В отделение положили больного Войнова
doctor_sidorov — 30.03.2024Того самого. Женитьба Бальзаминова и т.д.
Выделили ему, как личному пациенту академика, стерильный бокс. У него была то, что академик называл лимфоцитомой селезёнки, а теперь это вообще никак не назовёшь, надо типировать. Но эта лимфоидная опухоль поражала в основном селезёнку, опухолевые клетки были зрелые, а сама болезнь протекала медленно, неагрессивно и требовала минимального лечения. Более мощная химиотерапия приводила к озлокачествлению, к быстрому поражению органов, угнетению всех ростков кроветворения и смерти. Однако, взять баланс по химиотерапии у долго болеющих было нелегко. Войнов поступил именно для этого: взять баланс и определить дальнейшее лечение.
Академик разрешил ему звонить из ординаторской по своим собственным делам. Сотовых тогда не было, а в отделении было пять ординаторских с одним параллельным телефоном.
К Войнову приходила Лидия Смирнова, сидела с ним, смешила его, они долго разговаривали, потом она уходила.
Сидоров вышел на дежурство злой. У него не ладились дела, и ему не представлялся выход из положения. В отделении было полно больных в критическом состоянии. Это было нормальное состояние отделения, и большинство врачей оставалось после работы на некоторое время, чтобы проследить, прокапали ли их пациентам тромбоциты, вовремя ли ввели химиопрепараты, проверить, какое вообще их состояние. Многие из пациентов находились между жизнью и смертью, и только энтузиазм докторов склонял их состояние ближе к жизни.
Сидоров сделал обход и возвратился в ординаторскую номер три. Всего их в отделении было, как я уже сказал, пять. Тут к нему подскочила доктор Оля и стала быстро говорить:
— Ты представляешь, звоню в реанимацию, звоню, не могу дозвониться, мне надо срочно переводить больного, а тут этот Войнов с параллельного телефона мне говорит: «Много разговариваете, девочки. Мне нужно позвонить». Он сейчас умрёт, а этому Войнову надо срочно позвонить!
Сидоров молча вышел в коридор, зашёл в бокс Войнова и сказал:
— Пожалуйста, сегодня не звоните больше из ординаторской. У нас много тяжёлых пациентов.
— Позвольте, — привстал с кровати Войнов, — мне академик разрешил. Вы что, его распоряжение отменяете?
— Да. Отменяю. Больше вам звонить сегодня по нашему рабочему телефону нельзя.
— Ну, знаете...
Сидоров вышел. Оля дозвонилась до реанимации, больного перевели. Войнов до утра сидел в своём боксе, а с утра побежал к академику жаловаться.
На утренней конференции Сидоров доложил общее состояние в Центре (он был ответственным дежурным) и в отделении, сел на кресло. К нему пришла секретарша академика и шёпотом спросила:
— Что там с Войновым случилось? Он пришёл рано утром к академику и сказал: «Ваши распоряжения не выполняются, вас здесь никто за начальника не считает».
— А академик что?
— Спросил, кто был дежурным врачом.
— Больше ничего не спрашивал?
— Нет
— Ну, если он меня спросит, я объясню, — ответил Сидоров.
Академик не спросил. Войнов вскоре умер в той же реанимации, причём академику об этом перед конференцией не сказали, и он услышал про смерть из доклада дежурного реаниматолога. Он рассвирепел, ничего перед этой ночью критического у Войнова не отмечалось, но больше всего ему было обидно, что его никто перед конференцией об этом не предупредил. Заведующий реанимацией встал и с улыбкой попытался что-то объяснить.
— Сядьте. Вы знаете, что это был за человек? Это был гений, великий режиссёр. Гениальная Лидия Смирнова просила разрешения посидеть рядом с его кроватью. А вы — что вы сделали, чтобы его спасти?
Академик бушевал минут десять. Потом вышел дежурный хирург, и конференция потекла по своему привычному руслу.
Никого не наказали, никаких выводов не сделали, никаких внутренних расследований не провели. Как обычно.
|
</> |