В послевоенном Киеве. Окончание

В прошлом посте я начала рассказывать о своих двух подругах, двух Люсях, вернувшихся из эвакуации. Хочу продолжить этот разговор. С Люсей Фадеевой меня объединяла общая любовь к поэзии. Когда мы встретились, я сказала ей, что четыре года не держала в руках журналов, и, может быть, за это время появились новые гениальные поэты, и она мне их стихи почитает. Люся сказала, что новых гениальных поэтов не знает. Тогда ещё фронтовых поэтов – Семёна Гудзенко, Давида Самойлова, Бориса Слуцкого, Александра Межирова – никто не знал. Они ещё не публиковались. Первым из них опубликовался Семён Гудзенко. С ним случайно познакомился Илья Эренбург, высоко его оценивший и способствовавший публикации его стихов. Но я прочла его «Балладу о дружбе» уже в Станиславе осенью 1945 года. А Люся мне сказала, что самый популярный поэт сейчас – Константин Симонов, и добавила: «Но мы с тобой знаем, что он не гениальный поэт». Я попросила её всё-таки прочесть мне что-нибудь новое из Симонова. И она мне прочла стихотворение «В домотканом деревянном городке», действительно, лучшее из цикла стихов, посвящённых Валентине Серовой. Люся успела побывать замужем. Сразу после школы она вышла замуж за военного, командира дивизионных «Катюш». Я не сказала, что Люся была красавица. Когда мы с ней встретились после эвакуации, Люся уже успела развестись со своим мужем, сказала, что он оказался совершенным животным. Теперь Люся жила с мамой, тоже красавицей, которая в начале войны вышла замуж второй раз, за директора большого завода. И теперь Люся жила с мамой, отчимом и маленькой сестрёнкой, которую её мама родила от отчима. Сестрёнку эту Люся обожала. Люся первая из моих подруг была с мужчиной. Мне это было очень интересно. Я расспрашивала её обо всём в деталях, и она мне рассказывала. Я так поняла, что она и выходила замуж не по любви. Просто ей было лестно, что к ней посватался взрослый, состоявшийся мужчина, к тому же ещё и начдив. И она не смогла перед этим устоять. А этот взрослый мужчина не умел обращаться с юными девственницами. Если бы Люся его любила, то, может быть, он не показался бы ей «животным». Словом, опыт замужества был настолько отрицательным, что в тот год, что я прожила в Киеве, у красавицы Люси не было молодого человека.

Второй моей подругой, тоже вернувшейся из эвакуации, была Люся Хуторянская. До войны мы с ней жили в одном подъезде, мы на втором этаже, а Люся на четвёртом, и учились вместе в одном классе. Люся была не просто подругой. Мы с ней были настолько близки, что стали как бы единым существом. Здесь была привязанность и зависимость. Мы часу не могли прожить друг без друга. Разлучались только на сон. Когда в летние каникулы переезжали на дачу, то мы обе рыдали. У Люси день рождения был 30-го декабря, и как-то я на день рождения опоздала. Я была членом учкома, а 30-го декабря наряжали школьную ёлку и последний раз «прогоняли» новогоднюю самодеятельность, и я должна была при этом присутствовать. Когда я пришла к Люсе, она рыдала: «Где Линка, я не хочу без Линки, мне не нужен такой день рождения». Её родители и гости не знали, что с ней делать. Когда я пришла, Люся сразу успокоилась, стала весёлой. Гости говорили: «Это из-за этой девочки она так плакала? Вроде бы хорошая девочка…».

В моей жизни всегда есть человек, который как бы часть меня. Это привязанность и зависимость, как от наркотика. У наркомана обменные процессы в организме идут нормально только в присутствии наркотика. Когда наркотика нет, начинается ломка. Первым человеком, от которого у меня была зависимость, стала моя любимая замечательная няня, я о ней в нашем ЖЖ много писала. Я была ей так же необходима, как она мне, зависимость была обоюдной. Очевидно, няня была человеком, которому такие отношения необходимы. Няня и меня сделала таким человеком. Я знаю, что есть люди, вполне самодостаточные, существуют автономно, им не нужно ни с кем сливаться, но я была другой, и такой меня сделала няня. И она стала первым человеком, от которого у меня была зависимость. Одно время таким человеком был для меня младший брат Феликс. Наши отношения были похожи на отношения матери и ребёнка. В школе для меня таким человеком была Люся Хуторянская, в университете – Рита Борисова, а когда я познакомилась с Игорем Тареевым, таким человеком стал он и оставался им до конца его дней. Я рассказывала, что, когда его не стало, я за две недели похудела на 20 килограммов. Очевидно, это зависимость на физиологическом уровне. Я не одна такая. В романе Ромена Роллана «Жан Кристоф» главы романа называются «Отто», «Нина», «Сабина», «Ада». Каждый период жизни у героя романа есть человек, привязанность к которому определяет его жизнь.

Люся была в эвакуации где-то на Урале. Её отец, он был архитектор и строитель, там руководил большой стройкой. Тогда промышленность перебазировалась на Урал и за Урал, и в этом регионе началось большое промышленное строительство. Люся рассказывала про свою жизнь в эвакуации, и я поняла, что ни голод, ни холод, и вообще никакие лишения военного времени Люсиной семьи не коснулись. В эвакуации Люся занималась английским языком и достигла больших успехов. Я попросила её почитать мне какие-нибудь английские стихи. Люся сказала: «Почитаю, пожалуй, из Байрона», и почитала. Сказала: «А теперь я попробую тебе их перевести, конечно, прозой». Я сказала: «Я сама тебе их переведу, стихами. Вот, слушай». Я прочла:

Был час, когда среди ветвей
Высоко свищет соловей.
Был час, когда едва-едва
Звучат любовные слова.
И небосвод ещё лучист,
И нежно дымен, дымно чист.

Люся была потрясена. Она сказала: «В это просто невозможно поверить. Перевод практически дословный, и при этом сохранена форма стиха полностью. Если бы не был сохранён размер, ты бы не догадалась, что именно я читаю. Кто же этот волшебник?». Я сказала: «Самуил Яковлевич Маршак».

Люся Хуторянская тоже была красавицей. На неё оглядывались на улице. Вот таких я себе выбрала невыгодных подруг. Рядом с ними я, наверно, выглядела совершенной замарашкой. Но меня это ничуть не беспокоило. Мы никогда не стали бы соперницами, у нас были разные вкусы. Я перед войной была влюблена в Ивана Переверзева, сыгравшего главную роль в фильме «Парень из тайги», и одновременно в Маяковского. Реальные мужчины, которые меня окружали, не казались мне объектами, достойными любви. Маяковский написал:

Любить – это с простынь, бессонницей рваных,
Срываться, ревнуя к Копернику,
Его, а не мужа Марьи Иванны,
Считая своим соперником.

Это про меня.
Люсин папа, когда я вернулась в Киев, был ректором архитектурного института. В этом институте училась Люся. И Михаил Семёнович, её отец, думал, что и меня ему придётся принять в свой институт. Там, кроме экзаменов, ещё творческую работу сдают, какой-нибудь рисунок. Ясно было, что я такой работы сделать не смогу, но Михаил Семёнович готов был как-то принять меня, может быть, с чужой творческой работой. Нельзя же разлучать меня с Люсей. Я сказала, что приехала в Киев по вызову Киевского политехнического института, и собираюсь поступать в этот институт. Михаил Семёнович вздохнул с облегчением. Сразу по приезде в Киев я жила у Люси. Там жили так же благополучно, как до войны, и даже лучше. Папа занимал высокий пост. Мне казалось, что это неправильно, я не хотела пользоваться привилегиями и переселилась к дворничихе.

Что было дальше, вы знаете… Я поступила в политехнический институт, получила место в общежитии, всё на той же Полевой улице. В общежитии мы все голодали по-чёрному, я уже об этом писала. Писала я также и о том, что учиться на металлургическом факультете политехнического института мне было трудновато и, главное, неинтересно. И о том, что преподаватель основ марксизма, когда я сдавала ему экзамен, сказал, что не понимает, почему я пошла на металлургический факультет, моё место на философском факультете университета. Я его послушалась и отнесла документы на философский факультет Киевского государственного университета. Там другие абитуриенты объяснили мне, что евреев в университет не принимают. В это трудно было поверить, ведь мы недавно воевали с немцами, которые плохо относились к евреям. Как это возможно, чтобы мы сами занимали такую же позицию. Но я убедилась, что так оно и есть. Я не знала, что мне теперь делать, куда поступать. В это время мама, вернувшаяся из эвакуации, получила направление на работу в город Станислав. За несколько месяцев разлуки я очень соскучилась по маме и по Феликсу, решила, что высшее образование может подождать, и поехала с ними в Станислав, о чём никогда не пожалела. Я влюбилась в этот город с первого взгляда, и моя жизнь в нём сложилась очень интересно.

В заключение разговора о послевоенном Киеве я повторю то, о чём писала в прошлом посте. Меня поразило, как благородно вели себя люди в условиях тяжелейших лишений. Поддерживали друг друга, делились последним. С другим поведением я не сталкивалась. Быть может, причиной этому было состояние общей эйфории, вызванное уже очевидной победой.

Предыдущие записи блогера :

02.08.2021 — В послевоенном Киеве. Продолжение.

26.07.2021 — Ответы на комментарии к последним постам

Архив записей в блогах:

Осень.

Премерзкая осень. И уже так хочется лета… Приличные люди обзаводятся депрессиями. А тут вчера подружка приезжала. Редко видимся. Она то в Америке, работает-работает-работает. То в Киеве с больной мамой. Тут не до визитов особенно. Но выбрала ...

Система без образования.

К этой теме уже обращался и буду обращаться. Парадоксальное развитие страны отчетливо проявляется при взгляде со стороны. Страна одновременно живет и развивается в двух временных измерениях. С одной стороны в настоящем, с другой - застряла в далеком прошлом. Когда верхи не могут, а низы ...

Системы пожарной сигнализации в домах и на предприятиях

Имея во владении большой дом, предприятие или любое другое помещение внушительных размеров, очень тяжело следить за происходящим во всех его частях. И если не принять необходимые меры, это может быть очень опасно. Одной из таких мер является установка противопожарной системы сигнализац ...

О чем молчит глава Самары. Рейдеры в рясах-2.

Собственно че ревела-то я. Сижу, никого не трогаю. В дверь ломятся соседи : "Алена, они не останавливаются! Они копают!" Бежим на общий балкон ( у меня окна не во двор выходят. Теперь понимаю, что к счастью) Там «труженики» епархии во все копают. Мэр ...

Двиг-двиг

Чо-та вообще поехало. Джасинда Ардерн слилась. И Дристович. Что дальше? Ща так Клаус Шваб сольется! Но скорее всего это какая-то хитрая перегруппировка, чтобы слить кого-то ...

В послевоенном Киеве. Окончание

В послевоенном Киеве. Окончание

Оставить комментарий

Популярные посты: