ТУПИК, ИЗ КОТОРОГО, ВИДИМО, НЕТ ВЫХОДА. | Мужчина и женщина: лабиринты отношений

   Перед этим я рассказала о своем племяннике Сергее «У меня не было другого выхода». Мне удалось справиться с Сергеем, потому что он сам понял, что жизнь с наркотиками – это загубленная жизнь. Как он сказал: когда я был в клинике среди психических больных, я смотрел на них и думал, что могу стать такими, как они. Мне было страшно, дядь Валер. Он думал, и ему было страшно.

   История с Сергеем имеет счастливый конец, хотя я всегда настороже. А вот другая история, видимо, тупиковая.

   Началось все довольно просто. Ко мне пришли друзья Александра и сказали: дядь, Валер, Александр колется. Можно понять мое состояние после этих слов. Они рассказывали, как они пытались отучить его от наркотиков. Избивали до крови. Он утихал, а потом начинал снова.

   В тот день, когда я узнал о пристрастии Александра к наркотикам, он убежал из дома. Я созвонился с ним по телефону и долго уговаривал, чтобы он пришел домой, и мы с ним спокойно поговорим. Пришел. Разговор закончился тем, что он сказал: бросаю, отец. Но… все пошло по старой дорожке.

   Что я только не придумывал. Лечили его на дому. Приезжали врачи. На некоторое время он бросал, потом начинал снова. В клинику, куда я определил Сергея, Александр не пошел. И силой мне не удалось его заставить. Он вообще отказывался от любых клиник.

   Сколько раз к нему приезжал Сергей. Разговаривал. Все было без толку. Друзья предлагали вариант с Сергеем: подбросить наркотики, тюрьма, а через полгода выпустить. Я не согласился. У Александра была другая психика. И в тюрьме он нашел бы наркотики.

   Об этом говорил и Сергей: я другой человек. А на мой вопрос: как быть? – он отвечал: не знаю. Силой Вы эту проблему не решите.

   Одно время Александр работал личным водителем шефа аэропорта. Мои друзья попросили узнать маршруты его поездок без шефа. Узнал. Мои ребята переоделись в милицейскую форму и нагнали его на каширской трассе, когда он был один. Остановили. Забрали права и сказали, что едут вместе с ним в наркологию на проверку. Александр начал звонить мне: выручай отец. Я отвечал одно: выпутывайся сам.

   Промахнулись ребята тогда. Нужно было доводить дело до конца: ехать в наркологию, но, прочитав его фамилию на водительских правах, спросили: а Рыженко Валерий не твой отец. Конечно, они об этом знали, но, видимо, не нужно было ссылаться на меня. Александр мигом уловил, в чем его спасение. Он ответил: да. Пожалели его ребята, а не нужно было жалеть. Права отдали и сказали: благодари отца. Мы его знаем.

   Немного я вздохнул, когда он женился. Семья. Ирина. Любовь. Обеспечены. Но спокойствие продолжалось не долго. Настоящий кошмар начался после рождения внучки. Под наркотиками Александр становился агрессивным. Драки с женой. Каждый день. Вечера стали проклятьем для меня. Вечером, когда звонил мобильник, я уже знал: беда. И ехал к нему. Какая была картина в квартире, говорить не зачем. Сколько раз я оставался на ночь там – тоже не будем говорить. Это не главное.

   Врачам не было числа. И каждый говорил: после кодировки моей все бросали наркотики. Я видел, как лечил его один врач. Он полтора часа бегал вокруг него, орал, так что стекла дребезжали, колол. После этого я вынес Александра на руках в машину. Он не мог сам идти. Видимо, после этого у него и появилось отвращение к врачам.

   Единственное, что мне удалось сделать, так это забрать внучку к себе, чтобы она не видела происходящего. Да Александр и Ирина были не против. Сейчас они провоцируют меня внучкой. Они знают, как я ее люблю.

   Ирина оказалась не лучше. Моя жена как-то пошла к ним, а потом позвонила мне. Она плакала, что-то кричала, но я не мог разобраться, в чем дело. Так и не поняв, что она хотела сказать, я метнулся к ним.

   Когда я влетел, Ирина лежала на кровати. Она не дышала, сердце не билось. Жена у меня врач. Она давила ей на грудь, чтобы заставить сердце работать. Дышала в рот. Вызвали скорую. Что они там делали – не знаю, но в чувство привели.

   Я переговорил с врачом. Ответ было один: похоже, передозировка и если бы не жена Ваша, то она умерла бы.

   Я до сих пор не пойму, что же произошло. Ирина не наркоманка. Видимо, Александр уговорил ее попробовать. Доза оказалась сильной.

   Покатилась жизнь. Александр практически не задерживался ни на одной работе, и Ирина тоже. Я устраивал их. Сейчас думаю: может быть, и не стоил их так опекать и решать проблемы за них. Пусть бы сами карабкались. Не знаю, но упреки по этому поводу часто слышу.

   Часто у меня мелькала мысль: убить и Александра, и Ирину. Думаю, что меня можно понять, почему я это хотел сделать и почему не сделал. Не страх перед тюрьмой меня сдерживал. Не наказание, а мысль, что будет с моей женой и внучкой.

   Часто я говорил жене: зачем она спасала Ирину. Почему я это говорил? Ирина не редко сама провоцировала Александра. Пыталась унизить его. Слова – то, какие были. Александр после этого срывался, становился еще более агрессивным, но когда я при нем обрушивался на Ирину, он налетал на меня словами: это моя жена, не говори о ней плохого. Неужели так любит? Ни о каком разводе, ни с его стороны, ни с ее стороны речь не идет. Такое впечатление, что оскорбления друг друга приносит им наслаждение.

   Александр оказался не Сергеем. Друзья настаивают на таком же варианте, как и с Сергеем, но я не иду. Боюсь, что может закончится совсем плохо.

   Мне не легко, но Александру еще труднее. Когда я прихожу к ним, я вижу, как он мечется по квартире, нет ему спокойствия. Он то постоянно ложится спать, а сон не идет. Вскакивает, бежит в ванную и отлеживается там час, два. Он хочет бросить, но желание к наркотикам оказывается сильнее желания бросить.

   Единственное, в чем я спокоен, так это в том, что внучка у меня, но это спокойствие относительное. Я могу лишить их родительских прав. Это не проблема. Александра лишат сразу, потому что он состоит на учете в наркологии. Ирину тоже. Она почти не работает и не может обеспечить ребенка. Вечерами стала уходить в кафе, рестораны со своей матерью и сестрой. Александр спокоен, а внучка обратится ко мне и спросит: деда, меня мама бросила? Об отце вообще не говорит.

   Лишение родительских прав. А что это даст. Ведь мне могут просто сказать: Вам сколько лет. Я отвечу: столько. А мне в ответ: в Вашем возрасте уже не воспитывают. И что будет? Да, заберут ее в интернат.

   Одно время я хотел бросить Домодедово и уехать с внучкой на Украину в Луганск к родственникам, но чтобы это дало мне? Когда далеко от родственников – это одно. Когда рядом – другое.

   Жизнь стала глухой. Все пропитано наркотиками и связями. И если мне нужно решать какую – то проблему с Александром, я в милицию не обращаюсь, а советуюсь с друзьями, которые еще работают в ФСБ.

   Нас сейчас осталось из ста офицеров Вышки тридцать человек. Половина еще работающая. И вот мы, тридцать человек бывших и работающих в ФСБ, не можем справиться с одним парнем.

   Глухая жизнь, глухая. И постоянно грызет меня мысль. Видимо, не так я воспитывал сына. И ответ: не видимо, а точно не так, но ведь другие сыновья не наркоманы. Надежду я не теряю. Выход будет найден, но какой?