Свежая колонка в Forbes

akteon — 07.03.2010 http://www.forbesrussia.ru/column/45714-sostarivsheesya-dostoyanie
Про Газпром.
Под катом - исходная версия, до редакторской правки и прокрустизации в нужное число знаков.

В России много монополий. Отчасти, это наследие советской мании к централизации, отчасти, плод этатистского сознания, не слишком отличающегося, от, скажем, французского 30-летней давности, которое, в свою очередь, восходит еще к Кольберу и Людовику XI. Но в России есть одна самая главная монополия, такая, что вокруг нее, кажется, и крутится страна. Под ней есть могучая медиаимперия, один из сильнейших банков, она занимается самыми громкими девелоперскими проектами, их кресел ее руководителей люди уходили в кресла премьер-министра и президента. Речь, конечно, о Газпроме.

Почти всегда монополии – это плохо. Это неэффективно внутри и душит все потенциально эффективное снаружи. Иногда могут существовать причины, по которым монополии терпят. Как правило, это случай инфраструктурных компаний, где велик «эффект сети», где экономия на масштабе оказывается значительной. В этом случае на регулятора ложится тяжелое бремя следить за монополистом, чтобы тот не злоупотреблял своим положением и не почивал на лаврах. Другой случай заведения монополиста – это наличие какого-нибудь национального богатства, способного приносить ренту, и слабость институтов, не позволяющих отделить ренту от предпринимательства. Обычно в этом случае свою роль играет и острое недоверие к бизнесу вообще, а иностранному и частному в особенности, вера в то, что им только волю дай, все украдут, а вот государственно-близкие менеджеры все организуют на благо народное. Суровая реальность, увы, такова, что государственно близким менеджерам всегда удается объяснить государству, почему у них такие высокие издержки, почему у них задерживаются проекты, не применяются современные технологии, почему для них нужно снизить налоги, а всех остальных – наоборот, держать и не пущать.

Есть определенные причины, по которым в начале 90-х команда реформаторов смогла запустить реформу нефтяной отрасли и не смогла ничего сделать с газовой, хотя, казалось бы, у них очень много общего. Не последнюю роль в этом, наверное, сыграл В.С.Черномырдин. Важную роль, наверное, играли соображения торгового плана - газ продавался по долгосрочным соглашениям, заключенным СССР, в которых упоминались конкретные месторождения, трубопроводы, участники сделки, выручка за газ выступала в качестве обеспечения товарных кредитов, по которым были поставлены трубы – это была, наверное, самая сложная внешнеторговая конструкция, сооруженная советским режимом, разобрать ее было не то, чтобы невозможно, но и не так просто. Для тогдашней России было важно сохранить реноме надежного торгового партнера, бесперебойность поставок газа на экспорт была одним из немногих клочков репутации, сохранившейся после дефолта по советским долгам. Газ был одним из немногих российскоих пряников, оставшихся в руках правительства, вкупе с чуть не единственным кнутом ядерной кнопки. К началу 90-х в нефтяной промышленности положение было плачевно, с 1988-го по 1996-й добыча нефти упала чуть не вдвое, с 570 до 300 млн.тонн. Газ же, наоборот, был на подъеме, с 370 млн. тонн нефтяного эквивалента в 1985-м до 520-ти в 1991-м. В начале 90-х добыча слегка упала, но лишь потому, что снизилось внутрироссийское потребление. Дело было, конечно, не в том, что в газовой промышленности возник чудо-остров эффективности в болоте советской экономики. Просто разработка огромных газовых месторождений сибирского севера оказалась последней крупной стройкой социализма, которую удалось завершить. Газпром выглядел единственной дойной коровой, на которую можно было положиться и которую было жалко отдать частнику.

С тех пор прошло почти двадцать лет. Газпром нынче как бы наполовину частный. Его акции оказались одними из самых выгодных бумаг прошедшего десятилетия, президент Газпрома пожинает лавры одного из лучших менеджеров планеты. Но если присмотреться, выяснится, что частные акционеры не имеют никакого влияния на управление этой компанией. К какому уровню если не воровства, то управленческой некомпетентности это приводит можно узнать из статей борцов за права акционеров. Но и без эт ого видно, что несмотря на очень крупные запасы газа в неразработанных месторождениях, добыча неуклонно падает и замещается газом, покупаемым в Средней Азии. Ввод новых проектов в действие откладывается на годы. Руководство компании делает громкие заявления о дальнейших перспективах мировой экономики, которые не имеют ничего общего с действительностью, а надо полагать, стратегия компании тоже строилась в соответствии с этими заявлениями. Выясняется, что успехи Газпрома, в реальности являются результатом дружеской помощи государства. Например, несколько лет назад Газпрому удалось крайне выгодно купить контрольный проект Сахалина-2, у которого волшебным образом возникли крупные проблемы с нарушением природоохранного законодательства, которые таким же волшебным образом исчезли после изменения состава акционеров. Обладатели акций Газпрома, наверное, должны сказать «спасибо» такому подарку судьбы. Стало ли от этого лучше стране – неизвестно. Газпром назначен монополистом-экспортером газа. Сделано это было тоже не так давно. В принципе, ничего нового в этом не было, просто решили не лицемерить и законодательно закрепить существующее положение дел, если раньше Газпром отказывался пропускать на экспорт газ российских производителей, ссылаясь на «отсутствие технической возможности», то теперь ссылается на закон. Существуют причины, по которым для России может быть выгодна если не монополия внешней торговли газом в Европе, то скоординированные действия. Например, норвежский газ тоже торгуется в Европе через государственный совет по торговле газом. Есть, правда, маленькая разница – этот совет не контролируется производителями, его цель – максимизация выручки и минимизация затрат для страны в целом, а не для одного производителя. Газпром же оказался заложником своей монолитной структуры, когда в прошлом году резко упала биржевая цена на газ, а контрактная из-за механизма формул осталась достаточно высокой, европейские покупатели пожали плечами, сократили потребление русского газа, насколько позволяли контракты и купили газ подешевле на бирже. Было, наверное, правильно проявлять жесткость и не менять формулу контрактов, иначе стоимость контрактов в целом резко бы снизилась. Но страна, тем не менее, не смогла продать существенные объемы газа, чего можно бы было избежать, если бы газом торговало несколько агентов. Теперь Газпром, опираясь на закон, тормозит реализацию проектов в Восточной Сибири. Все в точности по Лопе де Веге - у Газпрома банально не хватает денег на уже запущенные проекты на Ямале и в Баренцевом море, куда ж тут на Восток соваться, но отдать хоть толику этого пирога конкурентам – выше сил Газпрома.
Нужно ли России держаться за своего «национального чемпиона»? Газовая отрасль давно уже не является главным источником денег для государства. Доля газа в экспортной выручке страны, вдвое превосходившая долю выручки от нефти в середине 90-х сейчас составляет меньше половины выручки от нефти. В расчете на тонну нефтяного эквивалента Газпром платит за газ казну в несколько раз меньше пошлин и налогов, чем нефтяные компании за нефть. (НДПИ ниже более чем в 10 раз, экспортная пошлина – в 2), при том, что газ добывать дешевле, чем нефть. Видимо, дело в том, что Газпрому гораздо проще объяснять правительству свои нужды, чем нефтяным компаниям, и опять-таки, акционеры Газпрома, наверное, должны быть рады такому положению дел, но что с того гражданам России?

Между тем, добыча газа в России идет на спад уже по геологическим причинам – как добыча нефти в начале 90-х. Частные компании начиная с середины 90-х смогли развернуть почти двукратное падение добычи и вернуть ее до советского уровня. Справится ли с этим вызовом Газпром? Хочется ли нам проверять?
Реально приватизировать Газпром, отделить его от государства будет непросто и сегодня. 80% его добычной базы – это единицы гигантских месторождений, обладание каждым из которых делает хозяина доминирующим игроком на рынке. Контракты так и остались сложными и перевод их на новые юридические лица будет непростым делом. Непростым, но не невозможным. Подобная реструктуризация была проведена, когда менялась структура европейской газовой отрасли в 90-е и 2000-ные годы. Если России хочется сохранить монополию внешней торговли, то можно пойти по норвежскому пути – создать отделенную от производителей и газотранспортников компанию, занимающуюся только торговлей на внешних рынках и закупающую газ у российских производителей на прозрачных и конкурентных условиях. Газотранспортная система должна стать отдельной компанией, не зависящей от производителей и не работающей в интересах одного из них – так же, как сейчас существует Федеральная Сетевая Компания, занимающаяся транспортом электроэнергии, так же, как работает Транснефть. Распродажа газовых активов Газпрома тоже возможна, пожалуй, это была бы очень интересная задача для специалистов по разработке моделей аукционов. Один из вариантов – продажа не месторождений целиком, а некоторого количества лотов, объединяющих доли месторождений, разрешение на продажу только одного такого лота в одни руки, запрет на консолидацию долей на протяжении некоторого времени (впрочем, это и так контролирует ФАС), запрет на совместный маркетинг газа совладельцами одного месторождения. Ничего нового в этом нет – во всем мире месторождениями как правило владеет несколько компаний, получающих свою долю натурой и самостоятельно торгующих добытым. Имело бы смысл допустить к таким аукционам иностранцев – национальный интерес и контроль над народным достоянием обеспечат российские акционеры этих обновленных компаний и российские надзорные органы, а иностранцы могут принести технологии и методы корпоративного управления.

Франция, с которой мы начали разговор, смогла отказаться от своей, казавшейся нерушимой, модели госкапитализма без особых потрясений. Традиции Кольбера и Людовика XI достойно послужили стране, но настала пора от них отойти – и стране удалось. Считается, что многое, происходящее в России - институты, общественное устройство, структура экономики, нравы - повторяет французские аналоги с 50-80-летним лагом. Возможно, если подождать лет 40, проблема рассосется сама собой. Но стоит ли ждать?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив