Вериги бездомного нищего

Бромбензол — 01.03.2012 Жилетка на старике была выцветшей и изношенной, местами вытертой до дыр, а местами - сальной до зеркального блеска. Зимой поверх неё старик носил суконное одеяло. Не укутывался в него, а именно носил, вырезав посередине отверстие для головы - так мексиканцы носят пончо. Это продолжалось с ноября по март, пока Всевышний не подбрасывал дров в солнечную печь и не прогревал землю до следующей зимы. Тогда одеяло и заячий треух неведомо куда исчезали, и старик снова оставался в жилетке, старой, давно потерявшей цвет рубахе и штанах из буровато-жёлтой китайской нанки.

Черты его казались грубоватыми, тяжёлыми. Мелкие морщинки делали лицо похожим на домотканный холст, неряшливый от длинных седых волос. Даже сейчас, в старости, чувствовалась в бездомном нищем немалая физическая сила. Дряблая и ненадёжная, но не вытекшая ещё, не оставившая совсем хозяина. В станице про него говорили разное. Мол, разбойничал до революции в Сибири, на старом Московском тракте. Бабам лишь бы языки о плетень чесать, такого напридумывают! Ещё говорили: в оккупацию связным был между подпольем и партизанами. Так оно или иначе, но вёл себя нищий необычно: милостыню просил едой, а денег не брал. Даже не прикасался к ним, если подавали. Улыбался подающему виновато и объяснял нехотя:
- Не можно мне до них касаться, добрый человек. Грешник я.

Общность пережитых бед и надежда на лучшее будущее – тьма за спиной и свет в конце тоннеля - делают людей отзывчивее к несчастьям. В эпохи, когда каждый надеется только на себя, свет этот гаснет, а душа черствеет. Каждый за себя – это движение в разные стороны, хаос и духовная смута. Может быть, послевоенная разруха и была так быстро ликвидирована потому, что разрушены были здания, а души большинства остались целыми... Раз или два в месяц старик просился к кому-нибудь из станичников в баню – помыться. Его пускали, подкармливали, оставляли ночевать на сеновале летом, в бане – зимой. Однажды Тимоха, плотник, отдал ему старые, крепкие ещё, сапоги. Бездомный принял их с благодарностью и схоронил до зимы в тайнике. Когда же Всевышний поворошил кочергой почти догоревшее полено и оттого осыпались из небесной печи на землю искры осенней листвы, в тайнике сапог не оказалось. Видать, свои собратья-попрошайки выкрали. Но странного нищего это отчего-то не огорчило, а обрадовало.
- Чему радуешься, дед? – спросил узнавший о потере Тимоха.
- Бог простил, - загадочно ответил тот.
- Дурень ты, - покачал головой плотник и пошёл по своим делам.
С того дня бездомного в станице стали считать не от мира сего, юродивым.

До весны дед проходил в рваных туфлях-обносках, обмотанных тряпьём и верёвкой. Он быстро сдавал. Тени от морщин и складок на коже стали резче, контрастней. Крепкие некогда ладони высохли, волосы поредели, разве что улыбка стала освещать лицо чаще, чем раньше.
- Дождусь, как вишня зацветёт, и помру, - мечтал он.

Вишня зацвела в середине апреля. А через пару дней неожиданно пошёл снег. Он был мокрым и влажным, как замерзшие слёзы, налипал на ветки и провода, но не продержался и суток. Весна окончательно пришла на Кубань. Старик, напросившийся напоследок помыться у плотника Тимохи, снял в предбаннике жилетку, повесил её на гвоздь, присел на скамью, прислонившись спиной к стене, и умер. Плотник нашёл сидящего мертвеца часа через три. Выругался невольно, перекрестился и пошёл за соседями. Общими усилиями бабы омыли покойника, одели в старое, но чистое бельё, принесенное из дома, а плотник сколотил гроб. Лишь тогда кто-то обратил внимание на выцветшую и изношенную, местами вытертую до дыр, а местами - сальную до зеркального блеска жилетку, висящую на гвозде. Она оказалась тяжёлой. Под подкладкой её, по всей спине нащупывались круглые монеты. Когда ткань вскрыли, это оказались золотые александровские «империалы».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив