В тему, кстати, сказать.

tiomkin — 27.03.2011 Вот еще одна симпатичная статья. Написана, между прочим в 2003 году. ~~Заменить Саддама на Муамара, а Ирак на Ливию...~~ Интересно, что писала Латынина на эту же тему в тот же период? Про всякую там демократию и тыды?

Демократические ценности в приложении
В защиту алкашей и Саддама Хуcсейна
Артем Рондарев
07.02.2003

      Знаете, это уже выглядит неприличным.
      Вообразите себе: живет в доме алкаш и деспот. Жену лупит. Детей заставляет на тумбочке перед отходом ко сну петь песню «Взвейтесь кострами», соседей заливает, на входной двери «х…» написал. Ну, скотина, одним словом. Соседи зовут милицию и домком. Домком грозит выселением, но вроде не за что. Тогда милиция начинает у алкаша искать пистолет – ведь не может же быть скотины без пистолета. Пока все в рамках.
      Соседи толпятся на пороге. «Под кровать залезь!» - орет милиции один, в майке-быковке. «На антресолях, на антресолях пошукай», - шамкают интеллигентные бабки из местного хора пенсионеров. « А в карманы ему посмотри!» - велит образованный сосед сверху, который по утрам совершает осенний марафон и втихаря от жены бегает к любовнице на двадцать лет моложе. «Да чего с ним церемониться, дай ему по репе, пусть сам все выкладывает», - предлагает молодой, но крепкий человек, чей «мерс» алкаш недавно на своей копейке поцарапал. «Жена, - спрашивают милиционеры, - он тебя бьет?» - «Мой муж - талант и умница, - поджав губы, отвечает жена. - Подите отсюда вон» - «Никак не могем, общественность вызвала, - бодро отвечают милиционеры. – Дети, папка вас мучает?» - «Наш папка – самый красивый и самый сильный и всем дуракам во дворе за нас морды может набить!» - сурово отвечают дети. Ни одна сволочь в семье не хочет колоться.
      Соседи на заднем плане входят в раж. «Да выселить его надоть, а на его квартиру у меня сестра есть в Воронеже. Очень порядочная женщина. Ютится на трех метрах с пятью детьми», – сообщает одна тетка. «Или можно пустить моего сына, - возражает другая. – Он с семьей молодой, а живет в Южном Бутово в однокомнатной». Меж тем, среди всего этого коллоквиума стоит сам виновник, шатается, но вид сохраняет гордый и спрашивает, когда все отсюда упрутся, а то душа горит, а пить покамест не запрещено, и он хочет свое демократическое право поиметь. «А вот мы тебе сейчас демократию пропишем», - обещают ему соседи. «Давайте отберем у него ключи, - решает, наконец, кто-то, - и будем заходить к нему в любое время суток, чтобы проверять, как он тут и не собирается ли нас опять залить» - «Ну это как-то уже… тово… - говорит милиция. - Нарушение, в общем-то… этого… права…» - «Какие права у этой образины! - говорит хор соседей. – Сдавай ключи, харя, а то выселим тебя к егодам».
      Вот такая картина. С одной стороны – алкаш. Существо безусловно антисанитарное и мешающее окружающим жить. С другой стороны, однако, соседи. В раже.
      Надеюсь, вы поняли, к чему я.
      Саддам Хусcейн никогда не вызывал у меня симпатий. Тот еще махатма. Читал я и про соляные ванны в тюрьмах, и про камеры пыток, и про роскошь среди голодающего населения. Кувейт, опять-таки, залил. В общем, заслужил человек себе место где-то там, где погорячее.
      Американцев я любил. Джаз, Фолкнер, Билл Гейтс… Даже уважал, покуда ихний Саддам бублик не скушал так, что об пол мордой. Очень сочувствовал, когда упали башни. Тоже понятно.
      Американцы, в общем-то, ни при чем. Раздутый ВПК, раздутые амбиции, Общество любителей винтовок в качестве предвыборного спонсора нынешнего бубликоеда, теща с деньгами в «Энроне». Там чирьи давно зреют и прорываются периодически.
      Но вот тут ехал я в автомобиле и слушал, как какой-то очередной наш академик восточных сладостей сидит и по-домашнему, добродушно вещает в студии – отвечает на вопросы вроде: «А кого Вы полагаете иметь на месте Хусcейна?»; «А что делать, если Хусcейн не пустит инспекторов к себе в сортир?» Отвечает спокойно так: на место Хусcейна сажаем кого-нибудь из Саудовской Аравии, а в сортир если не пустит, то, значит, сам виноват, и пусть ему хвост прищемят. И у меня что-то лязгнуло внутри. Как будто захлопнулось что-то.
      По Ираку ползают лорды Джадды. Их не пущают заглядывать на женскую половину дворца Саддама. А им непременно надо увидеть личико Гюльчатай, чтобы убедиться, что это не Абдулла под паранджой, и плевали они на то, что там в Коране написано. Сказано же соседями: Саддам должен уйти, а на его место должны прийти демократические ценности.
      Я понял, что меня раздражают демократические ценности, которым непременно надо всюду прийти. Понял, что по частоте и элегантности применения они более всего напоминают универсальную отмычку хорошо экипированного вора. Я еще помнил, что всякая страна имеет право на суверенитет и то правительство, которое выбирает. Что экспорт революций безоговорочно осужден даже большевиками – главными экспортерами революций. Я увидел, что между лордом Джаддом и любимцем госпожи Ванессы Редгрейв нет никакой разницы, потому что оба путешествуют по тем местам, где им не место, оба - на чужие деньги, и врут оба, как сивые мерины. Только один мерин дундит про право мусульманок носить паранджу везде и всюду, а второй – про право мусульман кидать бумажки в избирательные урны и уважать Гаагский трибунал. И то и другое выглядит дико для тех мест, в которых произносится.
      Короче, я, по Веничкиному выражению, сблевать не сблевал, но стошнило меня по полной программе.
      Я не уверен, что демократия существует. Правда, это не показатель. Я во многие очевидные вещи не верю. Например, я не верю в карманников. Когда мне очередной друг жалуется, что у него украли пятый в этом году мобильник, я всегда интересуюсь тем, откуда он возвращался – не со дня ли рождения другого друга? Но это в сторону.
      Допустим, демократия есть – не как система государственного устройства, а как самоназвание режимов, существующих в Европе и через Атлантику на пароходе «Титаник». Пускай режимы эти все, как один, декларируют некоторые одинаковые ценности. Неприкосновенность, там, священность границ, еще ерунду какую-то.
      Пока декларируют – все хорошо. Потом являются пророки. И начинается плохо. Пророки от демократии склонны полагать, как водится у пророков, свою систему уложений единственно верной. Пророки других религий были честнее – они лезли в пищевые котлы к язычникам, дабы только доказать силу своей веры. Демократические пророки предпочитают либо шарашить там, где уже до них пушки пошарашили, либо норовят свалить какое-нибудь банановое правительство. Потому что страшно, потому что свои полягут, если дальше сунешься, а у тебя всеобщее избирательное право, и попрут тебя книжки писать на ранчо свое до времени.
      Потом пророки понимают, что все-таки силу бога надо показывать, и рассылают по всему миру миссионеров. Вот тут-то и начинается самое главное.
      Миссионеру надо забраться в каждую щель и в каждой щели потребовать всеобщего избирательного права. За отсутствием такового непременно едет танк. Демократический, разумеется. Если танк пустить нельзя, потому что, как уже было сказано, страшновато, – пускаются в радиоэфир шавки. Включается специальное демократическое медийное поле, которое по части брехни советской пропаганде даст сто очков. Ибо советская пропаганда просто запрещала писать о чем-то, и все – нету мальчика. Этим же не запретишь: свобода слова. Господи, что они пишут! Как они там, вместе с Саддамом, потом оправдываться будут – ни Иисус, ни Аллах не знают. Ладно. Черт с ними. Далее наступает третий акт.
      Миссионеров становится так много, что они одной своей массой продавливают любую границу и вваливаются в любой дом. И уже не погонишь: они победили. Они заводятся даже там, где их отродясь не было. По всему миру толкаются Валерии Ильиничны и своими гнусными голосами с непременной лукавинкой, как выражались про глаза Ильича когда-то, требуют бомбить, бомбить и бомбить. А публику от такой демократии все сильнее тянет блевать, блевать и блевать. И, наконец, наступает момент истины. Все Валерии Ильиничны собираются на пороге одного алкаша и требуют изъять у него ключи. А изъяв ключи, установить в квартире у алкаша демократические ценности.
      Тут мое терпение кончается. Чисто эстетически. Потому что мне не интересны выкладки подковерных аналитиков, которые трындят про стратегические нефтяные запасы Ирака и Кувейта и американскую к ним тягу. У каждого – своя профессия. Пусть анализируют.
      Меня интересует простой момент: вот теперь, будет там война или нет, задай мне вопрос – что страшнее, арабский деспотизм или демократические ценности в приложении? - я буду думать. Долго. Возможно, я так и не отвечу.
      Потому что мне не нравится сосед, который советует милиции вывернуть у алкаша карманы. Ты, сука, сиди у себя дома и книжки читай. Если ты демократ. Потому что демократия у нас каким-то сложным образом ассоциируется с образованностью. Не знаю, как в других странах. У нас – так.
      Короче, не вякай. Точнее, вякай у себя дома. В рамках суверенных границ.
      В общем, вы будете смеяться, но – руки прочь от Ирака. Господи, думал ли я лет пять назад…
      Спасибо безусловному демократу, профессору не помню каких восточных наук, безымянному герою автомобильного радио. Вполне вероятно, что он-таки добьется своего и увидит ООНовские каски у себя под домом. То-то ему радости будет.
      Жаль, что это будет и мой дом тоже.