Удовольствие покушать.

ortheos — 25.10.2022 УТРОМ

Августин: Как ты думаешь, достижимо ли для человека в современном состоянии хотя бы на время удовольствие от еды?

Адеодат: Кто же в этом станет сомневаться? Когда каждый день почти все если не все люди получают это удовольствие? А многие только того и ждут, когда придет время садиться за стол и кушать вкусную еду.

Августин: И ты , конечно, тоже.

Адеодат: И я.

Августин: В таком случае у меня к тебе есть одна небольшая просьба, которую исполнить крайне легко. Когда ты будешь есть свою любимую еду, не глотай ее куски сразу, не пережевывай, а держи во рту хотя бы минуту.Ведь ты получаешь удовольствие от вкуса еды?

Адеодат: Разумеется.

Августин: Следовательно, от того, что еда находится у тебя во рту?

Адеодат: Естественно.

Августин: Поэтому чем дольше еда во рту, тем большее ты получишь удовольствие. Исполнишь мою просьбу?

Адеодат: Просьба странная, но я согласен.


ВЕЧЕРОМ

Августин: Как прошел обед? Надеюсь, моя просьба доставила тебе удовольствие?

Адеодат: Какое там удовольствие? Я нескольких  секунд не мог продержать кусок во рту. Мой язык словно превращался в источник адских мук. Вкус еды терзал его как лезвиями.

Августин: Неожиданно, не правда ли? Причем чем вкуснее еда, тем более сильные страдания она доставляет.

Адеодат: Но почему тогда я и все люди воспринимаем это как удовольствие?

Августин: Ты теперь понимаешь, почему Церковь говорит о поврежденной человеческой природе? Тут не одно, а даже два повреждения. Первое - что еда, самая обычная еда доставляет страдание - и сильное страдание. Второе - что это страдание по-какой то причине мы воспринимаем как наслаждение. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что сладострастие подобно псу, который лижет пилу, и в опьянении считает адскую боль удовольствием.

Адеодат: Но почему? И как?

Августин: Ты заметил  это страдание потому, что я попросил тебя задержать еду во рту. Обычно же человек во-первых жует еду, поэтому она на язык попадает только на небольшое время, а потом глотает. И наслаждение вызывает не вкус еды, а избавление от страданий, которые вызывает этот вкус. И еда тем вкуснее, чем от больших страданий избавляется человек при глотании.  Станислав Лем некогда предлагал шутливую шкалу измерения наслаждения, за единицу которой принималось блаженство человека, который прошел километр с камешком в ботинке, а потом этот камешек вынул. Мнимое наслаждение от еды происходит именно по этому принципу.

Адеодат: Может, поэтому дети и не любят есть? А если едят, то глотают пищу, почти не жуя, сразу. Они в лучшем состоянии и еще чувствуют эти страдания и подсознательно от них пытаются защититься.

Августин: Думаю, это одна из причин. Как удивительно, что самое уютное и "домашнее" и почти безгрешное удовольствие оказывается в действительности страданиями. Недаром это "удовольствие" святые отцы называют гортанобесием, т.е. мучением гортани злым духом. Фантомы порождаются злом, и это зло пропитывает всю нашу природу.

Обрати однако внимание ,что существуют продукты, которые не доставляют страданий или доставляют минимальные, которые ты можешь переносить долго - хлеб, вода, вареные и сырые овощи, каша.

Адеодат: Это же монашеская еда.

Августин: Теперь ты видишь, что монахи - это не люди, которые сойдя с ума на религиозной почве, отказываются от удовольствий, а мудрецы, которые отказываются от страданий, притворяющихся удовольствиями? А из этих страданий вытекает   и еще один очень интересный обман, который говорит о поврежденности человеческой природы.

Когда ты кушаешь, то задействуются не только уста и гортань, но и желудок.
Бывало ли с тобой, что ешь ты вроде немного, но потом чувствуешь тяжесть от переедания?

Адеодат: Постоянно так. Ем-ем с аппетитом и удовольствием, потом вдруг чувствую, что тяжело так, что и есть не могу.

Августин: Тяжесть в желудке не означает ли того, что там лежит слишком много?

Адеодат: Наверное, но я не вижу в этом особо чего-то плохого.

Августин: Ты считаешь, что избыток питания не вредит?

Адеодат: Чем же?

Августин: Если ты воткнешь электроприбор , который питается от 110 вольт, в сеть с 220 Вольт, что с ним случится?

Адеодат: Он сгорит, но этого не получится, потому что там розетки разные.

Августин: То есть инженеры специально старались, чтобы не было избытка в питании. Разве точно так же не разрушается человеческое тело при избытке питания? Разве не развивается тучность, а вместе с ней множество тяжелых и неисцелимых болезней - сердце, дыхание, суставы, эндокринная система и т.д.?

Очевидно, что и человеку превышение напряжения питания так же вредно, как холодильнику.

Адеодат: Тогда получается , что Бог не предусмотрел в человеке блокировки избытка питания?

Августин: Бог предусмотрел - тяжесть в желудке и показывает избыток. Только эта блокировка сломана странным образом - сигнал о перегрузке приходит спустя многое время, когда ты уже ничего не можешь сделать. Отчего это происходит?

Адеодат: Я   у тебя это и  хотел спросить.

Августин: Чувствуешь ли ты постепенное насыщение во время еды?

Адеодат: Конечно.

Августин: Но обращаешь ли ты на него внимание?

Адеодат: Обычно нет.

Августин: А чем же ты в это время занят?

Адеодат: Получением удовольствия от еды. Я понял , к чему ты ведешь. Наслаждение , которое я получаю , или думаю что получаю, маскирует, отвлекает от "индикатора сытости", который дает желудок. Выходит, что ложное удовольствие от страдания приводит к другому страданию - превышению питания и разрушению человеческого тела.

Августин: Это же явно не случайно получилось. Видишь злую волю, видишь ненависть и подлость? За воображением приятного вкуса следует страдание, за страданием от подлинного вкуса следует попытка избавиться от страдания путем глотания, что приводит к обманному наслаждению и к издевательству над собственным желудком, которого ум, как пьяный надсмотрщик, нагружает как раба, сверх силы, в результате чего происходит всеобщее расстройство и гибель. И человек обнаруживает это только тогда, когда страдания желудка начинают превосходить "удовольствие" - т.е. страдания от вкуса еды.

Адеодат: Жуть.  Какой-то конкурс страданий, какое сильнее и разрушительнее.

Августин: Поэтому и монахи не издеваются над собой, ставя себе меру и ограничение на количество еды и питья, а наоборот, избавляются и от издевательств и от многих неприятностей. Особенно интересен в этом отношени совершаемый в обителях "Чин о Панагии". В нем просфора в честь Пресвятой Богородицы разделяется по количеству монахов. И каждый монах должен съесть свою долю после трапезы. Очень важно, что после трапезы. Этот кусочек - словно поплавок на бензобаке. Если монах вкушает его с аппетитом, значит он ел в меру. Если же от сытости испытывает к нему равнодушие, значит переел, и в следующий раз ему надо кушать меньше.

Адеодат: Получается, что человек, который живет ради удовольствия покушать, не только никогда не получает удовольствия но погружает сам себя в клубок страданий.

Августин: Получается, что смысл его жизни недостижим, а значит - уничтожает эту самую жизнь. Что происходит повсеместно и привычно настолько, что считается нормой.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив