Ушедшие во тьму

werewolf0001 — 01.03.2019
Опоздали.
Твою же мать!
Разведточка – здесь она маскировалась под контору «Русского, для внешней торговли банка» - уже зачищена, но зачищена аккуратно. Вынесли все, на полу ни единой бумажки. Аппаратуры связи тоже нет.
Англичане. К гадалке не ходи – они.
- Сюда посмотрите.
Фонарь светит на пол – следы крови, точно. Много, а потом капли – к двери. С..и.
Кто-то все же оказал сопротивление.
- Вычистили все?
- Да, только почему то тайник не заметили.
Бык поднимает винтовку – это Тикка Финландер. Винтовка, которая планировалась как спортивная – но многие рассматривают ее как снайперскую. У этой винтовки – считается, что лучший спусковой механизм в мире, идеально настроенный.
- Надо продержаться до утра. Утром – за нами пошлют спасателей. И вертолеты. У нас господствующая высота, продержимся.
Словно отвечая – раздается грохот, здание почти вздрагивает с каждым ударом пули. Подогнали пулемет.
- К оружию, господа.

Полчаса прошло. Мы держимся. Как можем – держимся.
Стрелять снизу вверх под большим углом неудобно, и прицеливаться плохо, и поправки знать надо – а без поправок не попадешь. У нас господствующая высота, внизу не пройти – мы подрывом обвалили лестничный марш. Перемещаясь, мы стреляем, пытаясь создать видимость, что нас хотя бы семь – восемь человек. Если поймут – сколько нас на самом деле – нам крышка.
Впрочем, нам и так скорее всего – крышка. Вон, видите, и вон – черный дым. Жгут покрышки. Это для того чтобы затруднить работу самолетов – разведчиков и вертолетов. Пока нет минометов, по соглашению о прекращении огня – ничего крупнее легкого стрелкового тут нельзя. Но я уверен, что из пригородов их уже тащат – вместе с БК. Поставят, пристреляются – и парой залпов накроют. А потом – атака обдолбанных до зеленых слоников «солдат Исламской революции», если кому из нас еще придется ее отражать.
Я лежу в самом безопасном месте – за коробом вентиляции здания, с рацией. Командиром никто не рискует без надобности. Делаю три дела – набиваю рожки, слушаю обмен и думаю, что же делать.
Что делать? Ну… как говорил наш инструктор… сымать штаны и бегать…
Рядом лежит трофейная винтовка. Пристреляю что ли?

- Во имя Аллаха пощадите! Во имя Аллаха, пощадите! Я всего лишь крестьянин, у меня ничего нет!
- Если ты любишь Аллаха, стань шахидом!
- Нет, о Аллах, нет!
- Ты трус! Али, расстреляй его сына.
Ох, как пожалел Ибрагим о сделанной им глупости. Говорили же ему, не надо сегодня ездить в город, там стреляют. Поехал. Все равно надо было жену из госпиталя забрать, жену лечили в госпитале Лиги Наций, там хорошо лечат и денег не берут – международная помощь. Взял с собой сына – ну и погрузил кое-чего в кузов из того, что вырастил сам. Решил, что если он сегодня один будет, он немного цену поднимет. Купит жене подарок.
Купил. И надо же было ему срезать путь через квартал. Решил не ехать через авеню Мучеников, там посты, платить заставят…
Сейчас Ибрагим с ужасом смотрел на то, как в кузов его старенького пикапа бородачи грузят мешки, наскоро прорезают в боках дырки, вставляют провода и детонаторы. Лейла, которая хвала Аллаху выздоровела – совершенно обезумела, она валялась в ногах у боевиков, орала, умоляла, вцепилась в их единственного – больше Аллах не дал сына.
Боевиков было семеро. Почему они тормознули его… да просто потому что он был первый, кого они увидели. Бородатые… старший, который говорил с ним – говорил с акцентом, который этим местам не свойственен, а еще один – не был арабом вовсе. Хоть он и замотался клетчатым шарфом – куфией по самые глаза – Ибрагим долго жил и много повидал, чтобы сразу отличать своего от чужого. Это был белый европеец… от него даже пахло иначе.
- Тот, кто пал в бою от рук неверных, тот шахид и ему рай.
…
- Тот, кто станет шахидом на пути Аллаха, может попросить за семьдесят своих родственников? У тебя большая семья старик? Они все будут в раю
Ибрагим не хотел становиться шахидом на пути Аллаха. Он не хотел в рай. Он просто трудился на земле, как это делали его отец и дед, он построил второй этаж дома и купил крепкий, хотя и подержанный пикап. Он никогда не делал никаких политических заявлений, не имел политических пристрастий, голосовал за того за кого скажут голосовать и не имел ни малейшего представления, какое место его страна занимает в глобальном противостоянии сверхдержав. Все что он хотел – вернуться в свой дом, к своим козам, своему полю, которым всегда владела его семья и своему гончарному кругу. А эти люди хотели чтобы он направил свой пикап, в который сейчас грузят взрывчатку на дом где засели кяфиры и подорвался. А иначе они убьют его жену и его сына у него на глазах. И его убьют.
- Нет!
- Мама!
Салим волком смотрел на боевиков.
- Солдаты придут и вам конец!
- Заткнись!
Боевики начали избивать пацана, ногами и прикладами. Лейла снова закричала, и ее крик – рвал Ибрагиму сердце, как и вид избиваемого сына.
Старший из боевиков достал пистолет.
- Аллах свидетель, мне надоело, старик. Или ты сделаешь во имя Аллаха то, что должен, или я расстреляю его прямо сейчас!
Боевик направил пистолет на Салима – и в этот момент Аллаху видимо надоело смотреть на подобное, и он решил вмешаться. Правильно говорят – ду’а матери за сына, как и ду’а угнетенного принимается немедленно.
Бой шел далеко, в нескольких кварталах отсюда – было слышно только громыхание, да тянуло с той стороны густым солярным дымом, пули не долетали. Но эта долетела. В абсолютной тишине. Никакого свиста пуль, столь привычного жителям Алеппо за последнее время не было – просто раздался то ли шлепок, то ли удар, и боевик, только что державший пистолет и ощущавший себя вторым после Аллаха, вершителем судеб и хозяином земель – стал падать. Брызгами крови – забрызгало и Ибрагима и все вокруг…
- Снайпер!
Боевики были опытными, насмотрелись, что может сделать один только снайпер на хорошей позиции и с достаточным запасом провизии и патронов. Бросились по укрытиям, по подъездам, залегли. Никто уже не думал про Ибрагима, которого они хотели отправить смертником на его машине, про его жену и сына… они просто хотели выжить, потому что знали: дай только шанс и снайпер незамедлительно им воспользуется, и заберет жизни каждого из них…
Ибрагим остался один рядом с машиной… Салима больше никто не бил, Лейла продолжала кричать, но уже тише, она вцепилась сыну в ноги и не отпускала…
- Отец…
И тут Ибрагим – скромный, никогда после армии не бравший в руки оружие крестьянин из окрестностей Дамаска – понял, что он должен сделать.
Если не он уберет эту нечисть с их многострадальной земли – этого не сделает никто.
- Увези мать! – крикнул он Салиму – увези ее, быстро!
Салим – умный, почтительный, не привыкший перечить отцу парень- все понял сразу. Силой затолкал дикарем кричащую мать в такси, сам сел вперед… О, Аллах, как он хорошо сделал, что научил Салима водить машину. Рванул в сторону авеню Мучеников… там сильные посты, на въезде, у арки – стоят танки. О, Аллах, только бы он успел.
Сам же Ибрагим – снайпер его не трогал, как будто понимал, что Ибрагим хочет сделать – сел в свой старый пикап… в последний раз посмотрел на фотографию отца, которую приклеил на приборной панели.
Поехал. Впереди – его ждали баррикады боевиков… горящие покрышки… вон они.
Увы… ему никак уже не спастись. Он должен сделать то что должен.
Продолжая медленно ехать, Ибрагим взялся за пульт, который был привязан проводами к мешкам в кузове. Какую кнопку этот нечестивый говорил нажать? Красную?
Красную…
Ибрагим произнес имя Аллаха и нажал кнопку…

В прицел я увидел машину, понял, что она заминирована, прицелился – но выстрелить не успел. А потом долбануло так, что снесло все вокруг. И меня оглушило…

* толлаб – то же самое что «талиб», то есть – студент медресе
** Кум – религиозный центр Ирана, недалеко от Тегерана
*** В этом мире Россия почти одновременно с США перешла на винтовки с ручным поворотным затвором, сделанные на базе спортивных. Основной снайперской – был примерный аналог МЦ116. СВК – самозарядная винтовка Калашникова, с тяжелым стволом под магазин СВТ. Применялась как гражданское оружие и некоторыми спецотрядами вместо снайперской СВД.
**** На Востоке мусорные контейнеры подцепляют на машину и увозят, а не выгружают в мусоровоз как у нас
***** Будучи шефом полка – Великий князь Константин Романов организовал Измайловские досуги с приглашением известных артистов. Такие досуги пытались организовать и другие полки – но традиция прижилась только в Измайловском
****** Аль-Имран, 169
******* Сплин

05 апреля 1979 года
Петроград

Помни имя свое…

Петроград…
Град Петра. Гранитная симфония на берегах Невы. Столица Республики.
Мне никогда не было уютно в этом городе. Городе призраков, городе событий, городе, где творилась и творится история. Петроград всегда был слишком холодным летом, и промозгло сырым, с постоянным ледяным ветром – зимой, в нем всегда не хватало ни уюта, ни простора. В Петрограде – у меня жили мать и отец, но не было семьи.
Но я сражался за этот город, как легионеры сражались за Рим, и даже в самых далеких своих странствиях – не забывал ни ленивого течения серо-стальной Невы, ни того как блестит в лучах солнца шпиль Адмиралтейства, что для нас для всех – как путеводная звезда в ночи, как точка – отсчета.
И точка конца.
Вчера – врачи Пироговки огласили мне вердикт: годен с незначительными ограничениями. Это значило, что я годен практически для любой службы, кроме службы в десанте и спецназе. Но я знал, что все это бессмысленно. Из армии я уйду.
Почему?
А потому, что такие как я никому не нужны. Я – командир, который не выполнил приказ и потерял всю свою группу, сам при этом оставшись в живых. И то, что наш разведпункт раскрыли и вырезали еще до нас, то, что мы приняли жестокий и неравный бой с двадцатикратно превосходящим нас противником, то, что я продолжил бой контуженным, сам едва не погиб – это все мало кого волновало. В спецназе – не последнюю роль играет удача. С удачливым группником – пойдет любой. С неудачливым – не пойдет никто. Какой я? Догадайтесь с одного раза…
А пока – я стою на набережной Невы и жалею себя. И в голове – крутится песня о Великой Войне, которую избегали крутить в офицерских собраниях, и которую все равно слушали – по домам и молча…
…Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители, молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!
В бесконечные пропасти. К недоступной Весне…
На противоположной стороне улицы – остановился бронированный Лесснер. Это отец…

Мой отец, генерал, граф Павел Шувалов – в настоящее время числится по канцелярии Министра-президента, в которую он перешел с должности помощника начальника оперативного управления ГУ ГШ. Мало кто знает, что его должность называется «советник по вопросам национальной безопасности», и свой ежедневный доклад в Зимнем он имеет совсем не по вопросам канцелярского характера.
Я почти не знал своего отца и по сей день. Детство я провел в специнтернате – пока отец с матерью были где-то за границей. Впервые – я узнал, что такое семья в двенадцать лет – когда отец вернулся. Нормальных отношений – нам наладить так и не удалось. И, наверное, уже никогда не удастся.
Есть тому причины…
Закрепленные – разошлись по разным сторонам, обеспечивая безопасность. Отец подошел ко мне, мы обнялись – остро чувствуя, что каждый из нас друг другу чужой человек…
Чужой…
- Как ты?
Отец не постарел… он как-то посерел, может, от канцелярской работы, может, еще от чего. В острой шкиперской бородке – прибавилось седины.
- Годен с незначительными ограничениями
- Я не об этом.
Я ничего не ответил. Просто отвернулся к решетке, стал смотреть на воду
- У матери был?
Мы все – чужие. Вернувшись из-за границы – отец и мать почти сразу развелись. Не знаю, почему, да я и не спрашивал.
Смысл?
- Навести ее. Почему ты запретил ей приходить в больницу?
- А зачем?
Отец стоял рядом, взявшись обеими руками за перила – я заметил, как у него напряжены руки, костяшки пальцев просто белые. Но я… я уже отболел. Отболел… в детстве, в интернате, когда день начинался с команды «подъем».
- Саша. Я…
- Хватит.
- Нет, послушай…
- Душеспасительные разговоры давай, отложим на потом. Я прекрасно знаю, что вы не могли иначе, и что ты отдал меня в интернат, потому что хотел, чтобы я вырос настоящим мужчиной. Я вырос – и потому мне не надо ни душеспасительных бесед, ни посещений в госпитале.
- Ладно… - глухо сказал отец – ладно,
- Зачем ты меня вызвал?
…
- Если ради того…
- Я вызвал тебя как генерал Шувалов. Не как отец.
На сей раз – многозначительно промолчать выпало мне.
- Каковы твои планы на будущее?
Я пожал плечами
- Что-то найду.
- Вне армии?
- А кому я теперь нужен в армии?
- Мне.
Я впервые за все время разговора посмотрел на отца
- Спасибо. Спасибо, господин генерал
- Ты закончил кутузовский интернат, потом и военно-дипломатическую академию.
- Я потерял своих людей.
- Я читал рапорт. И ты и твои люди сделали все возможное.
- Это слова.
- Нет уж послушай!
Отец резко развернул меня лицом к себе
- Ты ненавидишь меня за то, кто ты есть. Но ты герой и это не изменить. Ты вырос героем, сын. И это правда. Это то чего я хотел. Можешь и дальше ненавидеть меня и себя.
- Что тебе нужно?
- Я уже сказал.
- Канцелярия Министра-президента?
- Не совсем. Ты помнишь полковника Батюшкина?
Батюшкина. Еще бы не помнить – после того, как он мне пару влепил, тупо за опоздание на пять минут. И сказал – опоздание на пять минут – это расхлябанность, а в армии – расхлябанность нетерпима.
- Помню. Он у нас оперативную тактику преподавал.
Отец тяжело вздохнул, отвернувшись и смотря на Неву. Шпиль Адмиралтейства – подпирал громоздящиеся облака, через них то тут то там – удавалось пробиться солнцу. Солнечные зайчики – игрались, гонялись друг за другом в неспокойной, серой Неве.
- Он погиб. Девять дней назад.
- Где?
- В Киеве…
Твою ж мать… я не удержался от бранного слова, хотя мне, как офицеру и дворянину – было это не к лицу
Киев…
Мать городов русских.
Нет слов, чтобы выразить то, что чувствует каждый русский при слове «Киев». Некогда самый консервативный русский город, оспаривавший у Варшавы звание третьего города Империи – стал оплотом самых злобных антирусских сил, подталкиваемых Британской, Французской Германской и Австро-Венгерской Империями. За несколько десятков лет им удалось создать – как в пробирке – новый народ под названием «украинцы». Хотя все знают, что это название не народа, а профессии – на Руси так называли пограничников.
В результате преступного мятежа большевиков во время войны* – в стране началась гражданская война. В результате – мы так и не были должным образом представлены на Версальской конференции, регулировавшей вопросы послевоенного мира. Страна, которая принесла на алтарь победы десять миллионов солдатских жизней – по итогам войны не только ничего не получила, но потеряла огромные территории – подобного не было со времен Смуты. С большим трудом – прогрессивным силам российского общества удалось подавить большевистский мятеж – но последствия его были страшными. Условия мира нам фактически продиктовали англичане – на Варшавской мирной конференции, где мы фактически были представлены как побежденные. Мы потеряли Остзейские губернии, Польшу, Малороссию, Новороссию и Грузию. Независимость получила Финляндия, которая несла значительную долю вины за все что произошло в 1917 году – борющиеся за независимость (тогда это называлось «широкая автономия») финны давали приют, укрывали от полиции и служб безопасности любую марксистскую и анархистскую рвань из столицы. Им достаточно было дойти до реки Сестры, чтобы оказаться в почти полной безопасности – так как имперские полиция и сыск действовать на территории Финляндии не имели права.
Но Англия и Франция, в те годы распоряжавшиеся судьбами континента – отлично вели свою партию – они должны были не только отнять от России самые промышленно развитые территории, но и не допустить их попадания в руки потенциальных врагов – Германии и Австро-Венгрии. Последняя – претендовала едва ли не на всю Малороссию, но у британцев были другие планы.
Так возникло уродливое детище Варшавского мира – Балто-Черноморская федерация. Ее костяком стала Польша и созданная австрийским генеральным штабом Украина, к ней присоединились грузины и остзейцы, принявшиеся с яростью крушить и уничтожать как немецкое, так и русское**. Понятно, что локомотивом нового образования стала Польша, начавшая полонизировать заново приобретенные территории. Несколько пророссийских восстаний – были жестоко подавлены, тысячи человек были убиты, расстреляны, сосланы.
Но тьма не вечна…
Я не знаю, предполагали ли англичане, когда запускали в мир новый вирус свободы (наркотики, секс, рок-н-ролл – а как вы думаете, почему большинство рок-групп английские) что разбрасывая заразу, немудрено заразиться и самому. Парижские события 1968 года, берлинские 1970 – привели к Киевской весне 1971 года. Первому протесту, которое правительство не сумело подавить.
Свобода!
На улицы стали выходить люди. Они не несли антиправительственные лозунги, как их предшественники. Они говорили о свободе. Они пели песни и танцевали. И правительство – ничего не могло с ними сделать.
Киевскую весну удалось заболтать и задобрить определенными уступками – но все, в том числе и сами поляки поняли – началось. Дальше будет еще и еще… и, в конце концов, все рухнет. Может, как в Кохинхине. Может, как в Латинской Америке. Но рухнет.
Понятное дело, что поляки готовились - в Киеве зверствовала двуйка – польская контрразведка, второй отдел Главного штаба, и политическая полиция***. Пропадали люди, избивали даже иностранных дипломатов. Не исключено, что дифензива**** убрала и Батюшкина - просто как подозрительного.
- Как он погиб?
- Предположительно ограбление. У одного из грабителей оказался револьвер
- А у Батюшкина?
Отец пожал плечами
Понятно. Вилами на воде
- Мы посылаем в Киев замену – точнее, разведочное отделение посылает. На сей раз решено сыграть на две руки. Поедет не один резидент, а два. Объявленный и тайный.
- И тайным…
- По моему мнению, им должен стать ты
Я смотрел на Неву. На грачей… почему то на сыром, напитанном водой снегу сидели не чайки, а грачи. И в самом ведь деле – весна.

* Здесь надо понимать, что рассказ идет от имени русского офицера, который не хочет вспоминать некоторые малоприятные моменты истории – например, что в феврале 1917 года в результате мятежа республиканцы свергли царя – а мятеж большевиков произошел уже следом.
** Чтобы все понимали – Рига была самым развитым в промышленном отношении городом Российской Империи, там были уникальные производства. По сути, от России отрезали наиболее промышленно развитые ее части плюс малороссийские черноземы. Британская Империя полагала, что Россия после этого никогда не сможет подняться – но жестоко просчиталась
*** Инспекторат политической обороны Главной команды Государственной Полиции (политическая полиция) (Inspektorat Defensywy Politycznej Komendy Głównej Policji Państwowej (Policja polityczna)). Бывшая жандармерия
**** дифензива – контрразведка, офензива – разведка Войска Польского

05 апреля 1979 года
Петроград, Зимний дворец

Зимний имеет четыре подъезда - Комендантский, Ее Величества, Салтыковский и Иорданский. Мы заходили через Иорданский, хорошо знакомый предыдущим поколениям русских офицеров, потому что именно через него – приглашенные офицеры гвардейских полков попадали на балы, основным же был Салтыковский. Предупрежденный о нюансах я не поехал на собственной машине, а взял такси, потому что припарковаться тут невозможно даже ночью. По красным фуражкам с белыми околыщами – было видно, что на карауле сегодня дроздовцы. Именно они – в двадцать первом первыми из именных полков ворвались в большевистский Петроград…
- Майор Шувалов. Измайловский – представился я на второй линии безопасности, которую держали уже люди в штатском, в которых сразу опознавалось МВД – пропуск должны были спустить из канцелярии Министра-президента.
- Будьте любезны посмотреть сюда…
Я посмотрел. Несмотря на то, что с внутренним терроризмом удалось совладать к началу пятидесятых – меры безопасности по-прежнему были беспрецедентными. Я был в САСШ – так там в Белый Дом экскурсии водят. Представить себе, что экскурсии будут водить в Зимний – практически невозможно.
- В пропуске указано – пропустить без сопровождения. Знаете, куда идти?
- Знаю.
- Пропуск отметите там, куда идете, иначе не выпустят.
- Знаю…
Хромированная вертушка провернулась – и я оказался в эпицентре русской государственной власти…

Зимний дворец – первоначально это городской дворец императорской фамилии, которая постоянно жила в Царском селе – видел многое. В семнадцатом – его брали большевики, в двадцатом – на его ступенях патриоты пристрелили Леву Троцкого, затем его брали части Добровольческой армии – крови пролилось немало, хотя это не сравнится с тем, сколько крови пролилось при штурме насквозь большевистского Кронштадта*. Диктатор – выбрал для проживания Москву, хотя официально центром власти оставался все же Петроград. Фактически Петроград вернул себе столичные функции с созывом Пятой государственной Думы**. Сейчас – Зимний был ставкой Министра-президента Российской республики***, которым на сей день был бывший присяжный поверенный**** Леонид Яковлевич Мурзин…
Про него – простому люду известно было мало, с тех пор, как Дума избрала его, практически все разговоры сводились к тому, еврей Мурзин или не еврей. Было известно, по крайней мере, шесть вариантов «настоящей» еврейской фамилии Мурзина – и понятно, что в армии он успехом не пользовался. Однако, про Мурзина мне очень хорошо отзывался отец. Он сказал – Мурзин правый по целям, но с типично левыми методами их достижения. И любого левака – он в бараний рог согнет.
Несмотря на суровые меры безопасности – Зимний был полон народа, причем самого разнообразного. Типичные биржевые зайцы в своих костюмах и золотых очках, часто с нормальными стеклами, чиновники, военные, жандармы, МВД – все это медленно двигалось, перемещалось из кабинета в кабинет, сталкивалось на лестницах, курило – весь Зимний пропах табаком, табаком пахло даже когда никто не курил. Где те времена, великие времена, когда лакеи лили на раскаленные совки духи «Русская кожа», которые выпускались во Франции специально для русского двора и только для этих целей. Сейчас у нас – совсем другие времена, времена энергоэффективности и секвестра бюджета – как я знал, тут зимой был собачий холод, потому что топили вполнакала…
- Простите, вы куда?
- Да… - я взялся за пропуск – прошу
Эти – наглее, чем те, что внизу. Личные холуи…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив