотам непременно будет глядеть на
небо" и её производные только на ВИФ2 прозвучали более шестисот
раз (последнее на сегодняшний день упоминание - 23 января 2021 г.).
В том, что слонопотам стал популярным пресонажем
военно-исторического рунета, нет ничего удивительного. Автор
концепции предложил нам прекрасную упаковку для в целом
верных идей. Действительно, ретроспективное обсуждение альтернатив
должно сопровождаться анализом возможных контрмер (это, правда,
приводит к тому, что любой серьёзный анализ приходится обрывать на
первом-втором шаге, дерево альтернатив растёт с бешеной скоростью).
И - действительно, любое реальное планирование обычно лучше строить
по "методу возможностей", а не "методу намерений" (впрочем,
Гуч и Коэн довольно убедительно
показали, что отделить возможности от намерений очень непросто).
Классическим примером плана, построенного с нарушением "принципа
слонопотама", принято считать японский план Мидуэйской операцией
(хотя и здесь, опять же, есть о чём подискутировать).
Так, или иначе, метод слонопотама - ценный, сильный инструмент,
позволяющий держать в ежовой узде романтичных альтернативщиков.
Однако, кое-что меня в нём всё же смущает. Дело в том, что мы можем
найти примеры ситуаций, в которых слонопотам натурально "глядел на
небо". Такие примеры есть и в истории боевых операций - возьмём
хоть нападения на Порт-Артур и Пёрл-Харбор, хоть планы "Везерюбунг"
и "Гельб". Такие примеры есть и в истории гонки вооружний - план
Ямамото по созданию "боевого флота" опирался на оценку намерений
соперника. Наконец, есть и глобальный пример. История с
превращением нацистского пятачка в безумного вепря, унимать
которого пришлось всем миром - это, во многом, история о том, как
три слонопотама стояли кружком и ждали дождика.
Следовательно, стоит попробовать определить, а когда же именно
несчастное животное попадает в Очень Глубокую Яму. Легче всего
увидеть в приведённом выше списке "фактор внезапности". Однако,
одним им нельзя объяснить всё описанное в полной мере. Здесь я,
пожалуй, приведу ещё один пример - маленький, по сравнению с
приведёнными выше, но очень информативный. Вспомним рейд
Владивостокского отряда крейсеров в Тихий океан. Историю,
удивительную не потому, что нашим крейсерам удалось внезапно
прорваться в Тихий океан через Сангарский пролив - удивительную
потому, что им удалось вернуться домой тем же путём, избежав
встречи с превосходящими силами японцев. Идеальное решение -
блокада Сангарского пролива силами Камимуры - не только было
возможно в принципе, оно было предложено командующим
Соединённым флотом, адмиралом Того. По замечанию Корбетта, в этом
случае уничтожение Владивостокского отряда было гарантировано
настолько, насколько вообще можно считать что-то гарантированным на
войне. Однако, оказавшись перед лицом неожиданной угрозу, японское
верховное командование "потеряло голову", и идеальное решение не
было принято.
Приведённый выше пример заставляет нас задуматься о душевной
конструкции слонопотама - или человека. Относительно первого Милн
не оставил нам достоверных данных, с человеком чуть проще - мы
знаем, что человеку свойственно ошибаться. Этот великий
принцип входит в известное противоречие с концепцией слонопатама.
Последняя - хоть в применении к историческому исследованию, хоть в
применении к реальному планированию - заставляет предполагать
худшее. Иными словами, она предполагает, что оппонент примет лучшее
из возможных решений. Но, поскольку оппонент - человек - можно
утверждать, что лучшее решение почти наверняка не будет
принято. В ответе будут те или иные ошибки.
Вопрос - в том, насколько велики будут эти ошибки, и можно ли при
планировании как-то это учесть? Полагаю, что можно. Можно
утверждать, что чем смелее, агрессивнее, неожиданнее действия
(неожиданные в смысле смелости, а не в смысле внезапности) - тем
выше вероятность и больше тяжесть возможных ошибок оппонента. При
разборе всё того же примера с рейдом Владивостокского отряда
Корбетт пишет так: "Задача Владивостокского отряда понималась в
японских планах вполне правильно, однако его возмжности
недооценивались. Действия за пределами Японского моря не
принимались во внимание, и когда это случилось и война, которая до
того была далёкой, вдруг оказалась у ворот Токио, правительство,
похоже, потеряло голову".
Здесь, к слову, мы видим ту самую сложность разделения
"возможностей" и "намерений". Впрочем, важнее другое -
Владивостокский отряд в рискованном рейде был спасён этой самой
рискованностью. Подобный эффект можно встретить и в
приведённых ранее примерах. Его можно назвать "парадоксом
слонопотама". И вспомнить Суворова. Кажущаяся бессмысленной
красивостью в духе Уайльда формула "смелость города берёт" - на
самом деле, полагаю, об этом. Смелость плана генерирует
ошибки противника.
Да, полагаю, это рискованная методическая конструкция. В серьёзном
военном планировании едва ли кто-то будет исходить из приведённой
выше формулы. Однако, в историческом исследовании эти соображения
позволяют делать красивые спекуляции. Можно, например, сказать, что
"Гавайская операция" Соединённого флота была куда смелее, чем
операция Мидуэйская - и во многом поэтому первая удалась, а вторая
- провалилась. Обобщая, можно утверждать, что "полусмелые" планы
лучше отбрасывать - либо в пользу планов осторожных, либо в пользу
планов смелых.
Наконец, мы имеем любопытные "альтернативные" следствия. Например,
можно сказать, что потенциальный прорыв Гранд-Флита в Балтийское
море - вариант более интересный, чем, скажем, "полусмелая" атака на
Боркум. А безумно популярная в народе "кругояпонская" альтернатива
для Рожественского - уныла и куда как менее привлекательна по
сравнению с захватом Пескадорских островов или островов Бонин. Да,
сим я призываю альтернативщиков быть смелее. Сам себе не верю, но
отпущенная на свободу мысль привела меня к таким вот выводам.
|
</> |