ВКС РФ завершают испытания сверхдальнобойной гиперзвуковой ракеты

Рядом крайне спорных для военно-промышленной корпорации «Lockheed Martin» событий в секторе экспортных продаж многоцелевых истребителей 5-го поколения F-35A «Lightning II» запомнились последние полгода. В нашей предыдущей работе мы рассматривали детали обретения начальной боевой готовности данных машин в Воздушных силах самообороны Японии, где в связи с солидным штатовским лобби правительство Страны восходящего солнца приняло решение на неопределённый срок заморозить уникальный во всех смыслах этого слова проект малозаметного перспективного истребителя ATD-X «Shinshin» и сосредоточилось на более простом в исполнении предложении американской корпорации «Локхид Мартин» разработать несколько упрощённый экспортный гибрид F-35A и F-22A и закупке F-35A. Тем не менее, как нам удалось выяснить, возможности радиолокационного комплекса AN/APG-81 истребителя F-35A в плане дальности обнаружения и захвата типовых воздушных объектов далеко не уникальны и не могут сравниться с отечественной РЛС «Ирбис-Э» истребителей Су-35С, а также с наиболее продвинутым комплексом Н036 «Белка» малозаметного истребителя Су-57.

Следовательно, технологическое и тактическое обоснование данного контракта заключается исключительно в единственном — создании для японских F-35A перспективной дальнобойной ракеты воздушного боя на базе интегрального ракетно-прямоточного двигателя, которая будет заметно превосходить российскую РВВ-СД по дальности действия и РВВ-БД по маневренности и запасу скорости. Именно этим сейчас и занимается совместная японско-европейская комиссия от компаний «Mitsubishi Electric» и «MBDA Missile Systems». Между тем ожидать блестящего успеха в перспективе дальнейшего проталкивания «Лайтнингов» по линии межправительственных иностранных военных продаж (Foreign Military Sales, FMS) на азиатском и европейском рынках вооружения совершенно не стоит по двум причинам, которые так или иначе взаимосвязаны между собой.

Во-первых, это присутствие таких государств, где штатовское лобби оказывает влияние на оборонный сектор в гораздо меньшей степени, нежели в той же Японии, Австралии или Великобритании. Во-вторых, это не доведённые до совершенства ударные возможности F-35A, по которым, к примеру наш перспективный авиационный комплекс фронтовой авиации Су-57 на голову превосходит разрекламированную американскую машину. В-третьих, это недавний казус с израильским F-35I «Adir», указывающий на отсутствие той уникальной малозаметности (ЭПР в 0,005 кв. м), о которой так любят говорить американские и западноевропейские средства массовой информации.

Начнём с первого пункта. Здесь наиболее уместно привести в качестве примера Турцию, в распоряжении которой находятся такие козыри, как полный контроль важнейшей региональной военно-экономической артерии, представленной проливами Босфор и Дарданеллы, а также всеобъемлющее влияние на оперативную ситуацию в северных провинциях Сирийской Арабской Республики, где Анкара имеет заметный военно-технический перевес над подразделениями ССО и Корпуса морской пехоты США, а также французскими подразделениями марин, прибывшими в восточные районы САР в начале 2018 года. Благодаря этому турецкое руководство имеет возможность периодически навязывать свои правила игры в сирийской компании как Вашингтону, так и Москве. Проявляется это как в недавнем оправданном заявлении президента Турции Реджепа Эрдогана о «погружении мира во тьму с подачи Вашингтона, потерявшего статус посредника в урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке», так и в продолжении циничной поддержки боевиков «Свободной сирийской армии» в «идлибском гадюшнике», что играет явно не в пользу Сирийской арабской армии и Москвы, зато предоставляет турецкой армии отличный плацдарм для дальнейшего захвата сирийской территории в провинциях Латакия, Хама и Алеппо.

Неплохо проявляется это и в свободном выборе поставщика вооружений для обновления ВВС и ПВО страны. В частности, официальная Анкара абсолютно наплевала на крайне негативную позицию Пентагона относительно подписанного между Министерством обороны Турции и «Рособоронэкспортом» контракта на поставку зенитно-ракетных комплексов С-400 «Триумф». После же многократных угроз со стороны Конгресса США об ответном замораживании контракта на поставку Турецкой Республике 100 F-35A в Анкаре решили не церемониться и напомнили Вашингтону о чудесной альтернативе. Напоминание отразилось в новости от турецкого издания «Yeni Safak» о возможном приобретении крупной партии многофункциональных тяжёлых истребителей 5-го поколения Cу-57 в экспортном варианте. Естественно, это не окончательное решение, но крайне серьёзное предупреждение, которое заставляет американцев хорошо подумать о последствиях всяческих угроз и давления на заказчика.

Примечательно, что буквально за сутки до появления этой новости в турецких СМИ, прошло заседание коллегии оборонного ведомства России, которое в очередной раз посеяло внушительную долю сомнения в высоких тактических возможностях американского F-35A на фоне российского Су-57, и совершенно не случайно. Именно здесь и кроется вторая причина вероятных экспортных сложностей «Лайтнингов» в тех государствах, которые не привязаны к «Foreign Military Sales» намертво. Речь идёт об обнародовании видеоматериала, в котором запечатлен февральский пуск опытного образца многоцелевой тактической ракеты большой дальности Х-59МК2 с борта истребителя Су-57, проходившего испытания на Сирийском театре военных действий. По словам главы оборонного ведомства России Сергея Шойгу, несколько пусков данных ракет подтвердили их ранее заявленный боевой потенциал. Как видите, заявление весьма стандартное, без лишней доли пафоса или рекламы. Но что мы видим по факту?

Пуск перспективной малозаметной тактической крылатой ракеты осуществляется из второго внутрифюзеляжного центрального отсека вооружения длиной порядка 4,7 м и шириной 1,2 м. Если принять во внимание, что ширина и высота одной Х-59МК2 со сложенными консолями крыла и хвостовых аэродинамических рулей составляют 400 мм, то логично, что один отсек (с учётом наличия механизма открытия/закрытия створок и механизированного узла подвески) может вместить 2 ракеты данного, в то время как два отсека — 4 Х-59МК2; очень серьёзный ударный боекомплект для многоцелевого истребителя следующего поколения, не так ли? На этом фоне F-35A выглядит крайне бледно. На сегодняшний день его относительно небольшие внутренние отсеки вооружения позволяют размещать лишь такое «умное» вооружение класса «воздух-поверхность», как: 2 управляемые планирующие бомбы семейства AGM-154A/C JSOW (Joint Standof Weapon») c дальностью до 130 км при пуске с больших высот, малоразмерные управляемые планирующие бомбы GBU-39/53/B «Small Diameter Bomb — I/II» (так называемые «узкие бомбы» с эффективной поверхностью рассеяния порядка 0,015 кв. м и дальностью до 120 км) в количестве 8 единиц, а также различные модификации управляемых авиабомб семейства JDAM с соответствующими комплектами аэродинамических гребней, рулей и систем GPS-коррекции.

Единственное, что может противопоставить «Локхид Мартин» совместно с норвежской «Kongsberg Defence Systems» нашему Су-57, — это окончательную разработку и адаптацию к двум «тесным» внутрифюзеляжным отсекам «Лайтнинга» тактической ракеты JSM c дальностью более 300 км, разрабатываемой на базе всем известной противокорабельной NSM специально для Военно-воздушных сил Норвегии. Ещё одним вариантом является тактическая ракета большой дальности AGM-154C-1 Block III (JSOW-ER), разработанная на базе вышеописанной планирующей бомбы AGM-154A/C. Её особенностью является наличие турбореактивного двигателя Hamilton-Sundstrand TJ-150, благодаря которому дальность изделия возрастает со 130 до 560 км.

Стандартная конфигурация подвески F-35A

Лётные испытания демонстратора JSOW-ER состоялись ещё в октябре 2009 года, тем не менее, об оперативной боевой готовности этой ракеты в Военно-воздушных силах США по сей день ничего не сообщается, кроме одинокого сообщения в командовании ВМС США о том, что доводка изделия продолжается. Вывод здесь можно сделать лишь один: тактические ракеты JSM и JSOW-ER могут войти в боекомплекты истребителей F-35A «Lightning-II» не ранее 2022-2024 года. В частности, именно такие сроки указываются ресурсом www.armstrade.org («Центр анализа мировой торговли оружием») со ссылкой на западные источники применительно к норвежской ракете JSM, поскольку для её программной интеграции в комплекс управления вооружением F-35A требуется обновление программного обеспечения КУВ до версии Block 4A/B, которое на данный момент если и существует, то в абсолютно «сыром» виде.

Есть и ещё одна «ударная конфигурация» подвески для F-35A, предусматривающая размещение на внешних узлах у корневых частей крыла 2-х тактических ракет сверхбольшой дальности AGM-158B JASSM-ER, способных поражать цели на удалении в 1000-1200 км. Но здесь палка о двух концах: обладая шириной корпуса в 550 мм, JASSM-ER, из-за внешнего размещения и значительного аэродинамического сопротивления окажут крайне негативный эффект на дальность истребителя F-35A. Так, крайне скромный боевой радиус действия машины в 1080 км может снизиться до 900 — 850 км, что в итоге даёт «глубину удара» ракетами AGM-158B всего 1800 — 2000 км. Более того, прибавляется целый «воз» лётно-технических и тактических проблем. К примеру, при размещении JASSM-ER на внешней подвеске не может быть и речи о высокой сверхзвуковой крейсерской скорости (≥1,3М).

Максимум, на что могут рассчитывать пилоты с подобным ударным арсеналом — 1000-1050 км/ч на крейсерском режиме. До крайне негативных отметок снизится и такой важный коэффициент, как аэродинамическое качество, представленное отношением подъёмной силы к аэродинамическому сопротивлению истребителя при определённом угле атаки. Известно, что при отсутствии внешних узлов подвески для F-35A коэффициент аэродинамического качества составляет порядка 8,8 единиц, в то время как для Су-57 и F-22A он составляет 12,2 и 12 ед. соответственно, исходя из данных обновляемой таблицы «paralay_tab» ресурса «Стелс-машины». Нетрудно предположить, что маломаневренный «Лайтнинг», проигравший далеко не одну учебную «собачью свалку» F-16C и F-15C/E, станет ещё более неповоротливым, если при выполнении ударной миссии со стороны тактической авиации противника ему будет навязан воздушный бой. Не стоит забывать и об ограничениях перегрузки по прочности силовых элементов конструкции F-35A после появления столь массивных «баллонов» JASSM-ER под крыльями.

На фоне этих сложностей наш Су-57 выходит безоговорочным победителем в тактико-техническом поединке с F-35A. Внутреннее расположение на 25% более лёгких (по 770 кг) тактических ракет Х-59МК2 полностью сохраняет: высочайшее аэродинамическое качество ПАК ФА, позволяя эффективно выполнять противоракетные манёвры и участвовать в воздушных боях без серьёзного снижения лётно-технических параметров; боевой радиус действия в 1700 — 1900 км, обеспечивающий «глубину удара» ракетами Х-59МК2 до 2300-2400 км, учитывая, что модификация передового «Овода-МК» для Воздушно-космических сил России обладает большей дальностью, чем версия для экспорта.

Если же перед звеном Су-57 будет поставлена сложная многоцелевая задача с завоеванием превосходства в воздухе и одновременным нанесением точечного удара по стратегически важным объектам противника, каждая машина сможет взять в первый или второй центральные внутрифюзеляжные отсеки вооружения по 2 ракеты Х-59МК, по 3 ракеты класса «воздух-воздух» средней и большой дальности РВВ-СД («Изделие 170-1»), а также 2 ракеты ближнего воздушного боя РВВ-МД, размещённые в малых отсеках наплывов крыла. Хвалёный F-35A не сможет эффективно выполнять многоцелевую миссию ни в случае с внешним размещением тактических ракет AGM-158A/B (снизятся ЛТХ истребителей), ни в случае с внутренним размещением JSOW-ER или JSM.

При такой конфигурации отсеки будут полностью заняты и ракеты воздушного боя AIM-120C-7/D придётся размещать на внешних точках подвески, что резко увеличит эффективную отражающую поверхность F-35A до 0,4-0,5 кв. м. А это в условиях наличия у противника мощных обзорных РЛС с пассивными и активными ФАР наземного и воздушного базирования, а также современных бортовых РЛС истребителей уж точно не способствует тотальному превосходству F-35A на современном воздушном театре военных действий.