Тысячелетний райх - 84

qebedo — 15.03.2024 Константин IX, Феодора и Михаил VI. Когда хотение паче можести

В 1046 году случилось довольно странное событие — в диких землях северных русов конунг Виссавальд Ярицлейвсон (князь Всеволод Ярославич) женился на женщине, называемой источниками Мономахиня, по имени Анастасия, она же Мария, она же Ирини, она же Феодора, она же Анна она же Зофья Панеяд. Известно сие токмо из летописей оного варварского народа — ромейские источники об этой персоналогине молчат как об стену. Оптимистично настроенные «российские исторЕГи» безапелляционно утверждают, что раз Мономахиня — то дщерь василевса Константиноса Мономахоса, может от второй жены Елени Склирены, может от любовницы Марии Склирены (см. предыдущие серии). Пессимисты замечают, что чего это не троюродная племянница, или вообще «женщина пониженной персональной идентификации»? Она родила мужу сына Вальдемара (Владимира), который вполне официально носил прозвище Мономах[ос] (сам себя так называл в «Поучении [детям]», да и печать нашли)… Но зачем всего через три года после злобного грабительского набега русов (см. предыдущую серию) василевсу вообще кого-то отдавать в жены этим разбойникам?

«У этого самодержца был родственник по материнской линии, именем Леон, родом Торникиос, живший в Адрианополисе и весь переполненный македонской спесью. Он обладал недурной внешностью, но нрав имел коварный и постоянно носился с какими-то мятежными планами… У самодержца Константиноса было две сестры. Старшую звали Елени, а другую Евпрепией. Елени царь не ставил ни во что, а Евпрепию… остерегался… Заметив, что брат не жалует, а вернее — терпеть не может Торникиоса, она приветила и приблизила к себе этого человека… Чтобы их разъединить, Константинос, скрывая истинные намерения от сестры, удалил Торникиоса из города под благовидным предлогом: поручил ему управление Ивирией и отправил в почетную ссылку».

В 1047 году в Адрианополисе произошел мятеж. Подозревая, что в нем замешан Торникиос, василевс вызвал его в Константинополис и заставил постричься в монахи. Но не кОзнил, в чем и была ошибка — Леон убежал к восставшим и возглавил их 14 сентября 1047 года, когда его крикнули в василевсы. 25 сентября повстанцы двинулись на Константинополис, остановившись под его стенами. 26 октября царские войска и македоняне бились, и «силы охраны правопорядка» бежали обратно в город, но Торникиос не захотел вбегать в Константинополис вслед за ними — ему хотелось, чтобы бородатые патрикиосы и сенаторы утром пришли с ключами и елозили перед ним, прося пощады. Но никто не пришел — больной Мономахос (отказывали ноги и желудок, отнимались руки) вышел на стены и лично следил, чтобы их и ворота укрепляли. Так что 27 октября ворота не открыли, а когда македоняне захотели пойти на приступ, большой камень плюхнулся рядом с их предводителем, и тот «чой-та отбежал».


Торникиос нападает на Константинополис

28 сентября Торникиос отбежал вовсе от Константинополиса и осадил город Родостос, но тут его люди начали тупо разбегаться. «Те же, кому случай всё же помог скрыться, не чуя под собой ног, устремились в город к василевсу, и среди них оказались не только простые воины, но люди вельможные и военачальники. Затем постигла мятежника вторая, третья и за ними новые и новые неудачи». В итоге Торникиос получил известие о прибытии армии из восточных фем, и ему пришлось вернуться в Андрианополис. В декабре повстанцы были разбиты, а остатки перешли на сторону Мономахоса. 24 декабря 1047 года Торникиос был схвачен и ослеплен. О его дальнейшей судьбе ничего не известно.

Болезнь царя прогрессировала, и «потеряв всякую надежду на жизнь, как только что принесенная жертва, Константинос лежал в предсмертных муках; в думах о власти он обошел Феодору и, скрывая от нее свои намерения, в тайне подыскивал себе другого преемника. Однако утаить эти замыслы было нельзя, Феодоре доложили о его планах, и она без промедления вместе с первыми людьми из свиты села на царский корабль и, словно бежав от бури, приплыла в царский дворец. Там она заручилась поддержкой всей царской стражи, ибо пурпурные пеленки, кротость души и пережитые муки служили для людей неотразимыми доводами в ее пользу. Известие о ее прибытии огорчило царя и еще больше увеличило его страдания. Не в силах ни справиться с болезнью, ни придумать что-нибудь разумное, он тут же погрузился в полузабытье, закрыл глаза, и мысли его где-то блуждали, а язык заплетался. Затем он ненадолго пришел в себя, осознал, в каком тяжелом состоянии находится, и в горести испустил дух». Случилось сие 11 января 1055 года.

«После смерти Мономахоса царство перешло к дочери Константиноса [VIII] Феодоре, при этом все ожидали, что она вручит власть какому-нибудь благородному и способному повелевать мужу, однако вопреки всем мнениям и предположениям Феодора взяла самодержавное правление над ромеями в свои руки. Она была убеждена, что нет существа забывчивей человека, воцарившегося с чужой помощью, что самую черную неблагодарность проявляют обычно к своим благодетелям, и, зная об этом на собственном опыте, опыте прежнего василевса и на примере сестры, она никого не хотела возводить на царский престол…» Василисса смогла убедить окружающих, что не взошла на престол — она его не покидала с момента смерти отца, оставаясь соправительницей сестры и всех ея мужиков. Это было к тому же и практично — помогло не раздавать новые титулы и бОбло, как было заведено при смене царей.

Однако некоторые царедворцы остались недовольными «бабою на троне» и восхотели свергнуть василиссу и возвесть на престол болгарского наследника Никифороса. Заговор раскрыли, но Феодора убедилась, что «нужно мужика», к тому же почувствовала, что вот-вот помрет, так что выбрала для передачи власти человека, который «вид имел неласковый, не умел как следует вести беседу, всегда и перед всеми обнаруживал грубость нрава, терпеть не мог никакого общения с людьми, приходил в негодование и зверем смотрел на каждого, кто сразу не начинал с сути дела, а предварял свою речь предисловиями, потому-то никто и не хотел к нему обращаться без крайней необходимости. Прямотой такого характера я восхищаюсь, но считаю его скорее подходящим для вечности, а не для нашего времени, для жизни будущей, а не для настоящей». Звали его Михаил Стратиотикос (потому что занимал должность логофета стратиотской казны — главного казначея армии)…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив