«Вас загоняют в прокрустово ложе традиционной семьи»

— Что такое гендерная дискриминация?

— Это разное отношение к людям в связи с их гендерными признаками — как биологическими, так и предписанными. В результате такой дискриминации у людей возникают проблемы с доступом к тем или иным ресурсам: определенным профессиям, продвижению в карьере, выстраиванию социальных связей.

Кроме того, им предписываются определенные обязанности в связи с их полом или гендером. Например, женщинам, из-за того что они могут рожать детей, предписывается материнство как обязательство. А с материнством им навязывается расширенная репродуктивная роль: готовить, убирать, стирать, ухаживать за стариками, больными и инвалидами.

У женщины это отнимает огромное количество времени и сил — и является главным препятствием в построении карьеры, самореализации и вообще в жизни.

Возможно, кого-то возмутит, что я называю все эти вещи препятствием в женской жизни. Потому что многие считают, что это и есть женская жизнь и ничего другого в ней быть не должно: для всего этого женщина и рождается на свет. Да, некоторые женщины действительно выбирают такой «биологический» путь. Но на самом деле отделить то, что женщина выбирает сама, от того, что ей навязало общество, довольно трудно.

Например: моя 16-летняя дочь — искренняя феминистка, почти радфем, при этом она очень любит краситься и переживает, что не может отказаться от этой, как она говорит, «адаптивки», то есть приспособления к общественным стандартам. Или женщина хочет совмещать, скажем, карьеру пианистки и материнство. На этом пути ей придется сражаться, с одной стороны, с людьми традиционных взглядов, которые всегда будут считать, что она недостаточно хорошая мать, потому что не посвящает себя материнству полностью. С другой стороны, некоторые феминистки тоже сочтут ее виноватой, потому что она по собственной воле выбрала материнство и хочет совмещать его с карьерой. Это примеры социальных барьеров, связанных с гендерной дискриминацией.

В некоторых странах вообще нет законодательно закрепленного гендерного равенства: в ряде исламских государств женщина имеет меньше прав на наследование, чем мужчина, это относится и к дочерям, и к вдовам. Она может быть обязана носить на себе что-то, чтобы скрывать лицо. Гендерная дискриминация может проявляться и в запрете проходить в те или иные места: даже в весьма продвинутых странах существуют только женские или только мужские клубы.

— Какие институциональные признаки гендерной дискриминации вы наблюдаете в России? Как часто мы сталкиваемся с ней в повседневной жизни и как понять, где она, а где не она?

— Конституция запрещает гендерную дискриминацию, поэтому обычно мы сталкиваемся с неформальными, но очень устойчивыми практиками. При приеме на работу у нас запрещено указывать в объявлении, мужчину или женщину хочет взять работодатель. Но девушку-кандидатку обязательно спросят, замужем ли она. Или, если у нее есть муж и она в раннем репродуктивном возрасте, потенциальный работодатель наверняка подумает, что вскоре после устройства на работу она обязательно пойдет рожать, и постарается ее на работу не взять. Даже если вы чайлдфри, в это никто не поверит. А если вы мужчина и пойдете устраиваться кассиром в универсам, можете тоже встретиться с дискриминацией на рабочем месте. Потому что это профессия, где доминируют женщины. Им легче работать с такими же, как они сами, и они тоже имеют предрассудки, считая по умолчанию, что мужчины не умеют делать что-то быстро и аккуратно или что ими будет сложнее управлять. При поиске секретаря или личного помощника часто указывают, что нужна только девушка, да еще и прописывают стандарты внешности, что тоже является дискриминацией уже внутри гендера, потому что никакого бодипозитива на рабочем месте у нас, конечно, пока нет. Достаточно вспомнить случай с «Аэрофлотом», когда сотрудницы подали иск к авиаперевозчику за то, что компания решила не допускать «старых, толстых и страшных» на международные линии.

— А существование в России списка запрещенных для женщин профессий?

— Безусловно, это тоже пример дискриминации. Но в этом году некоторые профессии женщинам разрешили. И сразу среди водителей общественного транспорта стало заметно больше женщин. Такую институциональную дискриминацию государство объясняет тем, что женщинам надо рожать, а та или иная профессия может негативно повлиять на их репродуктивную функцию. Но, во-первых, не факт, что все женщины России обязательно собираются родить. Во-вторых, женщины даже штангу поднимают наравне с мужчинами, но почему-то не имеют свободы в выборе профессии. А главное: в тех местах, где нет другой работы, они работают и в шахтах, под землей. Просто часто занимаются не теми же видами деятельности, что мужчины. Тот, кто это придумал, считал, что это позитивная дискриминация и она необходима во славу женщины-матери. Но повторю:

В России существует заметный разрыв в зарплате мужчин и женщин. В среднем по стране он составляет около 30%, и этот показатель сильно зависит от отрасли. Чем больше в отрасли женщин, тем меньше разрыв в оплате труда. То есть, например, для учителей эта разница минимальна. А максимальна — в тех же шахтах или в нефтяной промышленности. Там женщин мало, их туда почти не берут, а если и берут, то на какие-то вспомогательные должности.

Но что интересно: во время войн или в связи с какими-то еще особыми потребностями государства женщины всегда быстро оказываются на самой тяжелой физической работе. И это придумала не Россия. Подобные свидетельства есть, например, про Китай VI–VII веков, когда строили канал между Хуанхэ и Янцзы и стране не хватало рабочих рук. Потом подобные ситуации постоянно повторялись. Во время Второй мировой войны то же самое было и в Европе, и в Америке.

— То, что женщины в среднем получают на 30% меньше, — это результат прямой дискриминации, когда работодатель как будто говорит себе: беру женщину — плачу меньше? Или это влияние опосредованных факторов?

— Исследования на эту тему проводились и в Америке, где за проявление дискриминации, кстати, могут дать условный срок или оштрафовать, и в других странах. В одном из таких исследований контролировались все переменные, а изучалась зависимость зарплаты от гендерной принадлежности. Выяснилось: если у сотрудников разных полов одинаковый стаж, одинаковое образование и при этом у женщины нет детей, разница в зарплате оказывалась всего около четырех процентов.

Поэтому главное тут — фактор материнства. И дело не в том, что детей не надо рожать. У меня самой двое детей. Но государство и общество должны подумать, что с этим делать. Потому что нельзя увеличить рождаемость, если все будет так, как сейчас.

У нас идет именно дискриминация матерей. Каким образом?

Во-первых, в России за декретный отпуск в большей степени платит работодатель, для которого это, конечно, дополнительная финансовая нагрузка. Потом вы уходите с рынка труда на год-полтора, следующие полтора года не оплачиваются, и кто-то должен вас содержать. То есть вас как бы загоняют в это прокрустово ложе традиционной семьи: мужчина — добытчик, женщина — домохозяйка. Но к такому раскладу в современном обществе не готовы ни молодые люди, ни девушки.

Молодые мужчины зарабатывают в среднем по России около 30 тысяч рублей, и то далеко не все. На эти деньги они совершенно не готовы содержать жену и хотя бы одного ребенка. То есть до декрета в семье было две зарплаты по 30 тысяч, после рождения ребенка стала одна, а людей — трое. И к концу декрета, к трем годам ребенка, людям не на что бывает купить себе трусы. «Экономическое падение» чувствует каждая пара. Поэтому на второго ребенка многие не решаются, не желая жить в нищете. Никакие пособия этот вопрос не решают.

Почему женщины уходят в декрет на такой долгий срок — полтора или три года? Потому что государственный детский сад часто бывает до этого времени недоступен. И это тоже политика государства: сиди дома, а работает пускай муж. Но ведь у мужчин средняя зарплата по рынку не настолько выше женской, чтобы покрыть отсутствие зарплаты жены.

Когда же мать может, наконец, вернуться к работе, она уже потеряла квалификацию в нашем стремительно развивающемся мире. А детский сад и начальная школа работают так, что обычные рабочие часы не согласуются с их графиком. Вечером родители вынуждены бежать забирать ребенка, в то время как очень часто самое главное на работе происходит именно по вечерам. Соответственно, женщины с детьми вытесняются в малооплачиваемую, малоквалифицированную деятельность — то есть работают исключительно для заработка, а не для карьеры и саморазвития, потому что карьера подразумевает какую-то вовлеченность и возможность работать допоздна, особенно в России. У нас преданность работе — большая ценность. А когда ребенку исполняется лет десять и на него, ради успешного будущего, требуется больше затрат (репетиторы, кружки), зарплата матерей резко вырастает. На практике это означает повышение ценой самоэксплуатации, когда женщины пашут, не жалея себя.

В одних странах он больше, в других меньше. Больше всего работают над тем, чтобы его минимизировать, в Скандинавии. У нас пока об этом думают мало.

Ну и до сих пор существуют дурацкие предрассудки, хотя их и стало гораздо меньше, что женщины глупее и медленнее соображают. Но почему у нас среди руководителей компаний, по данным компании Deloitte, много женщин — кризисных менеджеров? Вряд ли это говорит о глупости.

— Про опыт Скандинавии можете рассказать подробнее?

— В Швеции, например, все устроено так, чтобы мать могла не уходить с рынка труда слишком надолго. Исследования показывают, что если отпуск по уходу за ребенком продолжается больше года, это сказывается на рождаемости. Женщинам неинтересно сидеть дома дольше, чем один год. Плюс в Скандинавии есть отпуск отцовский, почти обязательный. Его можно не брать, но тогда общий отпуск по уходу за ребенком становится на два месяца короче. Есть ясли с шести месяцев, а сидеть с ребенком, получая максимальное пособие, можно 480 рабочих дней. Очень важно, чтобы мужчина тоже уходил в отпуск по уходу за ребенком, потому что тогда у работодателей разрушается стереотип, что женщина будет все время заниматься детьми. Вообще-то мужчина тоже имеет семейные обязанности. Когда в этом участвуют оба родителя, женщина не чувствует себя исключенной из общества. Кроме того, в Скандинавии хорошо развита доступная городская среда. Ты везде можешь появиться с ребенком в коляске или слинге, и никто не имеет права сказать, что сюда с детьми нельзя. У нас с этим пока очень-очень плохо.

Интересный момент. Чайлдфри чувствуют себя дискриминируемой группой, но при этом сами сильно дискриминируют матерей, когда говорят: «Не надо нам тут детей в самолете, в этом доме пусть дети не живут, и в музеи с детьми тоже не надо, а в Большой театр — тем более». В Большой театр на вечерний спектакль действительно не пускают с маленькими детьми.

— Вы рассказали про дискриминацию, связанную с родительством, зарплатой и доступной средой. Существуют ли другие сферы, в которых женщины не чувствуют себя равными: спорт, образование, что-то еще?

— С образованием сложная история, особенно со STEM. Даже в развитых странах, в той же Швеции, девочки не идут в инженеры. У нас тоже инженерные профессии выбирают преимущественно мальчики. В России существует много стереотипов относительно женского и мужского образования, и дети часто сталкиваются с барьерами со стороны родителей. Мальчик может хотеть заняться чем угодно, кроме программирования, но родители скажут: «Нет, это все баловство, иди в программирование». А если девочка захочет выбрать программирование, ей скажут: «Ты что, это не для девочек, иди лучше в психологию». И детям приходится отстаивать свой выбор. Но не все готовы бороться с родителями.

Девушки не выбирают инженерные профессии — связано ли это с тем, что они глупее? Или с тем, что девочки сами не хотят быть инженерами? Вот тут и имеет значение гендерная социализация. Ведь детям очень рано объясняют, чего они хотят и чего они не хотят. Например, что конструкторы хотят собирать только мальчики. Существует возраст, когда дети любят подражать. Моя дочь, называющая себя феминисткой в 16 лет, в четыре-пять спрашивала: «Мам, девочки же этого не делают?» И многие родители разъяснят своим детям, что стоит, а чего не стоит делать, чтобы вырасти «настоящей» женщиной или «настоящим» мужчиной. Женщины и сами часто утверждают, что если будут слишком уходить в карьеру, у них не останется «личной жизни». При этом под личной жизнью понимается уйти пораньше с работы и приготовить борщ. Ну и родить ребенка, хотя бы одного, и потом посвящать ему кучу времени и сил. Поэтому даже те, кто «ориентирован на карьеру», как сейчас говорят, сами себя останавливают.

Гендерные стереотипы действительно часто мешают женщине состояться в профессии:

Получается вилка, в которую очень трудно кому-то уложиться. Ангела Меркель, по-моему, редкое исключение. Хотя на самом деле женщины во власти были всегда, даже в исламских странах в Средние века.

Повторю еще раз: увы, часто женщины сами себя останавливают в карьере и говорят, что предел их мечтаний — быть заместителем, кем-то вроде серого кардинала. Я не буду, так сказать, своим лицом торговать, но буду все решать в тени. Фактически власть будет моей, мне этого достаточно.

— А когда родители твердят ребенку «ты же девочка» — можно сказать, что это дискриминация?

— Скорее это форма воспитания в сторону дискриминации: «ты же девочка», «ты же мальчик». Девочки не спорят, мальчики не плачут. Да, это ужасно. С другой стороны, если мальчиков не учить «не плакать», то как делать армию по призыву? При таком подходе нужна армия, в которой будут оба пола, и вообще она должна быть профессиональной. Потому что мальчики, которые плачут, в армии не пригодятся, но пригодятся в другом месте. То есть в них надо развивать эмпатию, а в девочках — силу.

«Материнский инстинкт — это социальный конструкт»

— Вам могут возразить, что подобный общественный уклад существует тысячи лет — а значит, исторически оправдан. Может быть, феминизм действительно пытается пойти против естественного положения вещей?

— В разное время и в разных местах общество было устроено по-разному. Женщины во власть всегда пробивались. У нас была Екатерина Великая — наверное, действительно величайший российский монарх. Как я уже сказала, примеры есть и в исламских странах. В нашем государстве существовали свои специфические законы о наследовании. В XVIII веке женщина в России имела собственное право на наследство, в то время как в Великобритании и США все ее имущество после брака переходило мужу. И те же российские купчихи в XIX–XX веках прекрасно управляли бизнесом. Если вы посмотрите список купцов 1900-х где-нибудь в Сибири, то обнаружите, что там почти половина — женщины. То есть стереотип «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» был правдой жизни.

ПРОДОЛЖЕНИЕ