Ветеран партии. Зрелые годы.

retro_piter — 21.04.2025

Село Богчино. Костромская область. 1942-1951 гг.

В первой части этой истории пенсионерка Зеленухина, доживающая свой век в Доме Ветеранов партии в Ленинграде, составляет конспект  воспоминаний о своей активной молодости, эмоционально повествуя об эксцессах продразвёрстки и коллективизации. 

Продолжение рассказа о её судьбе откроет нам и те страницы её биографии, о которых она хотела бы забыть.

Глава вторая.

В старой папке с личными документами оказались вложены несколько вариантов автобиографий, понадобившихся пенсионерке при смене работ и хлопотах о пенсии.

Из них мы узнаём, что настоящая фамилия Елены Карловны — Адольф, по национальности она — немка, что родилась она в 1897 году в семье рабочего-столяра в Нижнем Новгороде. После двух классов церковно-приходского училища началась трудовая жизнь. В 13 лет она идёт в прислуги, потом полтора года на текстильной фабрике в Лодзи.

С 1914 года по 1918 год — она гимназистка, причём плату за неё вносит городская управа, где она вечерами работает в архиве. А ещё успевает подрабатывать «конторщиком по оформлению смет по строительству Тобольских казарм и на других работах». Во время каникул «ездила к брату в с. Выксу и работала до осени на заводе».

Тем не менее гимназию она оканчивает с золотой медалью.

Новая советская власть посылает толковую девушку в Москву на курсы «по внешкольному образованию», т.е. учиться ликвидировать неграмотность среди взрослых на базе клубов, библиотек, народных домов и музеев, параллельно занимаясь политпросвещением народных масс.

Затем она заведует народным домом-музеем в нижегородской глубинке, губотделом Центропечати, библиотекой совпартшколы и т.д. В 1919 году вступает в партию и знакомится с мужем, Иваном Зеленухиным, бывшим землемером, офицером-депутатом на фронте, а ныне ревизором Губисполкома.

В дальнейшем муж продолжает карьеру в Красной Армии в качестве военкома, а Елена Карловна следует за ним по местам его службы.

А места эти весьма неспокойные. То среди бунтующих казаков на Дону, где муж был тяжело ранен, то в Варнавино Костромской губернии, где скрывающихся по лесам участников антибольшевистского Уренского восстания отлавливали и отправляли в спецсовхоз, то организация колхозов в дальних углах Московской и Тверской областей, где пришлось «выдержать большую борьбу» с людьми, «чуждыми по своим взглядам советской власти».

По призыву «парттысячи»(обучение во ВТУЗах новых инженерных и управленческих кадров на замену старым «спецам») Елена Карловна оказалась на животноводческом факультете Тимирязевской Академии в Москве, а её муж Иван Александрович возглавил в 1934 году ВИЗР (Всесоюзный институт защиты растений), созданный по инициативе академика Вавилова.

Снова борьба, снова с вредителями сельского хозяйства, скрытными и коварными.

Но вот в январе 1937 года Елена Карловна неожиданно зачем-то снова идёт учиться на курсы ЛенГОРОНО по подготовке учителей для начальных школ и становится простой учительницей. Нигде в воспоминаниях, документах и автобиографиях этот неожиданный кульбит не поясняется.

Однако, обратившись к истории Института защиты растений, мы узнаем, что преданный делу партии директор ВИЗР* Иван Александрович Зеленухин был в 1937 году репрессирован и отправился на долгие годы в сторону Комсомольска-на-Амуре.

А поискав фамилию Адольф в Нижнем Новгороде, мы встретим Германа Карловича, немца, 1901 г.р., инженера-химика, заведующего научно-исследовательским сектором Горьковского индустриального института, арестованного в конце 1937 года и приговорённого спустя год к высшей мере наказания по ст.58-8 и 58-11 (антисоветская организация и контрреволюционный терроризм). Очевидно, это младший брат Елены Карловны.

Василий Карлович Адольф, 1907 г.р., другой брат, инженер паровозного хозяйства на станции Краснодар, арестован 11 января 1938 г. по 58 статье и расстрелян спустя два месяца.

Освальд Карлович Адольф, третий брат, тоже исчез в 1938 г., о нём сведений почти нет.

Так что, надо полагать, в годы Большого террора Елена Карловна потеряла многое: мужа, братьев, хорошую работу, общественный статус. И пришлось начинать всё сначала. Одно утешение — из партии её не исключили.

*  Судя по воспоминаниям сотрудников ВИЗР Иван Зеленухин был деятельный и взыскательным директором, желавшим, однако, слишком скорых хозяйственных результатов исследований. «После того как директором ВИЗР стал И. А. Зеленухин (бывший директор ОБВ), в положении отца наступил самый острый период. Уже с 1936 г. он начал думать об уходе из ВИЗР. Причиной тому было недовольство плохим планированием научной работы, частой сменой тематики, не позволявшей как следует углубиться в решение научных и производственных вопросов. Особенно чувствителен отец был к сопротивлению, оказываемому Зеленухиным внедрению математических методов в научные исследования института. На организованном Зеленухиным в 1937 г. заседании Ученого совета ВИЗР при обсуждении научных работ отца было выдвинуто обвинение в намеренном преуменьшении им экономического значения вредителей». (Михайлов Н.А. «В те годы»)

** Этапы биографии Германа Карловича напоминают жизненный путь сестры: работа с 15 лет (рассыльный, ученик слесаря, токарь; в 1919-1921 г. агент продотрядов, затем служба в Красной Армии, потом рабфак индустриального института, вступление в ВКП(б) в 1926 году.

Глава третья

С началом войны пропал ещё один брат Елены Карловны — Освальд Карлович Адольф, фрезеровщик ленинградского завода. Приговорен к расстрелу в ноябре 1941 года, статья 58-10.2

Розалия Карловна Адольф, младшая сестра, остававшаяся в Нижнем, тоже в первые дни войны была как немка превентивно выслана в Сибирь, где в Тюменской области потеряла малолетнего сына.

В начале февраля 1942 года умерла от туберкулёза в Нижнем жена репрессированного Германа, и две его дочки, племянницы Елены Карловны, после скитаний попадают в детдом.

Она уже ничем не может им помочь.

В феврале 1942 года учительница Зеленухина получила приказ из Смольного в трёхдневный срок собрать оставшихся без родителей детей, организовать из них детский дом и вывезти в тыл, в Ярославскую область.

Посиневших, голодных и больных, собрала Елена Карловна своих детей в чём есть, и усадила в автобус через Ладогу. Её дети видели, как следующие с ними в колонне автобусы с детьми, один впереди, другой сзади, с ходу ушли под лёд. Дальше под обстрелами по суше до станции, откуда медленно поехали в товарном вагоне на восток, от одной станции к другой, с бесконечными стоянками на перегонах и в железнодорожных тупиках. 105 детей прибыли на станцию 505 км на главном ходе Транссиба, на окраину старинного города Галича в Ярославской (сегодня Костромской) области

В апреле 1942 года в Галич привезли детей из блокадного Ленинграда. Привезли их в теплушках. Многие не могли ходить, так были истощены. Детей выносили на носилках. В первое время они жили в здании педучилища, что на улице Луначарского. Затем их перевезли в село Богчино на подводах. «…А дальше старшие дети шли пешком. Это было ужасно, кругом грязь, ноги разъезжались. Спасибо молодежи из Шокши, они помогали нам переехать. Прибыв в Богчино, нас разместили в здании бывшей школы, сельсовета и магазина. Началась новая жизнь... (/Новикова/ Нина Александровна)

Этот место стал родным для супругов Зеленухиных на следующий десяток лет. Иван Александрович вернулся из дальневосточной ссылки в 1943 году.

»... Детдом. Непроходящее чувство голода. Года два прятала по углам остатки еды и даже листву. Два года меня возили в коляске, но я хорошо училась и жила надеждой встать на ноги. В больницу меня не взяли: врачи не были уверены, что выживу».

Однако Циля Герцман выжила. Елена Карловна сама сделала ей операцию, приготовила отвар, вернувший девочке жизненные силы. До сих пор Цецилия Григорьевна помнит свою спасительницу, и ее мужа, прекрасного педагога Ивана Александровича Зеленухина.

«Это были великие люди, вырвавшие нас, ребятишек, из цепких объятий смерти».

(Из статьи в газете «Кузнецкий рабочий» о педагоге Цецилии Гильевне Гребенщиковой (Герцман)).

Из фондов ОГКУ «Государственный архив новейшей истории Костромской области»:

Письмо директора эвакуированного из Ленинграда детского дома № 35 Е.К. Зеленухиной секретарю Ярославского обкома ВКП(б) Ларионову о бедственном положении детского дома и необходимости оказания помощи

28 мая 1942 г.

Тов[арищ] Ларионов, считаю своим партийным долгом довести до Вашего сведения о том положении, в котором находится 35 д/дом, расположенный в Ярославской области, Галичском районе, дер[евне] Богчино, эвакуированный из Ленинграда 31/III1942г. в количестве 110 воспитанников.

Детдом размещен в 4-х небольших комнатах. Три из них заняты под спальни, одна под столовую. В спальне тесно, спят по 2-3 чел[овека] на кровати. Нет ни одной рабочей комнаты, где бы дети могли работать. Нет раздевалки, умывальной комнаты, бельевой, помещения для канцелярии, учительской. В этом же здании помещается с/совет, которы[й] занимает две комнаты. Я ставила вопрос перед пред[седателем] райисполкома о выселении с/совета из этого помещения в другую деревню и предоставлении дополнительно двух комнат д/дому, но мне ответили, что на это нужно разрешение СНК. В Ленинграде дети были собраны из пяти детдомов, детсадов в очень короткий срок. С собою нам почти ничего не дали, начиная с посуды и кончая бельем, обувью. Сейчас мы испытываем крайне острую нужду в белье, верхнем платье, обуви, матрацах, подушках, одеялах. Дети не имеют и по две пары белья. Имеющееся у нас белье рваное, ветхое. Не представляется возможным хотя бы два раза в месяц помыть детей в бане. Благодаря скученности, отсутствию чистого белья, мыла, кожные заболевания не только не уменьшаются, но увеличиваются, трудно бороться с вшивостью, имеющийся у детей.

С питанием дело обстоит тоже неблагополучно. Дети совершенно не получают овощей, картофеля, и всего по 300 грамм[ов] молока на день. И без того скудные нормы с 20/V уменьшены. Сахару выдавали по 20 гр. на день на человека, теперь 13 гр., макаронных изделий вместо 30 гр., выдают по 20 гр., масла вместо 30 гр. по 20 гр. Ассортимент отпускаемых продуктов очень однообразен. Из отпускаемой нормы можно приготовить только обед, а на завтрак и ужин приходится давать чай с хлебом. Для ленинградских истощенных детей необходимо 4-х кратное питание, а при наличии имеющегося у нас питания очень трудно рассчитывать на поправку их здоровья. Отказано в питании обслуживающему персоналу, чего никогда не делалось в Ленинграде.

Работники поставлены в крайне тяжелое положение, т.к. на рынке из-за дороговизны купить ничего не могут, менять не имеют вещей. Выезжали из Ленинграда при таких условиях, что пришлось бросить все что было. В ОблОНО я писала несколько раз об этом, но ответа не получаю.

С наступлением осени, зимы положение д/дома еще более усугубится, т.к. детям придется ходить в школу за 1 ½ – 2 км по непролазной грязи. При отсутствии хорошей обуви и теплого пальто начнутся всевозможные заболевания. Организовать школу при д/доме не представляется возможным – нет помещения. Чтобы улучшить положение д/дома, необходимо отпустить для детей мануфактуры бельевой и для пошивки верхнего белья с таким расчетом, чтобы сшить каждому по 2 пары белья, по 2 платья девочкам, 2 костюма мальчикам.

Необходимо увеличить нормы питания хотя бы с таким расчетом, чтобы можно было давать детям на ужин что-нибудь кроме чая. Кроме того среди воспитанников д/дома насчитывается 20 чел[овек] дистрофиков III степени. Организм их крайне истощен. Для них необходимо организовать усиленное питание, в противном случае они могут и не выжить На все мои обращения в р[айо]не отвечают одно, что наше снабжение зависит всецело от фондов области. Из своих ресурсов р[айо]н ничего не может выделить.

Тов[арищ] Ларионов, прошу помочь мне сохранить жизнь вверенных мне детей. Из Ленинграда вывезла я их еле живыми, носили их на себе, многие не могли самостоятельно передвигаться. Коллектив работников приложил все усилия к тому, чтобы сохранить жизнь детей. Умерло всего 2 чел[овека] в больнице. Было бы крайне тяжело потерять больше, но здоровье многих воспитанников зависит от питания, а я ничем не могу им помочь.

Директор 35 д/дома, член ВКП(б) с 1918 года Зеленухина Е.К.

( ГАНИКО. Ф.П-19. Оп.1. Д.907. Лл.50-52. )

Зеленухина

Иван Александрович поначалу был оформлен в детдоме «инструктором по сельхозтруду». Он развернул энергичную деятельность по самообеспечению детдома, договорился с соседним колхозом о выделении участков земли и постепенно организовал идеальное подсобное огородное, а затем и садовое хозяйство. Для распашки земли требовались лошади, и была построена конюшня, где содержались лошади. Дети были организованы в бригады, сажали картошку и овощи. Проблема с питанием таким образом была решена.

Из воспоминаний Сони Хоревой:

«Детство для нас детдомовских было не таким, каким знает его большинство. Мы были лишены многого, хороших книг и игр, но прежде всего материнской ласки. Но детство и для нас было детством, но целиком отдаваться играм, по-ребячьи проказничать нам было некогда. Почему? Потому что надо было работать, работать, чтобы жить и выжить. В детском доме №45 у нас был большой огород, посевы овса для быка, посадки картофеля. Нас в детском доме было 100 человек и сколько мы в детском доме работали, так сейчас не работают даже взрослые, а мы были детьми. В 35 лет я не могла принести воду из колодца за 300 метров, а мой друг детства Комаров Витя говорит, ничего я не знаю, сколько вы носили воду на коромыслах – все в деревне удивлялись, как муравьи идете, сгибаясь от тяжести ведер, но несете полные.

А как жали овес, я думала, хоть бы палец отрезать, чтобы не жать. Хлеб носили в рюкзаках из пекарни за 1.5 километра, но самая тяжелая работа была пасти свиней. А из хозяйства у нас был бык Васька, на нем тетя Шура все возила и пахала. А воспитателей у нас всего было 5 и руководитель кружка рисования и художественной самодеятельности, 1 техничка и 1 повар и 1 рабочая ходила за рабочим быком.»

(Проект " История Богчинского детского дома ", Гимназия №1 имени Л.И. Белова г. Галича)

Из фрагментов педагогического дневника И.А. Зеленухина:

«1 июня 1949 г.

В 2 утра выяснилось что температура снизилась до +1 °C и дело идёт к заморозку. 1 400 кустов помидор, высаженных в огороде были под угрозой гибели. Необходимо было их немедленно укрыть, хотя бы соломой. Но для того, чтобы это сделать в полтора-два часа необходимо 40 - 50 человек рабочей силы. Дети спали так крепко, что едва сумел разбудить семиклассниц. Спросонку они долго не могли понять в чем дело. Но лишь до их сознания дошло, что помидоры под угрозой гибели – всех как метлой смело с постели.

Через несколько минут все дети с 10-го до четвёртого класса были в огороде. Через полтора часа все помидоры были укрыты соломой в 04:00 без четверти все дети ушли домой, а когда через 10 минут я зашёл в спальни – все уже спали. Лишь в спальне четвёртого класса Надя Цветкова стояла около убранной постели и плакала. Оказывается, её не разбудили, когда дети пошли в огород, а когда возвращались, то она проснулась, узнала, что все старшие и средние спасали помидоры, а она проспала. С трудом не удалось её успокоить и уговорить ложиться спать, так она была расстроена.»

В 1947 году Иван Александрович стал директором детдома, а Елена Карловна — завучем.

Из воспоминаний Александры Павловны Карамышевой, воспитателя Богчинского детского дома:

«К концу сороковых годов к детям, эвакуированным из Ленинграда, добавили детей из других детских домов, беспризорников. Мне девятнадцать, опыта никакого, а пришлось заменить им маму. В детском доме был очень умный, мудрый директор, Иван Александрович Зеленухин. Он нам, молодым, здорово помогал. Не только детей учил, но и нас тоже. Я хорошо помню его наставления: «Если вы даете ребенку задание, значит добейтесь выполнения, проверьте. Если сказали и забыли проверить, а ребенок не сделал, то он возьмет это на заметку, и уже сложно будет что-то требовать от него дальше». В детском доме он работал вместе с женой, и они по-настоящему любили детей.« («Галичские известия», 24 ноября 2024 г.)

Иван Александрович и Елена Карловна жили в детдоме большой семьёй, не делая различия между своими и чужими детьми. Из детдома Нижнего Новгорода они забрали к себе племянницу Люду Арнольд, которая стала музыкальным руководителем детдома, пела и играла на аккордеоне. Потом в Богчино на работу приехала из Ленинграда и дочь Зеленухиных с мужем и маленьким сыном.

  Иван Александрович и Елена Карловна работали в детдоме до начала 50-х. Потом им пришлось уехать в Нижний. Судя по сохранившимся в архиве письмам директора в инстанции — у него возник конфликт с вновь назначенным бухгалтером-интриганом. Люда Адольф в своих воспоминаниях говорит о том, что НКВД придралось к тому, что дядя взял в ее в детдом как дочь врага народа, и его исключили из партии. Сама Елена Карловна в своей автобиографии ссылается на состояние здоровья.

Участник подавления восстания левых эсеров в Москве в 1918 году, суровый военком революции и начальник политотдела области, бывший красный директор и бывший ссыльный, на склоне лет, окружённый любовью семьи и детей, стал сентиментальным:

«Воспитанники очень любили своего директора и когда он уходил из детского дома пошли его провожать на вокзал. Проходя мимо Михайловского кладбища, он остановился у могилы А. Куликова, бывшего председателя колхоза «Ленинец» и сказал детям, чтобы они не забывали этого доброго человека и ухаживали за его могилкой. На вокзале дети плакали, многие бежали за поездом, а самая маленькая девочка прижимала к груди его фотографию и просила взять её с собой.«

Из воспоминаний Сони Хоревой:

«Еще я помню, что когда нашего директора Ивана Александровича кто-то обвинил в чем-то нехорошем, вроде «троцкизма» и его сняли, мы ходили его провожать на железнодорожную развязку Богчино, что в 0,5 км от д/д, а поезда там стояли по 2-3 минуты, мы весь детский дом, человек 60-70 в пионерской форме в галстуках, провожая его на поезд плакали, поезд стоял минут 10-15, пассажиры все вышли из вагона, с нами плакали и удивлялись нашей любви к директору д/д, нашей к нему преданности. После этого мы не хотели идти в д/д».

Елена же Карловна после детдома ещё долго работала преподавателем в Лесной школе в родном Горьком, до конца жизни занимаясь общественной работой в советских и партийных организациях, состоя агитатором и членом народного контроля при ЖАКте, секретарём совета общественности при детской комнате милиции и в комиссии по делам несовершеннолетних, вела кружок по изучению истории партии и пр. и пр.

Итак, те же самые люди, которые железной рукой неутомимо выполняли самые суровые распоряжения партии в 20-х и 30-х гг., обрекая на голод и разорение одних, чтобы накормить других, — после череды собственных потерь, унижений и страданий, — становятся спасителями детей, их единственными родными и близкими.

А может, строители колхозов для взрослых просто легко справились с задачей строительства колхоза детского? Но был ли в тех обстоятельствах иной выбор перед лицом гибели и голодной смерти?

 Может, поэтому — опыт партийной самодисциплины, самоотверженность и безграничная собственная трудоспособность, истовая вера в преобразующую силу коммунистического учения — это как раз те качества, которые оказались востребованными в то время.

А может быть, перед нами просто яркий пример пассионарных личностей, существовавших во все времена и при всех властях? Людей, которые своей волей и энергией движут историю?

Трудно судить однозначно. Страна наша богата на разных людей, и бесконечное многообразие их судеб и характеров способно как научить жизненным стратегиям и практикам, так и сбить с толку.

Оставить комментарий

Популярные посты:

nerva

Как проверка договоров на предприятии снижает убытки на 40%

garpoon

Без названия

omchanin

"Стройтрасту" заблокировали счета

inok-mihail

Убийственные игрушки

vincenati

Бильбао

grizzly_bag

Неугомонный Плант

von_hoffmann

«Олимпиада-80»: какие убытки она принесла СССР

soullaway

Несбывшиеся метрополитены ушедшей страны.

julik37

25 июня. Третий день путешествия по Питеру.

• Архив