В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы...

рассказе о походе в Эрмитаж. Я сейчас объясню, зачем я это делаю еще раз.
Так как фотоаппарата у меня с собой не было, нужные мне иллюстрации к посту я искала в сети. И набрела на рассказ в журнале одной девушки о том, как они вдвоем с мамой ходили на эту же выставку. Очень трогательный рассказ, хотя бы уже тем, что мать и дочь идут на выставку, как две подруги; обмениваются впечатлениями, сходятся в том, что им нравится, и в том, что кажется странным и нелепым, тоже сходятся. Наверняка это делает их еще ближе друг к другу.
И вот этот портрет как раз из тех, что показались им полной нелепицей; девушка (ссылку, увы, я не сохранила) ищет понимания у френдов в выводе о том, что это безвкусная мазня, и не более.
В своем посте я тоже пошутила на эту тему, потому как пост мой ни в коем случае не был серьезным отчетом, а скорее был призван создать веселое настроение.
Но вот как раз сейчас я хотела бы  совершенно серьезно рассказать, как я впервые приехала в Париж к друзьям.
Естественно, мне нужно было подумать о подарках.
Тогда в России в дефиците было вообще все, и книги в частности. А мое поколение было воспитано в уважении к книге, и особенно ко всевозможным альбомам по искусству на хорошей бумаге, с хорошим качеством печати. И вот в поисках достойного моих друзей подарка я набредаю на фантастически дорогой альбом Шилова и решаю, что это как раз то, что мне нужно.
Мне придется сократить множество деталей, но уж поверьте мне на слово, - в воздухе Парижа, в музыке, которую там слушают, в его интерьерах и в том, какие маленькие статуэтки стояли на полках моих друзей, и в том, какие репродукции висели у них на стенах, - во всем этом места Шилову не было. Я это почувствовала сама; никто меня не хотел унижать или обижать критикой моего подарка. Но, когда я достала этого своего Шилова, и мои друзья по очереди полистали альбом, я почувствовала себя  Джулией Робертс, которая, наверное, считала себя шикарной и неотразимо одетой, пока Ричард Гир не привел ее в магазин вещей, красивых совсем другой красотой.