То, что спит днем

Однажды, еще в городе, я заметил: мое То-что-спит-днем зависает под потолком, одной паутинкой зацепившись за стон поворачивающего трамвая. Этот трамвай, кстати, стонал круглосуточно, но в пять ночи он вкладывал в свой стон особенно много страсти. Другими лапами-паутинками оно, зависшее под потолком, хватало бегущий по стенам свет автомобильных фар, тень от фикуса, смысл жизни, равенство и братство, бубнящие за стеной голоса соседей – то есть все, до чего могло дотянуться. Оно бы и мои мысли зацепило своими якорьками, но не могло: ведь То-что-спит-днем само и есть моя мысль. Когда я спал, оно исчезало. Так что стон трамвая вместе с самим трамваем и его рельсами, и свет с тенями, и соседи, и особенно смысл жизни могли не опасаться, что их схватят, выпьют их сущность. Хотя кто знает, вдруг им только этого и хотелось.
В Яготине То-что-спит-днем скучает: трамвая нет, автомобильных фар нет. Поэтому оно цепляется за говорливых котов, самых громких существ в доме после внучки. И само, наверное, становится немного похожим на котика, потому что спит не только днем, а все время.

|
</> |