Уже сорок дней, как тебя нет


Уже сорок дней, как тебя нет. С теми, что мы не виделись до того дня в августе – 60. Я слышу твой голос. Зашел, чтобы сказать, что уезжаю в отпуск. Заметил, что ты какая-то бледная. Ты махнула рукой, улыбнулась: «Да вот, что-то приболела». Списали на жару и сквозняки.
Я слышу твой смех. Ты играешь с сыном. «Если не прекратишь так себя вести, мама превратится в бабу Ягу». Мальчишка веселится, мол, давай, мама, превращайся. И ты превратилась. Я сказал, что у тебя хорошо получается, что даже мне стало очень страшно, и что больше так делать не надо. Ты смеялась. А я не понимал, почему мне так страшно.
Уходя, я пожелал тебе выздороветь поскорее. Ты ответила: «Обязательно!».
Все.
Я слышу твой смех. Если набрать номер городской телефонной справочной, можно услышать твой голос – ты работала там диктором, и они не успели поменять запись на автоответчике. Но никто из нас туда не звонил. Думаю, что никто.
Чтобы врач поставил правильный диагноз, надо хотя бы пожаловаться, где болит. Чтобы начать говорить о чем-то новом, надо выговориться о прошлом. Но как тут выговоришься, как тут пожалуешься, когда все-все болит, когда все мы больны, когда слова больнее молчания.
Мы сидим за поминальным столом. Мужчины. Говорим обо всем, иногда даже смеемся. Не смотрим друг другу в глаза. Мы – сидящие за одним столом, говорящие обо всем и не смотрящие друг другу в глаза мужчины. Испуганные, ошарашенные, осиротевшие в одночасье дети. Мы так рано стали терять своих! Ты так рано… ушла. Конечно же, ушла – другого слова нет.
Сорок дней без тебя. Сорок дней ты в пути. Мы остались там, в августе, мы смотрим тебе вслед. Наши лица бледны – теперь у нас есть Наш Туда Первопроходец. Нам по-прежнему страшно, но чуть меньше.
Спасибо тебе.
|
</> |