Вообще-то эту тему еще в конце прошлого года отработало НТВ, высосав из пальца «мировой эксклюзив»: «Тайну пациента номер один». В первые пациенты ушлые энтэвэшники записали родного брата Раисы Максимовны Горбачевой (и — соответственно — шурина первого и последнего президента СССР), обнаруженного ими в психоневрологическом диспансере под Воронежем.

«Мировой эксклюзив» на поверку оказался давно известным фактом, о котором еще в бытность Михаила Горбачева главой государства писали газеты. Да и сами супруги Горбачевы не скрывали несчастья в своей семье: тяжелый алкоголизм превратил некогда талантливого писателя в инвалида. Однако на черта телевизионщикам факты, когда можно с три короба нагородить всяческих фантастических версий и ничего им за это не будет. «О чем молчит шурин Михаила Горбачева?» — завывали они страшными голосами, не обратив внимания на слова старой докторши из этого диспансера: «Он несчастный больной человек. Он утратил интеллект. Оставьте его в покое».

Не оставили. И вот уже ведущий «Прямого эфира» на канале «Россия» завыл вслед за авторами «Новых русских сенсаций»: «Этого человека называют пациентом номер один Воронежского дома скорби. О чем заставили молчать брата первой леди СССР? Кому выгодно, чтобы он никогда не вышел на свободу?»

Эй, ребята, ну вы иногда «продукт» коллег с других-то каналов посматривайте. Тем более что им удалось больше, чем команде «Прямого эфира», — пробраться-таки в «дом скорби» и запечатлеть «пациента номер один» в крайне плачевном состоянии. «Не хочешь говорить, Максимыч?» — спрашивал человек за кадром, пытающийся снять главного героя на камеру. «Убери свою балалайку, — потребовал тот. — Иди на…»

В студии «Прямого эфира» собрали людей, которые вообще не представляют, каково сегодняшнее состояние больного: бывших коллег, охранников, соседей. Один из них, совсем юный сосед Евгения Титаренко по воронежской квартире, честно признался, что знает о шурине Горбачева со слов «знакомого дяди Сережи», который видел того, будучи еще мальчишкой, и помнит, что сосед пил, но не так чтобы очень. Ну прямо чисто по Высоцкому: «Не вру, ей-бога, скажи, Серега!»

«О такой родне никто не мог знать, пока Горбачев был генсеком?» — не столько вопрошает, сколько утверждает Корчевников, явно намекая на полное отсутствие гласности в те времена. И тут же — облом. «Нет, все знали, — отвечает пожилой журналист из Воронежа. — Газеты тогда писали, даже зарубежные журналисты сюда приезжали».

«Как можно закрыть человека на 30 лет практически в одиночной камере?» — недоумевает Корчевников. «Он лежал в шикарной палате, его иногда выпускали», — снова невпопад говорит воронежский журналист. А через несколько минут, словно забыв об одиночной камере, ведущий запевает другую песню: «Почему некогда знаменитый писатель делит палату с бывшими уголовниками и алкоголиками?»

ВИП-гостю студии Андрею Караулову, впрочем, запала в душу именно первая версия. И он время от времени, картинно всплескивая руками, вопиет: «В одиночной камере! Тридцать лет!!!» А затем, проникновенно глядя в камеру, обращается напрямую к Горбачеву, почему-то перейдя при этом на «ты»: «Михал Сергеич, шурин твой в одиночке, возьми его к себе, у тебя огромный дом в Москве, дай ему комнату». И добавляет, ерничая: «Понятно, почему Михаил Сергеевич боялся Раису Максимовну. Если она брата родного могла в больницу отправить, так она могла и его в соседнюю палату поместить».

Ах, как кстати подкинул Караулов дровишек в этот никак не желающий разжигаться костерок! И программа от «вечного узника дома скорби» радостно развернулась в сторону «первой леди СССР». Это она упекла родного брата в психушку. Это она запрещала мужу встречаться с родным братом и матерью. Это она, по сути, рулила страной, что, в частности, компетентно засвидетельствовал бывший диктор ЦТ Юрий Ковеленов: «У нас, дикторов, закрадывалось ощущение, что человеком, который является генсеком, кто-то сбоку руководит… Да кто она такая? Просто жена!»

«Покойная Раиса Максимовна очень любила бриллианты, — вдруг ни в склад ни в лад выкрикнул все тот же правдоруб Караулов. — Когда Горбачев сдал ракету «Ока» американцам (была у нас такая замечательная ракета), на следующий день Нэнси Рейган подарила Раисе Максимовне роскошное жемчужное ожерелье. Это было совпадение, конечно, — ракету сдали, а на следующий день дарят роскошные бриллианты!»

Не заметив разницы между жемчугами и бриллиантами, Корчевников продолжал гнуть свою линию, пытаясь обнаружить аналогии между судьбой семьи и судьбой страны: «Мы сейчас именно в этой студии находим объяснения многому, что происходило со страной в эти годы. Теперь мы понимаем, чем был вызван сухой закон: брат страдает тяжелым алкоголизмом… Развалили страну, а вместе с ней и семью потеряли…»

Не выдержав всего этого подлого шабаша, взорвался пианист Юрий Розум: «Этот человек перевернул мир! Россия начала жить свободно, дышать, мы начали общаться с миром». Ропот возмущения в студии практически заглушил голос Розума (и разума), но его неожиданно поддержал артист и телеведущий Владимир Березин: «Михаил Сергеевич совершал ошибки, но мы в эпоху Горбачева и правда почувствовали себя свободными». «А как почувствовали себя его родственники? — парировал Корчевников, изобразив вселенскую скорбь. — Я не знаю, можно ли считать ответом за ошибки такой мучительный уход Раисы Максимовны из жизни — только Господь знает». После чего этот богобоязненный юноша не постеснялся продемонстрировать пронзительнейший фрагмент из документального фильма Виталия Манского, где Михаил Сергеевич со слезами на глазах рассказывает о последних днях и минутах жизни любимой жены. Караулов же, лицемерно вздыхая, прокомментировал увиденное: «Все это называется человеческая трагедия».

Про «вечного узника дома скорби», а также «тайну» его многолетнего молчания к этому патетическому моменту все благополучно забыли. «Персональное дело» Горбачевых оказалось важнее и выигрышнее судьбы несчастного больного.

И плевать им на море нестыковок и передергиваний, плевать на слухи и сплетни, выдаваемые за факты. Главная цель достигнута. Еще один ушат помоев вылит на Горбачева, его семью и его эпоху. Как буквально закричала ближе к финалу пожилая спортсменка, сидевшая в студии: «Мне так нравились Раиса Максимовна и Михаил Сергеевич, я на них любовалась, и такой разгром. Кому теперь верить?» Писатель Федор Раззаков объяснил спортсменке: «Это все была мифология, а сегодняшняя передача — правда жизни». «Это не разгром, а момент истины», — скромно добавил Корчевников. И глаза у него были такие честные-честные.

Ирина Петровская
Обозреватель «Новой»