Tatler: Нежное прощание - герцог Эдинбургский "Возвращение к королевским корням"

euro_royals — 11.06.2021 В честь 100-летия со дня рождения принца Филлипа, герцога Эдинбургского

Три королевских инсайдера размышляют о необыкновенной жизни принца Филиппа в июньском номере Tatler.

Вторая статья - от биографа королевы-матери Хьюго Викерса - "Возвращение к королевским корням".



С королевой, французским президентом Николя Саркози и его супругой в 2008 году


В Букингемском дворце принц Филипп занимал апартаменты на первом этаже со стороны Конститьюшн-хилл. Это были комнаты короля Георга VI, которые королева самым тактичным образом передала Филиппу после того, как в начале 1953 года королева-мать выехала. Первая комната была библиотекой, созданной для короля Эдуарда VII (где работала доверенный архивариус принца Филиппа, Дама Анна Гриффитс вплоть до ее смерти в 2017 году). Эта комната была заполнена книгами и произведениями искусства, привезенными из многочисленных поездок принца, а также бумагами из его обширного архива.

Маленькая дверь открывалась в огромную гостиную, тоже уставленную книгами: на полках было больше книг по религии и орнитологии, чем по любому другому предмету, хотя время от времени можно было заметить что-то удивительное - например, биографию Марлен Дитрих, присланную автором в качестве подарка. Принц Филипп также любил историю - он с подозрением относился к романам и старался их избегать. В его огромной гостиной стояли довольно обычные стулья и стол, и здесь он проводил собрания. Помимо этого, здесь был его кабинет с портретами его родителей, принца и принцессы Греции и Дании, работы Филиппа де Ласло, а также его деда, принца Людвига Баттенбергского. Здесь был милый портрет принца Эдуарда - в виде маленького мальчика, авторства Джун Мендосы. За кабинетом была его спальня, а дальше - комнаты королевы. Ко всему этому также можно было попасть из длинного коридора, и вы всегда могли узнать, были ли там он или королева, так как в этом случае за дверью ждал паж.

Сэр Брайан МакГрат провел меня в большую гостиную, чтобы поговорить с принцем Филиппом о его матери, принцессе Алисе в 1997 году. Я не был представлен ему, но встречался с ним несколько раз. У меня было предубеждение считать принца чем-то запретным. Однажды на мероприятии в Королевском фестивальном зале принц Филипп спросил меня, о чем я пишу. Я ответил ему, что это книга о Вивьен Ли. Он спросил меня, почему. Я ответил, что думаю, что смогу написать лучшую книгу, чем предыдущие книги о ней. Он сказал: "В самом деле?" И я помню, что ожидал, что он добавит: "Ты тщеславный маленький хлюпик. Что, черт возьми, заставило тебя думать, что ты лучше других писателей?" Он не сказал ничего подобного. Может быть, мой ответ его устроил.

Моя книга о его матери появилась потому, что и его сестра, София, принцесса Ганноверская, и королева считали, что ее историю следует рассказать, пока есть свидетели ее жизни, которые могут помочь. Сначала принц Филипп сопротивлялся, но его уговорили, и я был выбран для этой задачи. Сэр Брайан представил меня и оставил меня с ним наедине. Тогда я увидел неожиданную сторону принца Филиппа: он казался почти застенчивым, когда его оставили наедине со мной, как будто присутствие его личного секретаря могло защитить его. Я решил, что лучше всего расспросить его обо всех других персонажах истории, а не о его матери. Мы легко болтали, и, как я и надеялся, он постепенно начал говорить о ней - она ​​появилась естественно и с удовольствием в этом разговоре. Позже я спустился и увидел сэра Брайана. "Как все прошло?" - спросил он. Я сказал, что думаю, что все в порядке, хотя говорить о чьей-либо матери непросто. Он посмотрел на свои часы: "Ну, вы пробыли с ним час. Если бы что-то пошло не так, вы бы ушли через 10 минут".

Я изучил принца Филиппа во время этой встречи и из ответов на вопросы, которые позже задал ему в письменной форме, не говоря уже о комментариях, которые он добавил к моей рукописи. Я заметил, что ему было неудобно говорить о прошлом, и я думаю, если бы у кого-то из нас было такое прошлое, мы бы чувствовали то же самое. Он родился на Корфу в 1921 году, в столовой на вилле Мон Репо - летней королевской резиденции. Он был долгожданным сыном, родившимся через много лет после его четырех сестер, которые родились между 1905 и 1914 годами. Его увезли из Греции, когда ему не было и двух лет, в коробке из-под апельсинов.

Его первые годы прошли в изгнании в Париже, семья потеряла свои обязанности в качестве греческой королевской семьи, живя на щедрость богатых родственников. К счастью для них, они выжили. Принцесса Греческая и Датская Мария (бывшая принцесса Мария Бонапарт) была наследницей Франсуа Бланка, который владел казино в Монте-Карло. У нее было огромное состояние, и с 1923 по 1929 год она разместила принца Андрея и принцессу Алису и их пятерых детей в своем имении в пригороде Парижа Сен-Клу. Богатая жена лорда Маунтбеттена, Эдвина, оплачивала образование Филипа.

Принц Филипп очень уважал своего отца. Я написал о начале 1930-х годов, говоря о болезни его матери, что князь Андрей "отказался от роли мужа и отца", он ответил: "Чепуха - каждое лето я проводил с ним трехдневный отпуск". Он убедил меня, что считает своего отца хорошим отцом, но не убедил меня в том, что тот на самом деле был хорошим отцом. Филиппа раздражало каждое его описание - мне наконец разрешили называть его "boulevardier", богатым, модным светским человеком, что было вежливым общим описанием. Изгнанный из страны в 1922 году, чуть было не расстрелянный греческим правительством во время греко-турецкой войны, принц Андрей, поигрывая моноклем, обычно направлялся в парижский "Ритц" выпить со своими друзьями. Трудно было видеть в нем кого-то иного, кроме подавленного человека, пытающегося поддерживать приличия.


Во время тура в Папуа-Новою Гвинею в 1982 году

Отношения принца Филиппа с матерью были более сложными. Она обожала его, но в те годы она была почти глухой, довольно далекой от него и все более изолированной. Первая мировая война разрушила жизнь, которую она считала нормальной. Помимо изгнания из Греции, она потеряла двух своих теток - Александру, императрицу России, казненную со всей ее семьей, и Эллу (великая княгиня Елизавета Федоровна), брошенную в шахту на Урале, которую затем взорвали: Элла пела гимны, пока не умерла. Ее дядя великий герцог Гессенский перестал править в Дармштадте, и многие другие немецкие родственники потеряли свои престолы. Она обратилась к религии, пережила кризис, и со временем ей поставили диагноз параноидальная шизофрения. Два года она пролежала в клинике в Швейцарии, а затем путешествовала по Европе. Принц Филипп видел ее только дважды за восемь лет и не получал от нее поздравительных открыток или каких-либо других сообщений до 1937 года. Он сказал мне: "Моя мать была больна, моего отца не было рядом. Мне пришлось смириться с этим". Это была философия, которая сослужила ему хорошую службу на протяжении всей жизни.

Принц Андрей переехал на юг Франции, где вел ещё более бессмысленный образ жизни, четыре сестры Филиппа быстро вышли замуж за немецких принцев (все в течение года). Филиппа воспитывала его замечательная бабушка Виктория Маунтбеттен, маркиза Милфорд-Хейвен, грозная фигура с прекрасным умом (внучка королевы Виктории, она жила в квартире в Кенсингтонском дворце). У него не было дома. Его пересылали от родственника к родственнику. Иногда его можно было встретить обедающим в воскресенье со своей бабушкой в ​​Эгаме - она ​​брала его к своей сестре в северную Германию, когда его отец не мог организовать, чтобы мальчик приехал к нему на лето.

Школа ему подходила. Филипп процветал в Гордонстоуне в Шотландии. Он стал независимым и вырос таким же красивым, как греческий бог. Он был спортивным. Трагедия произошла в 1937 году, когда его сестра Сесилия погибла в авиакатастрофе вместе с двумя ее сыновьями, мужем и свекровью - самолет врезался в заводскую трубу в тумане в Остенде. Это было тем ужаснее, что в то время Сесилия была беременна. Ребенок родился в результате несчастного случая и умер вместе с семьей. (Этот инцидент был злобно обернут против принца Филиппа в эпизоде ​​"Короны".) Филипп поехал в Дармштадт со своим отцом на похороны.

В этот момент мать Филиппа вернулась в семью, и какое-то время он жил с ней в Афинах. Часто забывают, что, если бы принцесса Фредерика не родила сына Константина в 1940 году и если бы члены семьи не дожили до того возраста, принц Филипп стал бы королем Греции в марте 1964 года и он никогда бы не женился на королеве Елизавете Второй. Его мать хотела оставить его в Греции, но король Греции Георг II, король Великобритании Георг VI и лорд Маунтбеттен хотели, чтобы Филипп служил в Королевском флоте, поэтому он поступил в училище в Дартмуте, где встретился с принцессой Елизаветой во второй раз, и затем продолжил храбро служить в Королевском флоте во время Второй мировой войны, а потом - на Дальнем Востоке.

Его семья спланировала все, чтобы ему было как можно проще жениться на принцессе Елизавете. Он не возражал, когда я написал: "Они зарядили за него ружье, но оставили ему спустить курок". Они знали, что Филипп должен принимать собственные решения. Последовал необычный брак, продолжавшийся более 73 лет, в некотором смысле нетрадиционный, но с глубокой взаимной преданностью - поддерживающий: как два прекрасных дуба, стоящих бок о бок.

Принц Филипп любил флот. Он хотел последовать примеру своего деда принца Людвига Баттенбергского и своего дяди лорда Маунтбеттена, и никто не сомневается, что он мог стать Верховным адмиралом. Он и принцесса Елизавета любили беззаботные дни, которые они провели на Мальте, где принц Филипп находился с 1949 по 1951 год, но все это закончилось в феврале 1952 года внезапной, хотя и не совсем неожиданной, смертью Георга VI в возрасте 56 лет. В то время говорили, что это выглядело так, как будто мир упал на плечи принца Филиппа - он потерял карьеру, и вся его жизнь изменилась.

Но и здесь его прагматичный подход сослужил ему хорошую службу. Его основное внимание было сосредоточено на поддержке королевы. Филипп освободил ее от управления королевскими поместьями. Он говорил, что, в отличие от других мужчин, ему не нужно было зарабатывать на жизнь или содержать семью, поэтому он мог свободно заниматься другими проектами. Я не присоединяюсь к мнению, что он ненавидел всегда идти на два шага позади королевы. В отличие от принца Нидерландов Клауса (который страдал от депрессии) или принца Дании Хенрика (который во многом не поддерживал свою королеву), принц Филипп был воспитан с осознанием, что он относительно незначительный член греческой королевской семьи. Филипп знал эту систему и работал с ней - и, в некотором смысле, вокруг нее. Когда он прибыл в Париж во время государственного визита королевы в 1972 году, он выступил с речью в Chambre de Commerce. Никто бы его не слушал, если бы он был всего лишь второстепенным принцем и военно-морским офицером.

Много было написано о схемах, которые он создал, о его раннем осознании необходимости спасения планеты, его поддержке борьбы с экологическими проблемами и сохранения дикой природы. Он был человеком, опередившим свое время. Одним из его ранних проектов была Конференция Содружества в Оксфорде в 1956 году, цель которой - изучить влияние промышленных городов на своих граждан. Филипп понял, побывав на многих заводах, что хочет улучшить условия жизни и отдыха тех, кто на них работает. Только когда его архив станет доступен общественности, мы узнаем в полной мере про все, чего он достиг.

Мне повезло, что я видел его регулярно с 1996 года. Он никогда не упоминал мою книгу о своей матери после того, как она вышла (и я также был полон решимости никогда не напоминать ему об этом). Но принц был полностью последовательным. Вы знали, на каком уровне вы общаетесь с ним. Его совершенно не заботило, что о нем думают люди: он продолжал свою работу.

Дважды я сидел и болтал с ним после обеда, когда он был в хорошем настроении (а так было не всегда), и ему можно было сказать что угодно. Он смеялся, когда я рассказал ему о жизни женщины по имени Розмари Канцлер, которая начинала как маникюрша и, благодаря любовным интрижкам и разумным бракам, стала одной из самых богатых женщин в мире. Когда история закончилась, я услышал, как он произнес себе под нос одно слово: "Бессмысленно", и подумал, что, конечно, он сочтет такую ​​жизнь бессмысленной - она ​​была жизнью потребителя, а он вечно что-то воплощал в жизнь.


Биограф королевы-матери и автор книги о принцессе Алисе Греческой и Датской Хьюго Викерс для Tatler.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив