
Ватник, и проблема с языком у левого движения


Отсюда – из «путинистской коннотации» - делается вывод о недопустимости использования этого понятия левыми и коммунистами. Впрочем, сейчас это уже не актуально: «ватник» практически вышел из «активного политического поля». В том смысле, что интерес к «Русской весне» и порожденным ей «Народным республикам» давно уже упал, и в настоящее время находится где-то около нуля. (Несмотря на отчаянное желание связанных с этим явлением структур сменить данное положение.) Так что Айна может не переживать – думаю, еще года два, и про «ватники» все забудут.
Однако лучше от этого не станет. По той простой причине, что «ватная проблема» на самом деле является всего лишь отражением другой, гораздо более серьезной проблемы. Состоящей в том, что современное левое движение страдает от катастрофической нехватки собственного языка. Дело вот в чем: тот самый язык, который сопутствовал левым практически всю их историю – начиная с революций XIX столетия в Европе – и который, собственно, и сделал в свое время левое движение политическим мейстримом, сейчас не работает. А точнее – не просто не работает, но и активно отрицается большинством населения. Причем – на постсоветском пространство это отрицание оказывается наивысшим. Причем, это касается не только марксизма, но и самих понятий «классов», «классовой борьбы» и т.д.
Почему – думаю, не надо говорить. (Ну, а если кому не понятно, то скажу, что современное культурное поле постсоветского пространства имеет в своей основе «отрицание советского». А значит – марксистского и классового.) Поэтому левые все последнее время находятся в отчаянном поиске альтернативы. Например, на Западе и, частично «у нас» проблему «безъязычия» пытаются решить путем использования пресловутого «языка толерантности» - со всеми этими гендерами, феминитивами, защитой меньшинств и т.д. Просто потому, что эта самая «толерантность» - чуть ли не единственное из «левого смыслового поля», что не было связано с СССР.
Да, это фактическое извращение, поскольку указанная область изначально была крайне незначительной по отношению ко всему «левому полю». И использование ее «для широкого применения» проходит очень и очень «криво». Но, все же, это лучше, чем не иметь совсем ничего. То же самое можно сказать и о «наших» попытках использовать патриотически-националистический инструментарий в «левых» целях. Кстати, забавно – но «толерантность» у нас не проходит исключительно потому, что она была очень запомоена «либералами». Да, именно так: у нас не любят гомосексуалистов не потому, что они гомосексуалисты, а потому, что в 1990 годы слишком много людей, «близких к власти», демонстрировали поддержку данной сексуальной ориентации.
Поэтому у нас левые вынуждены или играть исключительно на «национально-патриотическом поле». Или же пытаться использовать «евролевые» понятия с учетом потери значительной части аудитории. (Кои в «правах нацменьшиств» видят чеченцев, носязихся на «геликах» с автоматами, а в пресловутых ЛГБТ – разного рода Киркоровых с Басковым, жрущих за госсчет на телеэкране.) В любом случае, ни у тех, ни у других особого успеха не наблюдается. Поскольку сама идея использовать инструментарий «противоположной стороны» - не важно, «либеральной» или «патриотической», не может быть названа разумной.
Ну, а о решении данного вопроса надо будет говорить уже отдельно.
P.S. Впрочем, не все так печально. Поскольку - как уже говорилось - молодежь чем дальше, тем меньше находится в рамках указанного "антисоветского поля". По крайней мере, популярность того же Семина или иных "левых видеоблогеров" - кои прямо говорят о классах и классовых интересах - все время растет.