УКРАИНА: ГОЛОДНЫЕ, НО ГОРДЫЕ , или Почему у нас не удаётся капитализм?

domestic_lynx — 11.03.2014 Теги: Путин Любопытно наблюдать, как преломились украинских события в нашей маленькой жизни – в нашей компании на Украине. У нас, как я упоминала, есть бизнес на Украине – не слишком большой. Довольно сказать, что Новосибирская область продаёт едва не больше, чем вся незалежная.

Одним из руководителей этого бизнеса является такой Саша Гаенко (фамилия изменена), киевлянин - о нём я тоже писала; прошу прощения за вынужденный повтор. Гаенке легка за 50; когда-то учился с моим мужем на Физтехе. Была у них такая киевская группа. Они сколько-то курсов учились в Долгопрудном, а потом украинцы ехали к себе и там доучивались на местной базе: их готовили по специфически местной проблематике для работы в местных институтах и на предприятиях.
Закончил, тут вскоре грянула незалежность, работать стало негде, денег не платили, ну, надо что-то делать. У Саши тёща оказалась мастером производственного обучения в швейном ПТУ, ну и создали они с Гаенко мастерскую по пошиву купальников из итальянского трикотажа. Ничего себе такие купальнички. Тем и кормились. Сбыт не велик: Гаенко очень опаслив, боится того, боится этого, а в бизнесе нужен здоровый пофигизм.

Помимо купальников пытался участвовать в политике. В некий момент искренне воспламенился идеями незалежности и даже однажды рассказывал мне, как его угнетала Россия. Я с удивлением спросила: «В Долгопрудном на Физтехе что ли угнетали?» Он понял, что сболтнул чушь, вернее, не в той аудитории сболтнул, и, как говорится, съехал с темы.

Потом из политики его выперли: в современной политике даже слегка идейные люди нетерпимы. Гаенко был идейным, действительно, слегка: то ли за Батьковщину радел, то ли за киевскую недвижимость, которую мечтал прикарманить, как было принято в их кругах. Но и такая идейность оказалась лишней, и его попёрли.

Мы возобновили знакомство с Гаенко, когда нам потребовался надёжный и вменяемый человек для поставок товаров нашей компании на Украину. Он согласился охотно, и работает вполне исправно. В сущности, он логистик. Купальники + работа у нас – вот и вполне приличный заработок.

Правда, Гаенко – попивает. Отчасти этому способствует его работа у нас. Его семейный бюджет выстроен на базе «купальных» доходов, а тут вдруг свалились лишние деньги. Гаенко нанял водителя, и теперь отпала проблема возвращения домой в трезвом виде – ну и пошло-поехало. Мы взяли его с нами и нашими продавцами на Кубу в прошлом году – так он очень редко появлялся на пляже, предпочитал квасить в номере. Несмотря на спортивное прошлое и хорошую фигуру, физиономия у него понемногу, но неуклонно приобретает характерный вид помятой сливы. Жаль…

У Гаенки жена-домохозяйка и единственный сын, к которому он очень привязан, много ему уделял внимания. Устроил его в какую-то особую школу, он имел способности к физике-математике, Гаенко сам с ним занимался, готовил к участию в каких-то особенных олимпиадах, надеялся вырастить из него то ли физика, то ли программиста какого-то непростого; муж, помню, советовал послать его на Физтех… А потом – можно и уехать за границу и стать высоким профессионалом, потому как на Украине-то что делать - мечтал Гаенко. Парень делал большие успехи. Но вот недавно узнала: сын, оказывается, поступил вместо физики на международные отношения в киевский университет. Не знаю, почему так случилось. Видимо, стать физиком хотел папа, вернее, хотел реализовать в сыне то, чего не удалось самому, а сын – сын вовсе ничего такого не хотел.

Вот такая история о пьющем фабриканте купальников, не случившемся физике. Упаси, Боже, я не считаю, что любой физик лучше любого торговца и производителя купальников. Вовсе нет! Но факт остаётся фактом: изготовить физика гораздо труднее, чем торговца купальниками. И, главное, в передовых странах есть физики (наряду с фабрикантами купальников), а вот в отсталых – фабриканты купальников есть, а вот физиков – нэмае. Откуда и куда движется Украина – показывает эта маленькая человеческая судьба.

Вот об этом я когда-то писала. Теперь – НЕКОТОРОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ .

Как только начались события на Майдане, Саша начал слать мужу удивительные смс-ки: как я ненавижу вашу власть, какой ужасный Путин. Дальше – больше: как я ненавижу Россию и всех москалей! Муж, довольно невозмутимый по природе, относился к этому делу юмористически: пьющие люди, считал он, вообще имеют гротескное восприятие действительности. Работает – ну и ладно, а его политологические и философские изыскания и убеждения – это дело личное.

Не тут-то было! Не добившись от мужа политической дискуссии, на которую он, по всей вероятности, нарывался, Гаенко закусил удила. Накануне праздников объявил: на годичное собрание нашей компании он приехать не может ввиду политических событий. И вообще он к москалаям ни ногой! А надо сказать, что на этот так называемый форум, проводимый в подмосковном доме отдыха, съезжаются продавцы со всего бывшего СССР, и участию в нём у нас придаётся большое значение, что Гаенке отлично известно. Такое поведение, конечно, выходило за рамки личных философских убеждений, поэтому мы начали прикидывать, кем и в какие сроки его надо заменить: такие работники, которые, путают бизнес и политическую бузу – никому не нужны; нам, во всяком случае, таких точно нэ трэба. 7 марта, в субботний день, Гаенко, видимо, приняв для храбрости, звонил мужу примерно раз в час, путано излагая свои убеждения. Муж пытался его урезонить и вернуть к реальности, но тот – возвращаться категорически не желал. На том и закончилась карьера Гаенко – у нас, во всяком случае. Он ещё числится в компании, но замена его – дело самого ближайшего будущего. Тем более, что есть по меньшей мере две реальные кандидатуры на это место. Ничего личного – только бизнес.

К чему я об этом пишу? А вот к чему. Мы, русские, хоть великороссы, хоть малороссы, - крайне некапиталистический народ. Что такое вообще капиталистический народ? Что я под этим подразумеваю? Вслед за Максом Вебером подразумеваю то, что на первое место человек ставит задачи заработка, а остальное – по остаточному принципу. Всё по остаточному признаку: отдых, развлечения, общение с себе подобными, философские убеждения и т.п. У таких народов капитализм – удаётся. У них есть тот самый трудно уловимый, но реально существующий «дух капитализма», которому Вебер посвятил толстый том. Оттого у них и формируется предпринимательский класс, который способен решать важные народнохозяйственные задачи.

Разумеется, у каждого народа есть прослойка мечтателей, философов, босяков, наконец, которых заработок не мотивирует. Все они по-своему нужны и полезны. Но в нашем-то случае комизм ситуации в том, что мечтателем по складу сознания, человеком абсолютно некапиталистической душевной формации, оказывается… предприниматель! Ведь Гаенко, смех сказать, буржуй, фабрикант (купальников). А мыслит – как типичный то ли босяк, то ли интеллигент (их ментальность часто смыкается). Для него задачи заработка – далеко не достигают той ценности, что идеалы незалежности или сакральная ненависть к Путину. Забавно, что при этом решительно никакого нравственного выбора Гаенке совершать не требуется: ради заработка он не должен делать что-то ПРОТИВ своих убеждений, наносить вред «ридной нэньке» (или как это там по-малороссийски зовётся), изменять товарищам по оружию, продавать душу дьяволу или делать что-то подобное. Вовсе нет! Он может иметь любые произвольно взятые убеждения: нацистские, бендеровские, сепаратистские или, напротив, шовинистские, антирусские любого градуса накала, может веровать в древних укров и прилежно ненавидеть Путина. Единственно, что от него требуется – делать то, что он делал всегда. То есть работать и зарабатывать деньги. Больше и лучше работать – больше зарабатывать.

Вот этого-то Гаенко не хочет! Эта низкая суета не совместима в его сознании с поистине интересным и ценным – ненавистью к москалям, например. При этом Гаенко вовсе не богат, а получаемый у нас заработок – для него важен и существен. Мало того, он в семье единственный кормилец, а жить они привыкли с определённым комфортом. И тем не менее…

Вот это я и называю некапиталистическим сознанием.

Когда-то, по другому поводу, я написала пост под названием «Зачем предпринимателю предпринимать?» - о том же. О том, что наши предприниматели бросают свою предпринимательскую деятельность, как только достигают некоторого уровня житейского комфорта, который отвечает их представлениям о красивой жизни. Ну его, предпринимательство это, то ли дело – посидеть помечтать.

Именно поэтому у нас никогда не было по-настоящему самостоятельного и активного предпринимательского класса. Наши капиталисты были слабы и несамостоятельны, льнули к государству – к госзаказам, к казённым подрядам… Может быть, наша национальная буржуазия просто не успела развиться, но факт остаётся фактом. Большие предприятия часто, слишком часто принадлежали иностранцам. Или, если они имели стратегическое значение, устраивались под рукой государства. И вовсе не потому, что русские цари были социалистами в душе – просто по-другому не получалось.

Вот вчера побывала в родной Коломне и увидела там большой плакат (или билборд что ли). Там говорилось о Коломенском машиностроительном заводе, основанном ещё в 19-м веке. Тут же портретики основателей в генеральской форме: братья Струве Аманд Егорович и Густав Егорович – немцы на русской службе. Таких было много; пишут, что самому Бисмарку предлагали остаться в России и поступить на русскую службу, но у «бешеного юнкера» оказались другие планы. Что значит, что немецкие братья в генеральской форме? А то, что завод был – казённый, а они соответственно - на царёвой службе. Вот таковы истоки завода, куда когда-то были направлены по распределению мои родители.

Многое, многое становится понятным, если смотреть на явления не умозрительно, «сверху», а снизу, из глубины человека. Многое тогда становится понятным. В том числе и наш глобальный капиталистический неуспех. Просто мы – некапиталистический народ.

Более того, мы – народ не профессиональный. Это я не к тому, что мы ничего не умеем и нечего надеяться научиться. Среди нас, слава Богу, встречаются знатоки и умельцы, т.е. профессионалы. Хотя, надо признать, что их чрезвычайно мало. Можно встретить затейников и изобретателей, а вот простых специалистов – в чём бы то ни было – остро недостаёт. Наш человек (в массовом случае) не видит в своей профессии чего-то внутреннего для себя, какой-то своей сущностной характеристики, своего Пути. Профессия для нашего среднего человека – это что-то поверхностное, чисто внешнее, не затрагивающее душевных глубин. Это легко бросить, поменять, отказаться от своей деятельности под влиянием чего угодно – вроде как Гаенко отказался.

Помню, однажды на занятии с продавцами я попросила аудиторию письменно закончить фразу «Я - ….». Чего только народ ни писал! «Я – женщина», «Я – мать». «Я – человек». Даже эдакое: «Я – несущая свет». Только некоторые написали простое и будничное: «Я – продавец такого-то товара в такой-то компании». Нечего и говорить, что именно эти редкие люди имеют стабильно высокие заработки и большие успехи.

Немецкое слово Beruf , которое сегодня значит просто «профессия» – изначально означало «призвание». До Лютера его использовали в смысле призвания к религиозному служению – Бог тебя призвал. А протестанты внесли в копилку человечества важную идею, во многом преобразившую мир: призванием, равным религиозному, может быть работа лавочника, или садовника, или портного, или предпринимателя. Всё может быть предметом его «мирской аскезы», религиозного служения. Разумеется, сегодня об этом никто не помнит, но в культурной подкладке немцев это ещё осталось – идея профессионального долга, профессионального служения.

Причём это не только у протестантских народов, у итальянцев я это тоже встречала. Помню, когда-то, очень давно, один итальянец написал мне стихотворение, где среди банальной лирической дребедени, из которой не осталось в памяти ни слова, есть строчка, которую я запомнила: «Я не поэт, я – монтажник» (он, действительно, был монтажником по профессии и приезжал на так называемый шеф-монтаж оборудования). Этот парень ни на минуту не забывал, что он – монтажник. Гордился этим, вкладывался в это, накрепко связывал это с собой. Этот не сказал бы «Я – человек», он – монтажник.

Мы же по своему миро- и самоощущению – перекати-поле. Идея профессионального долга у нас не сильна. Профессиональное для нас – это что-то поверхностное, внешнее, вроде одежды, которую можно легко скинуть. Наверняка кто-то уже изготовился возражать возмущённо: я бы рад быть профессионалом, но гадкие ОНИ не дают, они развалили народное хозяйство, поставили нас на грань выживания – ну, знаете, что в таких случаях принято говорить. Это верно. Но лишь отчасти. Тут, наверняка, есть и обратная зависимость. Вполне вероятно, что народное хозяйство было разорено с такой дивной лёгкостью именно потому, что не нашлось профессионалов, которые бы этому воспрепятствовали. Эта самая промышленность, которую мы безжалостно развалили, и о которой теперь ритуально печалимся, ни для кого не была ВНУТРЕННИМ, СВОИМ делом – ни для высших, ни для низших. Её и сбросили, как обузу…

Не случайно в тот период, когда Советский Союз был успешен, было эмпирически нащупано: организовывать работу должно государство и при этом человек должен быть так или иначе привязан к месту работы. Во всяком случае, смена места работы и рода деятельности была затруднена. Тут, конечно, была опасность оказаться привязанным к ненавистной деятельности, но это и позволяло достичь какого-никакого профессионализма. Нашего человека необходимо приставлять к делу и ставить на рельсы: сам он с высокой степенью вероятности уйдёт и побредёт невесть куда. Что делать: раз нет внутренней опоры – приходится создавать внешние подпорки.

Вот на такие мысли натолкнул меня курьёзный эпизод с Сашей Гаенко, нашим украинским другом и сотрудником. Недурным парнем, но, к сожалению, ни разу не предпринимателем и не профессионалом.

А ведь бывали и в украинском народе профессионалом! Вот взять великого украинского философа, уроженца Киева, Миколу Бердяева; я его очень ценю и часто перечитываю. Тот Микола был даже почти соседом Гаенки, по Андреевскому спуску. А в 1917-м году оказался он в Москве, среди москалей, на Арбате. Тут революция, прямо как нынче в Киеве, стреляют; в дом, где жил Микола, попал снаряд и оторвал угол. И что, вы думаете, делает украинский мыслитель? Сидит дома и … философствует. Пишет свои философские труды. Оттого, наверное, и читают его через сто лет, что был он – профессионалом, хотя не имел даже высшего образования.

Впрочем, есть ещё одна мысль. Вот она. Нам нужна какая-то высшая идея – тогда мы будем работать. Копейкой нас не прельстишь, не заманишь. То есть прельстишь, конечно, но ненадолго. Возникни где какая-нибудь яркая идея, привлекательная химера – и бросим мы копейку, и побежим в припрыжку за химерой. Чтобы этого не случилось, нашему человеку надо дать идею, которая бы труд его облагородила, сакрализировала, освятила. Когда это было, хоть на короткий срок, - наш человек горы сворачивал. Когда не стало – заскучал и побрёл куда глаза глядят.

А Саша, что Саша… Пойдёт он, ветром гонимый, на все четыре стороны. Ругмя ругая Путина и москалей за те гонения, что претерпел он за преданность отечеству и благородство убеждений.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив