Суп

Встала, пила кофе. Сварила суп.
К. принёс мне порцию плова, но ел один, не позвал, не предложил поесть вместе. Грустно. Он хороший мальчик. Но нас ничего не связывает, ни я ему, ни он мне - ничего друг другу не должны.
Возвращается жизнь, всё какое-то кривое и больное, я всё время с кем-то мысленно спорю. Совсем запуталась.
Вспоминаю, как сидели вчера на кухне за столом. У нас чисто и уютно. Я рассказывала что-то о себе и О. Как мы боролись всегда за власть. Как не любила его и не уважала, хотела использовать и отказывалась подчиняться. Из чувства протеста играла, шлялась, пила. Где то там на втором плане росли несчастные дети. Я старалась вроде для них, но моё протестное движение и бешенство от несправедливости было для меня важнее. Ишак.
К. сидел смотрел на меня. Спокойный и вдумчивый. Какой-то совершенно далёкий от этого животного мира, от этого дешёвого театра. На порядок выше. Или я хотела его таким видеть, хотела в него верить, в моего бога.
В красивые истории, которые смотрела моя старшая дочь. Про бездомного бога, который обрёл силу и дом.
И ночью и утром мысленно спорила с О. Который мне вдруг показалось, одержим мной. Он говорил, что я пью или мой любовник тайком от меня. О. увидел, что кто-то бросил мне под калитку пустые чекушки от водки. Удивлялась и отрицала, что не пью, оба не пьём. Для О. дико, что кто-то может не пить.
Обвинял, что оставила его с детьми на море, А если бы с ним что-то случилось, инфаркт или утонул? Что там с ним случилось на море, о чём я не знаю, с чего вдруг придумал инфаркт? Пить меньше надо! Прилетела бы, забрала детей, если бы вдруг. Обвинял, что не лежала с ребёнком в больнице, старшим приносила еду и уходила, не оставалась на ночь. Ему было важно, чтобы я признала свою вину.
Я перед ним признавала, а в душе не считала, что виновата в чём-то.
Был год, когда хотел без меня ехать на море, я настояла на своём, и очень была обижена, что я для их "семьи" как прислуга, которой отдыхать на море не обязательно. Лежал с ребёнком в больнице, потому что мне мало оплачивают больничный, из-за денег и договорились с ним так, он не был против. Да уходила на ночь, старшие уже большие, а мне было НАДО.
Брызнула баллончик (перцовый газ) - нечего руки свои распускать было. Провоцировала - запрещала пить - да, мой дом, мои правила. Мы развелись и с бухлом на выход. Я алкоголик, при мне пить нельзя.
И вообще, какая разница теперь?
Смысл это перебирать? Сколько я должна каяться и где справедливость?
Передо мной что-то никто не кается ни в чём. Одна я наверное монстр и одна я во всём виновата! Уговаривала, было и прошло, хватит воевать, нет лает, а что же раньше, а что же раньше, никак не успокоится.
Всегда изменяла, задолбалась повторять, что я ничего не обещала, никакую верность. Штамп в паспорте поставила, чтобы сделать ему гражданство. С кем хочу с тем и ебусь. Что ты сделал чтобы хотела с тобой? Гнобел, что фригидная, что не женщина, сам обрюзг и не мылся, вечно пьяный. Конечно не хотела, с кем угодно лучше, чем с тобой.
Это я здесь пишу, а когда лаял вчера я со всем соглашалась, теперь лезет из всех щелей, закипело и во мне это дерьмо, обиды, несправедливость, протесты всякие, хочу и буду и пошли все нах. Тварь я дрожащая или право имею?!
Константин очень чуткий. Чувствует отчуждение наверное. Спал днём в другой комнате. Не пытается обнять. Отвечает коротко, дежурно.
Может ему противно, противна моя прежняя жизнь.
Думаю о нём, что он красивый и очень умный. Красота интеллекта в нём, и то, как держит себя, всегда в чистой одежде, аккуратный, тщательно подбирает эту одежду, моется каждый день, тренируется. Всё это очень приятное впечатление производит.
И о сыне думаю, что он тоже вырос и красивый. Я прямо обмираю, какие они, от их красоты у меня дрожь, чуть ли не религиозная экзальтация. Это, кстати, не про секс.
Секс это другое, звериное, немножко грязное. А мужская красота это то, о чём хочется говорить: любовь, восхищение.
Девочки тоже красивые, но с дочерьми по-другому, сложно. С парнями легче. Вспоминаю лица маленькой, старшей. Старшая строгая, серьёзная, в очках. Да, красивые, но я не смею их присвоить, любоваться. Не знаю, почему. Чёртов гендер.
Маленькая боялась пойти против своих. Избегала общаться. Я спросила как ей в школе, не страшно? Всё ли получается, она отвечала, что не страшно, получается. Жалась к старшей, боялась неодобрения, наверное, а сама поглядывала, на пакет, пыталась заглядывать, что там я принесла, интересно ей было, что же там в пакете, хитруша.
Такой вот суп...
Я обессилена. Но получше.
От этих визитов возвращается в мою жизнь прошлая больная дрожащая жуть, безумие, истерика. Я очень упрямая, властная, наверное, как мать и бабка, умру, но не подчинюсь. Чтобы я подчинилась, я должна верить, что меня любят, и должна считать, что человек выше, уважать, признавать лидерство.
Схожу туда, и долго потом воюю. И О. наверное тоже воюет со мной в своей голове, у него свои стереотипы, что хорошо и правильно, что женщина должна, на примере своих матери, сестры, забитых, несчастных, жён алкашей. Но есть у О. ещё и младшая сестра, которая живёт как хочет, одного хорошего, как все считали, богатого мужа, променяла на другого, не побоялась потерять достаток, квартиру, и этот второй тоже ей дорожит, и тоже не бедный, совсем другой у нее сложился образ жизни, себе на уме девушка.
Хуже всего, что какой-то туман накрывает, чувство нереальности происходящего. Апатия, тоска, слабость. Я ни на что не влияю и что с нами всеми будет, не знаю. Да и какая разница. Жизнь такая короткая, всё это не важно. Всё равно все обречены на смерть. И скорее бы уже, надоело бояться. И сам этот туман пугает, лишает сил и воли.
Наверное, выученная беспомощность - это оно и есть, туманное это говно.
Хочется всё окончательно разрушить, в знак протеста. Свобода - это не рабство, это бегство. Бег воды по камням, прочь, прочь.
|
</> |