Валерия Новодворская: "Война барабанщика Аркадия Гайдара"

philologist — 21.01.2020 Валерия Ильинична Новодворская (1950-2014) — советский диссидент и правозащитник; российский либеральный политический деятель и публицист, основательница праволиберальных партий «Демократический союз» (председатель Центрального координационного совета) и «Западный выбор». Здесь текст приводится по изданию: Новодворская В.И. Избранное: в 3 т. Т. 3. - М.: Захаров, 2015.



ВОЙНА БАРАБАНЩИКА

В зеленом тихом садике у Храма русской литературы под серой шершавой плитой беспокойным сном спит Аркадий Гайдар. Спать он не умел, вечно бодрствовал и призывал к этому других. Не так он мечтал быть похороненным. Но в Храм ему входа нет: ведь в своей первой, дописательской жизни он держал в руках оружие и был красным командиром Гражданской войны. Нерасторжимость словесности и совести — тяжелая дверь в наш Храм, и не всем дано ее открыть. Но этот самый Голиков-Гайдар, с политической точки зрения фанатичный коммунист, обладал великим писательским даром, и место в саду, где-то рядом с Алексеем Толстым, ему будет. Конечно, он хотел бы на могилу обелиск с красной звездой, и чтобы ходили тимуровцы и эту звезду подправляли красной краской. Но нечистым символам демонической эпохи не место в нашем чистом садике при Храме. И тимуровцы не придут — нет больше тимуровцев и не может быть, и Красная армия больше не сакральна, потому что туда загоняют силой.

Буржуины не выделили бы Гайдару и такой могилы. Но литераторы великодушнее, и они всегда неформалы. Русская литература распахнет одинокому всаднику свои объятия. На могиле мы напишем загадочные буквы: «Р.В.С». И пусть придет загадочная Рита Нейберг из «Жизни ни во что» и положит на могилу черный локон, рубиновое кольцо и свой наган. И пусть встанет рядом загадочная румынка Марица Маргулис, мать Альки, и уронит на плиту свои черные косы. Виджилянт Аркадий Гайдар всю жизнь ждал войны, начал с войны и кончил войною; он готовил к войне себя и других, детей и взрослых, он жил в вечной войне и погиб на войне. Но он был человеком верующим, глубоко религиозным, хотя веровал в истины, противоположные христианским. Конечно, плывущие пароходы и летящие самолеты приветы Гайдару передавать не станут, да и Артек уже чужая территория и никто не позволит копать в тамошних горах писательские российские могилы.

Да и пионеров не хватит на громкий привет. Однако каждому воздается по вере его (кроме большого красного флага, этого мы не можем даже ради Аркадия Голикова). Ему бы подошел рай наших скандинавских предков, Валгалла, где герои вечно бьются на мечах и пьют из черепов своих врагов. Из Марицы Маргулис и Риты Нейберг получились бы неплохие валькирии, уносящие души воинов в обитель богов и наливающие им чаши. Да дарует Один Гайдару доброго коня, острую саблю, бомбу, маузер, пулемет и всё, что может составить его счастье на том свете. И таких же, как он, неугомонных врагов-виджилянтов. И пусть Всевышний опустит завесу милосердия над их загробным блаженством.

Видение отроки Аркадия

У маленького Аркадия были своеобразные родители: очень революционные и очень бестолковые в делах воспитания. Отец, Петр Исидорович Голиков, преподавал в начальной школе при сахарном заводе города Льгова. Мать, Наталья Аркадьевна, урожденная Салькова, была дальней родственницей Лермонтова. Прапрадед Михаила Юрьевича Лермонтова был родным братом прапрапрапрадеда поручика Аркадия Салькова, деда Аркадия Гайдара. Деду Голиков не понравился, благословения на брак он не дал. 22 января 1904 года родился маленький Аркаша, названный в честь деда, потом появились его сестры, Наташа и Ольга. Но дед не простил все равно и даже внуков не видел. Однако кровь Лермонтовых пошла малышу впрок: он, мятежный, вечно искал бури. Ну а там и 1905 год. Петр и Наталья прячут нелегальщину, помогают РСДРП, вечно в конспирациях.

В 1908 году, скрываясь от ареста, супруги Голиковы уезжают в Арзамас. Дальше идет чистая «Школа», а Аркадий — это и есть Борис. В Арзамас Голиковы попали через поселок Вариха и Нижний Новгород. Здесь родилась Катя. Наталья Аркадьевна окончила частные акушерские курсы, сдала экзамен в Казанском университете. Место в больнице ей предложили в Арзамасе, Петр Исидорович тоже перевелся туда. И пошло своим чередом всё, предвоенное и военное: реальное училище, побег на фронт к отцу, книги, товарищи, эсдеки, поймавшие мальчишку в ласковые сети. Аркадий очень много читал, больше своих одноклассников. Гоголь, Марк Твен, Пушкин, Толстой, Достоевский, Шекспир.

А отец уже на фронте. Аркадия интересуют мировые вопросы, но он отравлен большевистской пропагандой, а поскольку мальчик чистый поэт и идеалист (такой статный, сильный, красивый и широкоплечий идеалист), он не довольствуется комитетами училища и даже вступлением в «сочувствующие» при РСДРП. Отроку Варфоломею открылось одно, а отроку Аркадию — другое. Но одно у них было общим: детская, слепая, нерассуждающая вера. А отец сделал карьеру: комиссар полка, командир полка, комиссар штаба дивизии. И, конечно, 14-летний Гайдар бежит из дома на фронт, в Красную армию. Воевать за «светлое царство социализма». Представляет он его себе так же плохо, как отрок Варфоломей — Небесное.

Огонь, иди за мной

И Багрицкий, и Светлов, и Лавренев, и Маяковский достаточно подробно описали это аутодафе, когда отрок сам лезет напролом в огонь за светлыми идеалами и обжигает себе крылышки, а иногда и сжигает в себе человека, как Бабель. Чем встретила Гражданская война юного Аркадия Голикова в 1918 году? Он был пылок и незащищен, он действовал по Светлову: «Нам в детях ходить надоело, и я обращаюсь к стране: «Выдай оружие смелым, и в первую очередь — мне». Аркадий быстро стал помощником командира отряда красных партизан. Убивал, но, слава богу, в бою. Учился на командных курсах в Москве и в Киеве, затем в Московской высшей стрелковой школе. Воевал на Кавказском фронте, на Дону, подле Сочи, на Кубани. И — черт его туда занес — служил под началом Тухачевского, подавлял восстание отчаявшихся мужиков, названное «антоновщиной».

А ведь это был самый зверский эпизод Гражданской войны: газы против мирного населения, концлагеря и голодная смерть для жен и детей повстанцев, если эти самые повстанцы не сдавались. 1921 год. Аркадий Голиков — командир полка по борьбе с бандитизмом. Это значит — подавление выступлений отчаявшегося народа. С профессионалами, офицерами Белой армии, мальчишке Аркадию вообще пришлось иметь мало дела. Таких, как он, наивных и ослепленных энтузиастов, детей, вчерашних школяров, бросали против мирных пахарей, ставших партизанами с горя, потому что большевики не давали жить. Но это еще цветочки. Потом была Хакасия. Хакасия, Енисейская губерния и ЧОН. Страшные Части Особого Назначения, красные зондеркоманды.

1922 год. Попытки убрать И.Н. Соловьева — очередного «императора всея тайги». О нем, кстати, мужики отзывались уважительно, как о Робине Гуде. Отбирал, мол, у красных зерно, конфискованное комиссарами, оставлял на пропитание отряду, но в основном раздавал мужикам. Примерно в таком же положении оказался герой повести Павла Нилина «Жестокость» Венька Малышев. Тоже повязал какого-то повстанческого командира, а когда увидел, как советская власть расправляется с крестьянином Лазарем Баукиным, которого он, Венька, сагитировал за коммунизм, застрелился. И с псевдонимом получается нехорошо. Это и не «всадник, скачущий впереди», и не аббревиатура «Аркадий Голиков из Арзамаса». Это хакасское «хайдар» — «куда?». Куда это скачет страшный командир Голиков?

Кончилось всё это большим скандалом: юного командира, теряющего рассудок от крови, ужаса, жестокости, на полгода исключают из партии и увольняют из армии. Взрослые дяди, которые должны были костьми лечь, но не пускать мальчишку в армию, теперь всю вину возлагают на него. И слишком уж часто по рассказам и повестям Гайдара разбросаны отголоски, эхо его личной Гражданской войны, правда, уже бескровное, но с той же установкой литературного прицела на «классового врага». Почему в нежнейшем «Бумбараше» в тюрьме сидят жена белого генерала Тургачева и его сын, 15-летний Степка? А Иртыш, отчаянная голова, еще жалеет, что их кормят мясом... Почему в «Дальних странах» тот, кто не хочет вступать в колхоз, обязательно «кулак», сволочь и убийца?

По-моему, юный Аркадий не ведал, что творил. Его сунули в мясорубку, дали оружие, дали власть над людьми, дали право убивать. Ребенок может быть патологически жесток, ибо не понимает, что такое боль и смерть. Мальчику сломали жизнь, отравили память, сделали калекой, повредили психику. Его научили убивать, ему сказали, что те, кого должно убить, — препятствие для народного счастья. А ведь мальчик был хороший, честный, добрый. И странно видеть, как в его произведениях эта доброта, эта чистота борются с отчаянным фанатизмом и полной идеологической зашоренностью. И над всем этим реет на мощных крыльях большой талант. Божий дар. Дар Того, кого Аркадий Гайдар всячески высмеивал и в «Школе», и в «Бумбараше», и в пьесе «Прохожий». Но делает это он беззлобно и остроумно — Ему бы понравилось.

Для исправления и переписывания первой, неудачной жизни Аркадию Гайдару, расставшемуся с залитой кровью фамилией Голиков, была дана вторая попытка. Вторая жизнь — во искупление первой. Она удалась. В 1923 году с вещевым и даже мыльным довольствием Аркадий Гайдар, 19-летний красный командир, получивший шестимесячный отпуск по ранению, ушел в эту другую жизнь через ворота старинного военного госпиталя в Лефортове. Первым делом пошел в игрушечный магазин, купил саблю, трубу, барабан, подарил ребятишкам. Купил целую армию солдатиков, устроил сражение. Подарил солдатиков детишкам. Скупил лоток мороженого, шоколадного и сливочного. Подарил детишкам. И поехал в журнал «Ковш», что в Питере на Невском проспекте, повез свою первую рукопись.

Светлое царство социализма

В «Ковше» сотрудничали Зощенко, Алексей Толстой, Лавренев, Пастернак, Мандельштам. Константину Федину молодой писатель сдает свои гаммы — «В дни поражений и побед». Потом появляется тон, приходят краски. «Жизнь ни во что», или «Лбовщина». Это уже роман с сантиментами, но не бездарный. Советский Майн Рид. Романтический разбойник Лбов — то ли Ковпак, то ли Робин Гуд, то ли Стенька Разин. Еврейская княжна, агент жандармов, которую он застрелит. Роковая красавица Рита, которая рвется в разбойники. Благородный офицер Астраханкин, который стреляется из-за любви Риты к разбойнику. Напечатано это чтиво в газете «Звезда» в Перми. Там Гайдар поработал журналистом, получил за свой роковой роман хорошие деньги и поехал с друзьями в Баку, странствовать.

Когда закончились деньги, журналисты стали грузить арбузы и заработали на харч и обратную дорогу. Такие розыгрыши Гайдар любил. Когда для рыбалки не нашлось червей, он повесил на воротах объявление: «Скупка червей от населения». Паустовский вспоминает, что через два часа дом ломился от червей. Но не всё было так весело: в 1924 году от чахотки умирает мать, Наталья Аркадьевна, крупный советский работник. Завещание, оставленное ею сыну, было в духе римского «иль на щите, иль со щитом», то есть «жизни своей не щадить за власть Советов». В Перми Гайдар женился на злой и фанатичной «комсомольской богине» Рувелии Лазаревне Соломянской. В 1926 году в Архангельске у них родился сын, Тимур. Но страшное прошлое, как Фредди Крюгер, приходило по ночам и щелкало лезвиями. Гайдар пил, нажил белую горячку, дошел до психиатрической клиники, резался бритвенным лезвием. Это не спасало. И он стал с 1925 года создавать альтернативную реальность, «светлое царство социализма».

Вот они, стены его фантастического, доброго, никогда не существовавшего иначе как на бумаге дома: «Р.В.С.» — 1926 год, «Школа» — 1930-й, «Военная тайна» — 1935-й, «Голубая чашка» — 1936-й, «Судьба барабанщика» — 1939-й. И пошло-пошло: «Тимур и его команда», «Чук и Гек», «На графских развалинах». Кровавая грязь Гражданской войны, мясорубка армии превращаются у него в светлую сагу о рыцарях Святого Грааля, о современных мушкетерах, защитниках вдов и сирот. И никаких казней и жестокостей. Это комиссару из «Р.В.С.» угрожает смерть, это хорошего, доброго Чубука из «Школы» расстреливают белые, а он не убивает даже вредного бывшего помещика. Гайдар исправляет свое прошлое, вносит коррективы. Его Борис из «Школы» убивает врага, угрожавшего ему, и все равно жалко. Есть война, есть угроза, но трупов его Красная армия не оставляет. И нет Сталина. Нигде, в те-то годы! Даже в виде портрета нет. Его он не пустил в новую Вселенную, где чисто и светло.

В его мире есть роскошный Артек, отцы возвращаются из лагерей («Судьба барабанщика»), нет террора, нет ГУЛАГа, нет культа личности. И самая главная угроза — серые мыши, разбившие голубую чашку. И тревога, тень фашизма, наползающая на солнце. «Кругом пожар! В снегу следы! Идут солдатские ряды. И волокут из дальних мест кривой фашистский флаг и крест». Благородный антифашизм, иллюзорный советский рай, а красного террора и сталинизма в этой реальности нет. Звенит вечная тревога, трубит горнист, стучит палочками барабанщик. И в жизни есть место подвигу, и не одному. «Но как ни сладок мир подлунный — лежит тревога на челе... Не обещайте деве юной любови вечной на земле!» А «комсомольская богиня» в 1931 году от Гайдара уйдет и заберет Тимура. Выскочит за другого, оставит Гайдара без копейки и без жилья. Он будет ночевать под мостом, бомжевать, а она станет получать за него гонорары. И он еще честно попытается ее спасти, будет писать Ежову, когда она сядет в лагерь вместе с мужем.

И только в 1938 году он женится на доброй и ласковой Даше Чернышовой, удочерит ее дочку, Женю (Женя и Тимур станут его героями из книги в книгу), а она будет окружать его заботой, пирогами и борщами. И, конечно, с первого же дня Гайдар устремится на фронт. В армию не возьмут, так хоть военным корреспондентом. 26 октября 1941 года он найдет свою смерть под Каневом. Я думаю, что он умер счастливым: он готовил детей к этой войне, и она пришла. Мирной жизни у Гайдара нет, она полустанок, а бронепоезд уже подан. На поганую (по Гайдару, прекрасную) Финскую войну уезжают и отец Жени, командир Александров, и отец Саши, капитан Максимов. Вселенная Гайдара рухнула вместе с ним. Но остались его герои — бледные, гордые, готовые отдать жизнь. Мы не выкинем Гайдара не ради его иллюзорного царства, а ради вечной гражданской тревоги в переулочках его Города Солнца, ради высокого алармизма и воинской чести в садах и парках его мечты.

Возьми барабан и не бойся,
Целуй маркитантку звучней!
Вот смысл глубочайший искусства.
Вот смысл философии всей!
Сильнее стучи и тревогой
Ты спящих от сна пробуди.
Вот смысл глубочайший искусства,
А сам маршируй впереди!
Гейне, «Барабанщик»
(пер. А.Н. Плещеева)

Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив