ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ МИЛЛИОНОВ

cambria_1919 — 16.03.2021 Свадьба дело хлопотное и разорительное.
Даже если не брать для этого мероприятия кредитов и не устраивать сногсшибательных торжеств.

И ведь всегда так было.

Очень любопытна финансовая и практическая сторона одной из самых знаменитых свадеб в русской истории.
Свадьбы не особенно богатой, но затмившей для нас тысячи других.

Это бракосочетание А.С Пушкина и Н.Н. Гончаровой.

Обошёлся «свадебный переполох» поэту, не имевшему больших и тем более постоянных доходов, в 38 тысяч рублей.
Немало!
Во всяком случае, 200 тогдашних рублей равны, как уверяют знатоки и литературоведы, 200 000 рублей сегодняшних.
Сколько пошло на свадьбу у Пушкина, сами прикиньте.
Я насчитала теперешних 38 000 000.

Откуда же поэт взял такие деньги?


Чтобы жениться на юной красавице Натали Гончаровой,  Пушкин с разрешения отца заложил в Опекунском совете село  Кистенёвку (так же называется деревня Дубровского, помните?)

Получил 40 000 ассигнациями.
Тысячу рублей должен был внести в казну за залог, второй тысячей расплатился с самыми срочными своими долгами.

Вот и осталось 38 000.

Теперь посмотрим, как поэт этими деньгами распорядился.

Необычно распорядился, надо сказать.

Вот что он пишет накануне женитьбы своему другу Плетнёву:
«Через несколько дней я женюсь и представляю тебе хозяйственный отчёт: заложил я моих 200 душ, взял 38 000 – и вот им распределение: 11 000 тёще, которая непременно хотела, чтобы дочь была с приданым – пиши пропало».

На приданом этом стоит остановиться.

Невесту Пушкина в самом деле брал, что называется, «без ничего».
Хотя была она внучкой миллионера и выросла в настоящем дворце – дом Гончаровых в Полотняном Заводе и теперь производит сильное впечатление.

Предки Натали владели крупнейшим в России производством парусины и хлопчатобумажных тканей.
Трудились на них в лучшие годы до 3 500 рабочих.

Однако уже дед нашей красавицы оказался бездумным расточителем.
В Москве говорили, что он промотал чуть ли не 30 отцовских миллионов (тогдашних!)
После его смерти (что случилось уже после замужества внучки) осталось полтора миллиона долгов и расстройство дел.
Завод хирел, доходы сокращались.

К тому же Полотняный Завод был майоратом, то есть имение и завод  переходили по наследству лишь старшему наследнику мужского пола. Когда Натали выходила замуж, всем достоянием семьи распоряжался её дед.
Прочие члены семьи довольствовались содержанием, которые перепадало из тающих доходов.

Так что Наталье Николаевне - в отличие большинства от прочих тогдашних невест-дворянок – не полагалось в приданое ни крепостных душ, ни земель.
Да и денег тоже не было.

Однако некие фамильные бриллианты и изумруды дед любимой внучке таки выделил.
Правда, они тут же были её матерью заложены.
Пушкину пришлось их выкупить.

Эти несчастные драгоценности так и кочевали потом от одного ростовщика к другому -  потому что  семья Пушкиных тоже бесконечно их закладывала.
Надевала ли хоть раз в свет свои бриллианты прекрасная Натали, неизвестно.
Вряд ли.

Тогда какого же приданого требовала от Пушкина мать невесты?

Того, что традиционно должно прибыть в супружеский дом вместе с невестой.
Это постельное и столовое бельё и полный гардероб молодой жены для разных случаев жизни.

Без всего этого будущая тёща Пушкина грозилась свадьбы не допустить.
Правда, пообещала жениху вернуть деньги, потраченные на то, что должна была предоставить семья невесты.

Не вернула никогда, конечно.

Пришлось срочно шить всё нужное добро на деньги Пушкина.

Жениха эти проволочки и траты страшно бесили.
Далее (в письме Плетнёву):
«Теперь понимаешь ли, что такое приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния - я в состоянии, но входить в долги для её тряпок я не в состоянии».

На свадьбу ни копейки мать невесты не дала, зато насчёт приданого ничего не упустила.
И себя не забыла.
«Много денег пошло на разные пустяки и на собственные наряды Натальи Ивановны», - вспоминала подруга Натали Е.А Долгорукова.

Вяземские вообще считали, что у Пушкина на приданое выманили не 11, а 25 тысяч.
Даже в самый день венчания мать Натали чуть не расстроила свадьбу – велела Пушкину сказать, что у неё нет денег на карету, и прибыть в церковь она не может.
Пришлось снова слать ей деньги.

Так что отношения тёщи и зятя как были, так и остались навсегда напряжёнными.

Вот рисунок поэта.
Рядом с кроткой Натали изображена, как некоторые полагают, её мамаша:



Однако пришлось потратиться Пушкину и на личные нужды – вернее, на нужды ближайшего друга: «10 000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные».

Павел Нащокин, «наследник всех своих родных», в это время буйно проигрывал в карты и сильно тратился на цыган и особенно на цыганок.
Деньги, которые занял у Пушкина 9 февраля, он вернул – но только 22 декабря.

Пушкин по своими расчётами подводит черту:
«Остаётся 17 000 на обзаведение».
То есть на семейную квартиру и хозяйство.

Меньше половины от 38 тысяч осталось!

Так что тратиться на собственные наряды Пушкин не стал:
«Перед свадьбою надо было ему сшить фрак. Не желая расходоваться, он не сшил его себе, а венчался и ходил во фраке Нащокина».

Венчание прошло скромно, но породило массу сплетен.

Один из самых заядлых сплетников, А.Я Булгаков, сообщал:
«И так свершилась эта свадьба, которая так долго тянулась (сватовство и подготовка заняли более двух лет – С.)! Ну да как будет хороший муж! То-то всех удивит, никто этого не ожидает, и все сожалеют о ней».

После венчания ужинали с друзьями в арбатской квартире молодых.
Квартира (о ней позже) была нанята прекрасная, с модным дизайном.
П. Киреевский вспоминал о «щегольской, уютной гостиной Пушкина, оклеенной диковинными для меня обоями под лиловый бархат с рельефными набивными цветочками».

Приглашённые остались довольны, даже злоязычный Булгаков растрогался:
«И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка… Ужин был славный; всем казалось странно, что у Пушкина, который жил всё по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство».

Но подтянулись прочие сплетники и злопыхатели.

Автор гладких стихов В.Туманский - к которому Пушкин всегда относился очень тепло и дружески - посетил молодых.
В письмах знакомым он не преминул пройтись по жене поэта:
«Не воображайте однако ж, чтобы это было что-нибудь необыкновенное. Пушкина беленькая, чистенькая  девочка с правильными чёрными и лукавыми глазами, как у любой гризетки. Видно, что она неловка ещё и неразвязна; а всё-таки московщина отражается в ней довольно заметно. Что у ней нет вкуса, это было видно по безобразному её наряду; что у неё нет ни опрятности, ни порядка – о том свидетельствовали запачканные салфетки и скатерть и расстройство мебелей и посуды».

Вот ведь какие друзья бывают!

И врёт Туманский, конечно.
Наталья Николаевна была одета и причёсана, судя по многим сохранившимся её портретам, к лицу и со вкусом.
А главное, без смешных модных излишеств, которые со временем выглядят так комично.

 Это мой любимый её портрет, уже вдовой:



Да, хозяйство у Пушкиных завелось, и на юную неопытную Натали обрушилось множество домашних хлопот.

С помощью заботливого, но безалаберного Нащокина в арбатскую квартиру молодых были наняты слуги - экономка Мария Ивановна, дворецкий Александр Григорьев, некий повар и ещё несколько человек, имена которых не сохранились.

Вся эта компания не отличалась  усердием.

Пушкины жили в Москве с февраля по май, после чего молодая пара решила перебраться в Петербург (а сначала на дачу в Царское Село).
Потому прислугу пришлось рассчитать.

Жалеть было не о ком: дворецкий оказался нечистым на руку мошенником. Был с позором  изгнан.
Марья же Ивановна не желала расторжения контракта и даже судом грозилась.
Нащокин (он «ликвидировал» арбатскую квартиру после отъезда Пушкиных) в конце концов от назойливой экономки просто откупился.

А ведь хорош арбатский дом!
Там сейчас музей, вот официальное фото с его сайта.
Хотя цвет стен, на мой вкус,  диковат:



Пушкин нанял его «с антресолями и к оному принадлежащими людскими службами, кухнею, прачешной, конюшней, каретным сараем, под домом подвал, и там же записной амбар, в доме с мебелью».

Так записано в договоре найма, заключённом поэтом.

То есть молодая чета Пушкиных занимала второй этаж, а также хозяйственные постройки.
Нижний этаж и мезонин оставались за челядью хозяев.

Даже смешно, что великий поэт подписывал документы, изложенные корявым канцелярским слогом.
Договор найма составил маклер Анисим Хлебников и засвидетельствовали два «добросовестных» (по Далю, это род старшин при разборе споров) – Григорий Кузьмин и Силиверст Крюков.

В договоре  поэт обещал «во время моего Пушкина в том доме жительства содержать во всей чистоте и целости как мебель, так равно и службы».

Предусмотрен был и форс-мажор:
«Если чего Боже храни нанимаемый мною Пушкиным Дом от небрежения моего или людей моих сгорит», то надо заплатить хозяевам 50 000 рублей ассигнациями (а наём на полгода, хотя столько Пушкины в квартире не прожили, обошёлся в 2 тысячи).

Правда, если пожар случится «от молнии, соседей» или служителей самих хозяев, то ничего платить не надо.

Также Пушкин обязался «буде чего не явится или  будет разбито, или изломано или замарано то за повреждённое заплатить… или привести в исправность».

Пушкина обязали даже проводить чистку труб и убирать «все по дому нечистоты».

Надо чистить - так надо.
Такова уж проза семейной жизни.






   

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив