В час быка -2

aerys — 13.04.2020 Да, чувствую - одной серией тут не ограничиться...

Фай Родис: Ваше мнение, Эвиза, как врача Звездного Флота?
Эвиза Танет: Если жители Торманса — люди, то наши и их прадеды дышали тем же воздухом, молекулы которого наполняют наши легкие. У них и у нас общий фонд генов, общая кровь, как сказали бы в ту эпоху, когда они улетали с Земли. И если жизнь у них так трудна, как это считают Кин Рух и его сотрудники, тем более мы обязаны поспешить.
Чеди Даан: Напоминаю еще и еще раз: мы не можем применять силу, не можем прийти к ним ни карающими, ни всепрощающими вестниками высшего мира. Если их беда — как огромное большинство всех бед — от невежества, от трудных общих условий планеты, мы предложим им исцелить их экономику и технику — во всех случаях наш долг прийти как врачам.
Тивиса Хенако: Орбитальные демографические профили экспедиции цефеян показали численность населения порядка пятнадцати миллиардов человек. Оборот водной массы и характер рельефа свидетельствует о невозможности биологического процветания столь большого числа людей.
Нея Холли: Избежать голода можно, если на планете сделаны или приняты по Кольцу научные открытия в производстве синтетической пищи, минуя посредство организмов высшего порядка.
Гэн Атал: С Великим Кольцом они не сообщаются, а отказ в приеме чужого звездолета целой планетой говорит о существовании замкнутой централизованной власти, для которой невыгодно появление гостей из космоса. Следовательно, эта власть опасается высоких познаний пришельцев, что показывает низкий ее уровень, не обеспечивающий должной социально-научной организации общества. Никто другой не ответил на зов звездолета цефеян. Это значит, что олигархический строй не позволяет пользоваться мощными передатчиками никому, даже в чрезвычайных случаях.
Мента Кор: В таком случае на планете имеет место подавление индивидуальных интересов, ведь звездолет — такое событие, на которое должны были откликнуться миллионы людей, а из истории планет известно, что такая система всегда совпадает с научной отсталостью и техническим регрессом.
Див Симбел: Огромное население без ускоренного прогресса быстро истощит ресурсы планеты, ухудшит условия жизни, еще ослабит прогресс — словом, кольцо замкнулось.

Сцена № 4
Командный центр звездолета.

В течение нескольких секунд следует изображение созвездия Рыси и планетной системы. Алое солнце освещает вращающийся «лежа» Торманс. Разделенные меридиональными проливами, вернее, морями, материки составляют как бы два венца, каждый из четырех сегментов, расширяющихся к экватору и сужающихся к полюсам. Облачный покров на экваторе изобилует большими разрывами. В них проплывают свинцовые моря, коричневые равнины вроде степей или лесов, желтые хребты и массивы разрушенных невысоких гор.
Гэн Атал, в шлеме визуального управления роботами, снующими снаружи по корпусу корабля: Открываю шахты обзора, керамические зеркала готовы! Высота «Темного Пламени» двадцать две тысяч километров, вращение чуууууть (подстраивая показатели) медленнее планеты.
Фай Родис: Спасибо, Гэн, так гораздо удобнее.
Сбоку на консолях стереодемонстрации отображаются параметры и их значения: диаметр, газовый состав атмосферы, напряжённость магнитного поля и т. д.
Через люк в потолке в спускаются Мента Кор и Див Симбел, рапортуя Грифу Рифту:
Звездолет идет по заданному курсу в направлении галактического полюса.
Люди продолжают работу у приборов, время от времени бросая взгляд на большй голографический терминал посреди помещения.
Тор Лик: Если растительность и, следовательно, состав атмосферы здесь похожи на наши, если нет особо болезнетворных организмов, то на этой планете жить легко. Здесь должны отсутствовать резкие перемены климата, избыток радиации, землетрясения, ураганы и другие катастрофические явления, которые нам пришлось так долго смягчать на Земле.
Олла Дез: По-видимому, вы правы. Может быть, состояние планеты не так уж плохо и учитель Фай Родис только воскресил миф прошлого? Говорили, что он чересчур смело наименовал планету, основываясь лишь на предварительных данных.
Соль Саин: Наши демограммы не подтверждают колоссальной численности населения, подсчитанного цефеянами. Расходимся на целый порядок.
Див Симбел: Невероятно. В остальном цефеяне показали себя хорошими планетографами. Ошибка это или…
Фай Родис: Резкое падение численности населения. Но тогда это катастрофа, а мы не заметили ничего особенного.
Тивиса Хенако: Не обязательно катастрофа. Со времени посещения цефеян прошло более двухсот пятидесяти лет. За этот период население Торманса могло уменьшиться еще значительнее или, наоборот, возрасти по причинам чисто внутренним.
Гриф Рифт: Тут немало противоречий между планетографией и демографией Может быть, не стоит стараться их разгадать, пока не спустимся на низкую орбиту. Раз нет искусственных спутников, то, кроме риска обнаружения, ничто не мешает нам облететь планету на любой высоте.
Олла Дез: Тем более что мы взяли уже все с первой орбиты.
Соль Саин: Еще заняты Чеди и Фай. Нашей лингвистке удалось получить тексты достаточной длины, чтобы выяснить структуру языка методом Кам Амата. Фай Родис хочет, чтобы мы, приблизившись к планете и следя за телепередачами, уже понимали речь тормансиан.
Тор Лик: Разумно! Избежать неверных ассоциаций, из которых образуются стойкие клише, мешающие пониманию.
Олла Дез: О, вас, планетологов, неплохо подготавливают! Даже по психологии.
Тор Лик: Давно заметили несовершенство физикокосмологов, сосредоточившихся только на своей области. Без представления о человеке как факторе планетного масштаба случались опасные ошибки. Теперь за этим следят.
Эвиза Танет: (в голографической проекции, одетая в закрытый лабораторный костюм биозащиты): А вы что скажете, наш лингвист и социолог в одном лице?
Чеди Даан: Внутренние причины, мне думается, самый худший вид катастрофы. Не нравится мне пока планета Ян-Ях в своих телепередачах!

Сцена № 5
Инферно.

Хвостовое полушарие Торманса, палаточный лагерь в предгорьях Поперечного кряжа. Вокруг пыль и остатки вытоптанной растительности. Очередь к колонке воды, состоящая, в основном из молодых матерей с детьми до 5 лет. Остальные стирают одежду в общем баке. На горизонте – бараки и хозяйственные помещения. Сю-Ан-Те, 19 лет, босиком и в заплатанной кофточке, поливает овощи на огороде из ржавой консервной банки.
Из барака выходит мужчина средних лет, с шевроном «глаза змея» на плече, подходит сзади к Сю-Те, смотрит сверху вниз, потом наклоняется и хлопает по бедру.
— Ну что, надумала?
Сю-Те продолжает работу, не дрогнув и не поднимая глаз. Мужчина задирает ей юбку, захватывает и скручивает кожу на бедре так, что непременно должен остаться синяк. Сю-Те смаргивает слезы боли, не оборачиваясь.
— Слишком разборчивые девки здесь не задерживаются. Еще прибежишь сама!
Сю-Те не реагирует. Мужчина отвешивает ей громкий шлепок по заду, сплевывает в грядки и уходит.
Сю-Те продолжает наклоняться к ведру, набирать воду в банку и равномерно сбрызгивать грядки. Через минуту она резко вдыхает, и раскрывает сжатую левую руку. На ладони – ключ.

Дворец Справедливости в Городе Средоточия Мудрости (столице Торманса). Штаб-квартира тайной полиции. Ян Гао-Юар, выслужившийся из низов командир «лиловых» или спецотрядов государственной безопасности, просматривает сводки, доставленные адьютантом.
— Тридцать шесть,.. восемьдесят? А где арестованные по делу профессиональных союзов?
Адьютант: Этих забрал себе Ген Ши.
Янгар (хмуро): Отлично, так и загребает чужими руками. Есть признательные показания?
Адьютант (кивая): Электричество, сажали на умаага, с тремя задержанными ... погорячились.
Янгар: Связи с подпольем? Вообще, горизонтальные контакты с долгоживущими?
Адьютант: Ничего не выявлено.
Янгар: Значит, хорошо работаем. Всё стабильно! А по тому делу что-нибудь есть?
Адьютант (заглядывая в папку): Была выслана в провинцию... в результате облавы, понимаете? – в демографический лагерь...
Янгар: Сам знаю! Доложите что-нибудь новенькое!
Адьютант: К сожалению, объект исчез в прошлом месяце...
Янгар (бешено): Как исчез?! У вас из-под носа, с охраняемой базы, из пропускной зоны?! Куда исчез?!
Адьютант: Мы работаем по контрабандистам и железнодорожникам...
Янгар: Убирайтесь! Работайте! И доложите мне в любое время – днем, ночью, в уборной! Я вас не задерживаю.

Отдельная палата тормансианской больницы. Гзер Бу-Ям, в несвежем халате медбрата, меняет капельницу пожилому пациенту механически, даже не глядя в его сторону. Ловкие пальцы резко выдергивают трубочки, хлещущие по векам и лицу больного, слышится стон.
Гзер Бу-Ям: Молчать, дохлятина!
Из коридора доносится условный стук. Гзер высвистывает мелодию, дверь открывается. Показывается врач изможденного вида, в хирургической шапочке и с мешками под глазами.
Гзер Бу-Ям: Дверь закрой.
Врач: Сегодня только первая партия.
Гзер Бу-Ям: Ничего не знаю. Шотшек сказал: три.
Врач: У нас сегодня операция на большой шишке, я не успел забрать...
Гзер Бу-Ям бьет его ногой в солнечное сплетение, подхватывает падающего за воротник и на лету опустошает его карманы. В руке Гзера — небольшой пакет с кристаллическим порошком. Он выпрямляется, наработанным движением фокусника опускает пакет в штанину, и наступает каблуком на пальцы врача. Раздается вопль и полузадушенные всхлипы.
Гзер Бу-Ям (не меняя выражения лица и голоса): Шотшек сказал: три.

Сцена № 6
INT – командный центр звездолёта.

Из глубины стереоэкрана слышится мелодичная музыка, лишь изредка прерываемая диссонансными ударами и воплями. Перед землянами появляется площадь на холме, покрытая чем-то вроде бурого стекла. Стеклянная дорожка ведет через площадь к лестнице. Уступ, украшенный высокими вазами и массивными столбами из серого камня, всего через несколько ступеней достигает стеклянного здания, сверкающего в красном солнце. Легкий фронтон поддерживается низкими колоннами с причудливой вязью пилястров из ярко-желтого металла. Легкий дымок струится из двух черных чаш перед входом.
Переключение на внутреннюю обстановку в пилотской кабине.
Чеди Даан сидит перед консолью и тихо диктует:
«На нас ползло нечто не поддающееся чувствам и разуму, не наделенное ни одним из привычных человеку свойств, не поддающееся даже абстрактному определению. Это было не вещество и не пространство, не пустота и не облако. Нечто такое, в чем все ощущения человека одновременно тонули и упирались, вызывая глубочайший ужас.
Страх перед реальностью, ведущий к разрыву с ней, к созданию иллюзий и искажению действительности, всегда владел человеком, не закаленным с детства для борьбы с силами природы...»
Переключение на экран.
Камера приближается к идущим, выделяя среди этой процессии две четы, оглядывающиеся на спутников и дальше на город. На их лицах – выражение тревоги и в то же время удальства. Все четверо одеты в одежду ярких расцветок, на которой видны чёрные змеи с разинутыми пастями.
Каждый из мужчин подаёт руку своей спутнице. Продолжая двигаться боком к лестнице, они неожиданно начинают пронзительно голосить. Речь учащенная и неразборчивая.
Переключение на пилотскую кабину звездолёта.
Тивиса Хенако (удивленно): Они воспевают раннюю смерть!
Переключение на обстановку возле дворца смерти. Процессия медленно приближается к ступеням. У ступеней провожающие останавливаются. Четыре обречённых на смерть человека поднимаются по ступеням и стоят у входа, обернувшись назад и продолжая петь.
Родис: Перевожу. “Высшая мудрость – уйти в смерть полным здоровья и сил, избегнув печалей старости и неизбежных страданий опыта жизни. Так уходят в тёплую ночь после вечернего собрания друзей. Так уходят в свежее утро после ночи с любимым, тихо закрыв дверь цветущего сада жизни”.
Переключение на пилотскую кабину звездолёта.
Чеди (встает): Они поют, что долг смерти приходит на двадцать пятом году их жизни. Этих четырёх провожают в так называемый Храм Нежной Смерти!
Вир Норин: Как может существовать такое общество? Чем выше социальная структура и наука, тем позднее созревает человек.
Родис: — Вир, вы забыли, что перед нами не коммунистическое и даже не социалистическое общество, а классовая социальная структура. По-моему, чудовищный обычай ранней смерти имеет прямое отношение к перенаселенности и истощению ресурсов планеты.
Олла Дез: Понимаю — ранняя смерть не для всех!
Чеди Даан: Да. Те, кто ведет технический прогресс, должен жить дольше, не говоря уже о правящей верхушке. Умирают не могущие дать обществу ничего, кроме своей жизни и несложного физического труда, то есть не способные к высокому уровню образования. Во всяком случае, на Тормансе два класса: образованные и необразованные, над которыми стоят правители, а где-то между ними люди искусства — развлекающие, украшающие и оправдывающие.
В прозрачном окне под звездолетом едва заметно движется планета.
Саль Соин: Это похоже на олигархический государственный капитализм, каким-то способом остановленный в считавшемся неотвратимым историческом общественном развитии. Если это так, то нам встретится опасное, отравленное лживыми идеями общество, где ценность отдельного человека ничтожна и его жизнь без колебания приносится в жертву чему угодно — государственному устройству, деньгам, производственному процессу, наконец, любой войне по любому поводу.
Фай Родис (с печальной улыбкой): Вы все еще думаете, что Торманс, планета мучений - это всего лишь миф прошлого?
На экране фрагменты тормансианских телепередач: репортажи со стадионов, виды красивых особняков элиты и парков, разбитых в престижных жилых районов, плотины и химические заводы, новые постройки. Пятерка бронированных машин ползет по улице, вдоль скопища людей, и толпа приветствует вождей восторженным ревом. Другие люди в огромном зале раскачиваются в такт металлической машине со змеиной головой и поют заунывный гимн.
Голос за кадром:
«Человек, как существо мыслящее, попал в двойное инферно — для тела и для души. Только создание условий для перевеса не инстинктивных, а самосовершенствующихся особей могло помочь сделать великий шаг к подъему общественного сознания.
С развитием мощных государственных аппаратов власти и угнетения, с усилением национализма с накрепко запертыми границами инферно стали создаваться и в обществе.»

Дворец владык Торманса, укрепленный подземный бункер. Охрана из «лиловых» окружает Чойо Чагаса. Его жена Ян-Ях на грани истерики, одна из прислужниц отпаивает ее лекарством. Эр-Во-Биа, любовница Чагаса, стоит в боковом проеме, словно на подиуме, саркастической улыбкой. Зетрино Умрог прочищает горло на возвышении, готовясь выступить по телевидению.

Фай Родис: Изучая фашистские диктатуры, философ и историк пятого периода Эрф Ром сформулировал принципы инфернальности, впоследствии подробно разработанные моим учителем.
Эрф Ром заметил тенденцию всякой несовершенной социальной системы самоизолироваться, ограждая свою структуру от контакта с другими системами, чтобы сохранить себя. Естественно, что стремиться сохранять несовершенное могли только привилегированные классы данной системы — угнетатели. Они прежде всего создавали сегрегацию своего народа под любыми предлогами — национальными, религиозными, чтобы превратить его жизнь в замкнутый круг инферно, отделить от остального мира, чтобы общение шло только через властвующую группу. Поэтому инфернальность неизбежно была делом их рук. Так неожиданно реализовалось наивно-религиозное учение Мани о существовании направленного зла в мире — манихейство. На самом деле это была совершенно материальная борьба за привилегии в мире, где всего не хватало.
Эрф Ром предупреждал человечество не допускать мирового владычества олигархии — фашизма или государственного капитализма. Тогда над нашей планетой захлопнулась бы гробовая крышка полной безысходности инфернального существования под пятой абсолютной власти, вооруженной всей мощью страшного оружия тех времен и не менее убийственной науки.

Дворец владык Торманса, укрепленный подземный бункер. Несколько высокопоставленных военных, вытянувшись, докладывают обстановку Чойо Чагасу и Ген Ши. Ка Луф и Янгар вполголоса переговариваются, стоя у карты.

Голос со стереоэкрана командного центра звездолета:
«Всем, всем, всем! Передается обращение Совета Четырех! Сообщение главной обсерватории Хвоста подтверждено следящими станциями. Вокруг нашей планеты обращается неизвестное небесное тело — вероятно, космический корабль. Орбита круговая, угол к экваториальной плоскости — 45, высота — 200, скорость…»

Гриф Рифт: Они умеют рассчитывать и орбиты.

«Размеры космического тела, по предварительным данным, значительно меньше звездолета, посетившего нас в Век Мудрого Отказа. Второй доклад следящих станций в восемь часов утра».

Пока остальные заняты, Эр-Во Биа облизывает губы, смотрит прямо в глаза Янгару через весь зал и оттягивает декольте платья, обнажая бОльшую часть груди.

Эвиза Танет: Если уж находиться в инферно, сознавая его и невозможность выхода для отдельного человека из-за длительности процесса, то это имеет смысл лишь для того, чтобы помогать его уничтожению, следовательно, помогать другим, делая добро, создавая прекрасное, распространяя знание. Иначе какой же смысл в жизни?
Фай Родис: Мы обсудим теорию позднее. А сейчас разделимся на две группы. Каждый будет готовиться к многогранной просветительской деятельности, которая ждет как остающихся охранять «Темное Пламя», так и тех, кто ступит на запретную почву планеты.

Сохранено