Ужасть зубная. Новогодняя быль

irina_sbor — 07.01.2024

Новый год я встречала в тёплой пижаме и в шерстяных носках. В одиночестве. 

В полутёмной комнате бесстрастно мерцала ёлка, на кухонном столе в беспорядке валялись кружки, аптечные флаконы, таблетки. 

Я методично маршировала из комнаты в комнату, за мной уныло тащилась Матильда, не понимая смысла перемещений. 

Я маршировала из комнаты в комнату, иногда выглядывая в уличное заоконье. 

Там шла активная новогодняя жизнь. А у меня была борьба. Борьба с зубной болью, которая неожиданно напала на меня и терзала вторые сутки. 

Ничего не предвещало этот жуткий новогодний пердимонокль. И зубы все в порядке, и здоровье отличное и гости приглашены. Мясо в приправах, напитки в графинах, подарки в пакетах.

Боль подкралась незаметно, слегка тревожа сознание робкими волнами. Сознание чертыхнулось, но решило, что полосканиями и болеутоляющими таблетками сможет продержаться какое-то время, а после праздников сразу к врачу. 

Ужасть зубная глумливо ухмыльнулась и, в сакральную для каждого человека новогоднюю ночь, устроила мне грандиозную обструкцию. 

Я отменила всех гостей, я переоделась в пижаму, я выложила весь запас анальгетиков и мужественно приготовилась держать оборону до 2 января. Потому что в этот день начинал работать стоматологический центр. 

Вариант обратиться в городскую больницу я даже не рассматривала. Нет, я понимала, что добеги я до Приёмного покоя с острой болью, меня на улицу не выгонят. Но и не помогут. Оставят в Покое в полном покое, соблюдая правило: лечение заболевших – дело рук самих заболевших. 

Два года назад в такие же новогодние дни я узнала все правила и порядки оказания бесплатной медицинской помощи страждущим гражданам, когда сестра после ковида лежала в стационаре. 

Я хорошо изучила эту систему и иллюзий не питала. 

По крайней мере, думала я, под действием анальгетиков и в окукленном сознании, я смогу продержаться пару суток. Зато не попаду под пресс равнодушия и безразличия государственной медицины. 

И наступил последний день уходящего года. Потом вечер.

 Я маршировала по комнатам, ожидая, когда начнется действие лекарства, боль затихнет, и я смогу поспать часа 2-3. На более длительное время анальгетики не действовали. 

Я смотрела в окно, там царило совершенно сонное царство, на улицах было пустынно и тихо.

В десять часов вечера народ ожил, высыпал на снежную улицу с сумками, подарочными пакетами. Кто-то уезжал в гости. Кто-то приезжал в гости. Дверь подъезда бесконца хлопала, и радостное оживление разливалось в морозном воздухе. 

Хорошо, что сильная зубная боль, думала я, вытесняет из сознания всякие посторонние мысли. Всякую ерунду, типа, что все люди как люди радостно встречают новый год, а я, как дура, одна и в пижаме. Что следуя поговорке –  как встретишь новый год так его и проведёшь –  я буду весь 2024 маршировать по квартире в шерстяных носках… Нет. Я об этом не думала. Мне на это было наплевать. 

Мне было важно продержаться ближайшие четыре часа. Потом выпить таблетку и ещё четыре часа. Потом ещё. И ещё. До 2 января.

Обилие анальгетиков, усталость и нервное напряжение странным образом изменили мое сознание. Я словно раздвоилась и, спокойно наблюдая саму себя в предлагаемых обстоятельствах, заботилась только о том, чтобы было всё удобно и ничто не раздражало. 

 Внезапно подумала, что вот, наконец, в моей квартире царит такая тишина, что я услышу, как встречают Новый Год соседи. И порадуюсь вместе с ними. Может быть. 

В одиннадцать ночи ужасть зубная затихла, и я быстро провалилась в сон. Нездоровый, нервный, пугливый, но все-таки сон. Дело близилось к полуночи. Вокруг царила глубокая тишина. 

Надо же, сквозь сон удивилась я, а чего так тихо? Неужели все уехали по гостям? Или все спят? Или усиленно едят? Даже телевизоров не слышно… 

 Я опять забылась хрупким сном и проснулась от бубнежа телевизора за стенкой. Знакомые до боли модуляции мужского голоса озарили сознание мыслью – это речь. Это речь, которая вот уже 23 года сопровождает новогодний стол всякого россиянина. Без которой в новогоднюю ночь и рюмку не поднять и «С Новым годом!» не крикнуть. 

Как язычники, бьющие бессмысленные поклоны Перуну, современные россияне, замерев и остолбенев, слушают новогоднюю речь. Ибо иначе никак.

Но вот бубнёж за стенкой стих. Раздался бой курантов, и нестройные голоса прокричали:

  - С Новым годом, с новым счастьем…

Вяло как-то прокричали, без всякого новогоднего оптимизма.

И наступила тишина. Нет, было шумно от буханья фейерверков, но человеческих голосов я больше так и не услышала. Молчала улица, молчал огромный многоквартирный дом.

Я уснула  под бесконечные бабахи новогодних салютов. Мир исчез, растворился в звуках пиротехнических взрывов.

Словно кто-то огромный и величественный методично колотил огромной выбивалкой гигантские вселенские ковры. От немыслимой вселенской грязи, думала я, удивившись такому сравнению. Никогда звуки новогодних салютов не казались мне похожими на хлопки выбивающих ковров.

А потом я опять проснулась от сильной боли, и опять пила таблетку, и опять маршировала по квартире. И думала о том, как сильно наш мир наполнен взрывами. Взрывами пиротехнических устройств, взрывами бомб и снарядов… Бомб и снарядов. 

И не думала я в эту новогоднюю ночь о счастье всего человечества, о мире во всем мире, о лучиках света и добра, о всём хорошем против всего плохого. Я думала о том, что эта новогодняя ночь не стала оберегом для жителей Украины, что  их страдания, их боль – это и моя боль.

Вот так думала я бессонной новогодней ночью. Как бы странно это ни показалось. Сколь бы мне ни говорили, что меня это не касается.

И наступил первый день Нового года. Тихий, морозный, сонный. Я жила от таблетки к таблетке, я спала урывками и думала огрызками. Отстранённым разумом. О том, что надо терпеть, страдать и сострадать. И наступит 2 января, и начнут работать платные вежливые стоматологи, милосердные к пациентам, и мне станет легче.

Ну и вот. Я дожила до 2 января. Было мучительное лечение и нудное восстановление. Ужасть зубная отпустила мне два дня назад. Нехотя, но отпустила. Да и ладно.

Я вернулась в мир. На радость Матильде перестала бегать по квартире и спокойно лежу на диване в тёплых одеялах. Вместе с Матильдой. На улице такой сильный мороз, что лежать в тёплых одеялах невыносимо приятно.

Я заглянула в электронную почту, а там полторы сотни уведомлений о новых постах друзей в ЖЖ. Я подумала, что надо бы тоже написать что-нибудь тихое, доброе, вечное, духоподъёмное… потому что и Рождество, и тихая радость и лучики добра… 

И никаких взрывов. Вот об этом писать не надо. Никаких бомб и снарядов в новогоднюю ночь и в Рождественский Сочельник. И священника Алексея Уминского не надо вспоминать и писать о нём тоже. Где протоиерей Алексей Уминский и где я? Запретили в служении? Значит, так надо. Значит, есть за что. Упаси Боже об этом  рассуждать. Это не имеет ко мне никакого отношения. Я не могу ни на что повлиять, поэтому нечего об этом думать. 

И я села и написала этот текст. Про ужасть зубную. И про мою боль. И как в мучительную новогоднюю ночь я упорно думала об Украине, сострадая чужой трагедии и чужому горю. Почему? 

Потому что сострадание к чужой боли обостряется у человека тогда, когда он сам испытывает боль. Мне так кажется.

Оставить комментарий

Популярные посты:

scribonianus

Микрокредиты в Казахстане: полное руководство по выбору надежной организации и оформлению займа онлайн

gern_babushka13

про все разное

neosonus

Шеринг

val000

Вмешательство покойного админа

nataassa

Израиль-Ливан: комент к записи от 26 октября (Наталия Барская, астролог)

pro100_mica

Мелодии дня

anatolij_921

Тем временем...

zsbooka

Горящий самолёт: ублюдки с чемоданами

colonelcassad

Военный переворот в Южной Корее

• Ранее
• Архив