"Уродка, или Третья"
ru_cats — 24.10.2011Как только стало ясно, что моя будущая жена никогда не станет моей вдовой и ей не грозит увянуть, как веточке флердоранжа, наблюдая за стремительным увяданием моей бренной плоти на фоне пышного расцвета Альцгеймера, я ринулся в благотворительность, дабы вкусить забвения (или забытья?). Бросился в нее, как в воду, очертя голову.
Но, питая стойкое отвращение к человеческим страданиям, как и к самим страдальцам , (равно, как и к вовсе не страждущим особям одного со мной вида), да и за неимением сребра со златом, способным осчастливить даже собственную семью, я предоставил кров с пищей еще одной сиротинушке– третьей по счету – приблуде кошачьего племени.
Да и не по доброте душевной, а из ненависти к смертоубийству, ибо оставшуюся одной(остальных сестер-братцев приютили), вследствие врожденного внешнего уродства и редкостной страхолюдности дивчину, ожидала казнь посредством утопления.
И вот, три недели назад, эту уродку перенесли через порог дома, как невесту. В коробке. Вернее, будет так. В коробке копошился ком блох, очертаниями своими отдаленно схожий с котенком. Ну, как в фильме «Мумия, царь скорпионов» куча кишащих жуков составляла фигуру этой гадской мумии, то и дело рассыпаясь в прах и на элементы, так и Фросю трудно было высмотреть и разглядеть из-под копошащихся блох. (К слову сказать, я еще два дня вел себя , как Шариков, выискивая их на себе и сопряженных со мною предметах).
Знамо дело, пошло мытье да катанье, вычесывание и кропление спец.каплями , аки святой водою. Все это было похоже на обряд экзорцизма, только без особой крови (токмо на мне) и более кратковременный. И помогло, черт возьми.
Когда она обсохла, я смог ее рассмотреть, вернее, не смог, потому что дать определение сему существу не имею слов. До сих пор. Хотя оно жрет, как поросенок и пухнет, как карликовый бегемотик.
Сначала она показалось мне похожей на бурого микромишку – колер,походка, башка, только хвост мешал, портил впечатление. Затем я стал рассматривать ее моську. Это было похоже на негатив морды микропанды, только со странным длинным и вздернутым носом. И курносость какая-то необычная – не сифилитически-сократовская, как у перса, а как у обезьяны-носача (если бы она была курносой).Два дня этот шнобель мешал ей напиться, ибо погружался в миску, как слоновий хобот и, захлебнувшись, она минут на пять заходилась в чихе.
Уши, как у летучей мыши и с такими обширными белесыми раковинами, наползающими на мелкие миндалевидные оченьки, что казалось, у нее мозг всходит через уши, как тесто. Я и сейчас остаюсь при том мнении, что она безмозгла, как безмозглы все – даже очень умные – женщины.
Безбашенность ее выражалась и выражается в том, что ни черта она не боится, а тормоза отсутствуют напрочь.
Самой интересной была первая неделя, когда она не успевала, набив брюха, добежать до лотка и марала линолеум, чем донельзя раздражала чистоплотных старших товарок. Что ей и аукалось. Они и без того рычали и шипели, когда она задевала их прайвэси (приватность), но за недонесенную до лотка какашку она получала полновесные плюхи от обеих. Я ждал, кто из них сжалится над сиротинушкой первой. Вроде бы ,старшая – добродушнее.
Не угадал. Материнский инстинкт пронзил среднюю внезапно, как любовь Мастера и Маргариту (убийца с финским ножом), и ровно через неделю, день в день, она ловко ухватила малышку за шкирбан после трапезы и ласково урча отволокла ее в нужник. Душераздирающее зрелище – словно усталая львица тащит свежезадушенную антилопу на общий стол.
С тех пор – чистота, а недоделанная мамаша часами вылизывает новообретенное дитятко, как после ненарочного зачатия и покорно терпит, когда Фроська надкусывает ее девственные сисечки.
Идиллия. Но красивей Фрося не становится. Она просто растет и изредка голосисто и противно мяукает, что очень похоже на крики простуженной голодной чайки. За голосистость ее и нарекли Фросей. Бурлаковой.
Теперь этот непонятный зверь живет на этажерке.