В закладки...

8 марта 2016 года в комитете по международным делам французского Сената состоялись слушания относительно России. В качестве докладчиков были приглашены Тома Гомар (Thomas Gomart), директор Французского института международных отношений (l'Institut français des relations internationales) и Камий Гран (Camille Grand), директор Фонда стратегических исследований (Fondation pour la recherche stratégique). Слушания состояли в докладе гостей и вопросов участников. Наш блог публикует наиболее характерные выдержки данной встречи. Они, на наш взгляд, представляют несомненный интерес, так как отражают взгляды на Россию и ее политику, а также рекомендации политическому истеблишменту ведущих французских аналитических центров в области безопасности и междунарожных отношений.




Французский истребитель Dassault Mirage F.1B (серийный номер 517, бортовой номер 118-SC) и российский истребитель МиГ-29УБ на совместных учениях, Нижегородская область, август 2013 года (с) Первый канал





Французские политологи отметили, что в настоящее время в отношениях России и Запада нет ни состояния Холодной войны, ни ситуации пост-Холодной войны, когда доминирующей парадигмой было партнерство и сотрудничество. И возврата к тем отношениям, которые были до украинского кризиса, уже не будет. Россия более не является ни врагом, ни партнером – это стратегический конкурент, который не разделяет западные ценности и интересы. В украинском конфликте поведение России беспрецедентно в период после Холодной войны – кроме утверждения российской мощи, это еще и попытка пересмотреть те основные принципы, которыми Европы руководствовалась на протяжении десятилетий.

Так, в Крыму впервые в Европе после Второй мировой войны имел место силовой передел границ. С момента конфликта с Грузией России не переступала через эту черту, хотя аннексия Крыма является прямым нарушением Хельсинских соглашений. Это тем более ошеломляюще, что как советская, так и российская дипломатия особенно пыталась сохранить границы, появившиеся по итогам Второй мировой войны. Это также нарушает принципы ООН, и когда вопрос о Крыме был вынесен на голосование Совета Безопасности, Россия применила свое право вето, показав, что отныне для нее важнее сила, а не закон. И хотя ситуация на Украине несколько  успокоилась, мы должны это помнить.

Когда в 2007 году Россия приостановила свое участие в ДОВСЕ, это событие осталось почти незамеченным, однако открыло ей возможность для масштабной переброски войск на Кавказ и побережье Черного моря, рядом с границами Грузии и Украины

Наконец, при подписании Будапештского меморандума в 1994 году Россия обязалась не ставить под сомнение суверенитет Украины, в обмен на отказ последней от своего ядерного оружия, запасы которого были на третьем месте в мире в то время. Да, этот меморандум не является международным соглашением в полном смысле слова, но являлся гарантией безопасности, о которой имелись политические договоренности. Кроме того, Украина лишилась важного элемента своей мощи в обмен на обещание, которое было нарушено спустя 20 лет.

Россия также вернулась на Ближний Восток – вмешательство в Сирии является первым за пределами бывших границ СССР, если не принимать в расчет кризис в Косово. Россия использовала военные и дипломатические инструменты для достижения своих целей, которые отличались от наших, но иногда совпадали.

Россия также продемонстрировала свои военные возможности, не только в области авиации и средств ПВО, но также и путем запуска крылатых ракет из Средиземного и Каспийского морей. За пределами Сирии русские демонстрируют нам свою военную мощь как результат роста военного бюджета на 200% за 15 лет. На сегодняшний день он в три раза превышает военный бюджет Франции, хотя значительно уступает показателям советского времени. Россия хочет воссоздать дуполию с США не беря в расчет региональных акторов, в первую очередь, Европу, в значительной степени маргинализированнуюю

Путин перевернул страницу периода после Холодной войны, который характеризовался евроатлантическим и панъевропейским сотрудничеством с целью открыть ворота эпохе геополитической конкуренции, что характеризуется отказом России от интеграции в европейское пространство.  Мы вступили в эру блокового противостояния – ОДКБ
против ЕС и НАТО.

Мы находимся в состоянии «холодного мира», о котором рассуждал Раймон Арон, при котором война маловероятна, но когда и сотрудничество не является основной моделью. Не будем попадать под чары франко-русского альянса, посмотрим правде в глаза и будем комбинировать сдерживание, если это необходимо, и сотрудничество, когда наши интересы совпадают.

В Сирии Россия продемонстрировала глобальный уровень своей мощи и сделала то, что Франция и Великобритания продемонстрировали в Ливии: это «витрина» для продажи вооружений, которые теперь получили приставку «проверено в бою». Военные действия прекратились, Россия занимает лидирующие позиции, режим Асада получил поддержку. Это успех.

Следует учитывать тот факт, что сейчас мы входим в зону турбулентности, в которой будем находиться до вступления в должность нового президента США в январе 2017 года. Это и саммит «Большой семерки» в Японии, в котором Россия не участвует, саммит НАТО в Варшаве, Олимпийские игры, и в сентябре – саммит «Двадцатки».

Зациклившись на внутренних проблемах, вызванных наплывом беженцев, Европа с трудом понимает логику российской политики. Она основана на балансировании между большой стратегией и ограниченными конфликтами, что создает впечатление об эффективности и стабильности, за счет чего можно получить психологические дивиденды.

В отношении вопросов безопасности Россия принимает миметическое поведение Запада.  Российская доктринальная мысль говорит о «проблеме с Западом», как мы делаем с «русской проблемой». Россия также хочет проверить на прочность НАТО, опираясь на те силы, которые сопротивляются евроатлантическому сотрудничеству. К Турции следует обратить особое внимание, так как она является частью евроатлантического альянса, и это вынуждает вести диалог с Россией, это зона повышенного напряжения.

Россия хочет восстановить своего рода «Директорию» в рамках треугольника Вашингтон-Пекин-Москва. Ричард Никсон  в свое время повернулся к Мао Цзэдуну с целью ослабить СССР. Тогда Китай был самым слабым элементом треугольника. Теперь эта роль у России и она пытается соответствовать уровню других элементов. В 1999 году на Китай приходилось 7% мирового ВВП, и к 2020 году его доля вырастет до 20%. США упадут с 21% до 15%, Россия с 3% до 2,7%. Россия хочет компенсировать это сжатие за счет выстраивания особых отношений с Вашингтоном и Пекином, которые будут основаны на ядерном оружии.

Надо быть реалистами – в Европе и на Ближнем Востоке не может быть безопасности без участия России. Но и она одна не может обеспечивать  стабильность.

Политика России и Башара Асада в отношении «Исламского государства» являет собой пример крайнего цинизма. Сирийский диктатор раздал паспорта членам организации, чтобы они могли проникнуть в Европу под видом беженцев. Между этими событиями есть скрытые связи.

Длительность и способность к действию путинского режима являются ключевым вопросом. Считается, что у России имеются ресурсы для перемен в течение года. И Россия находится в очень жестком временном графике.

Российская политика имеет своей целью подорвать европейский проект, она опирается на популистов и националистов в странах Европы. У русских имеется взгляд на отношения с Европой, который везде видит теорию заговора.