Страх перед грядущей войной

Октябрь 62-го. Одесский дворик. Беседка увитая пожелтевшими листьями винограда. В беседке на столе; жареная скумбрия "качалка", серый хлеб нарезанный толстыми ломтями, "степные" помидоры, трёхлитровый бутыль домашнего вина. За столом сидят трое мужчин и ругают Хрущёва. Несколькими месяцами ранее расстреляли рабочих в Новочеркасске и поэтому Никитку иначе, как пидарасом и гондоном, никто не именует. Кто такие "пидарасы" я, восьмилетний шкет, тогда уже знал. Как-то дядя Миша, моряк "загранки", рассказывал в беседке про наших моряков, которые на Кубе гуляли по Гаване в босоножках. А кубинцы называли их "мориконами", что на кубинском языке, объяснял дядя Миша, означает — "пидарас".
— Почему пидарас? — затягиваясь "беломориной", отвечал он на вопрос друзей, — да потому что кубасы сами ходят в начищенных чёрных ботинках! А раз в сандалетах, то — пидарас!
Понятно! Значит пидарасы, решил я, это те, кто в сандалиях ходят.
Откуда я про гондоны знал? Ну гондоны, цыгане покупали в аптеках сотнями, по три копейки штука, красили в какой-то ядовитой краске, надували их и продавали по 20 копеек на Первое мая.
— По Одессе обязательно въебут! Не могут не въебать. Всё-таки порт большой и вообще! — что "вообще", дядя Саша Кац, не объясняет. Но всем и так понятно, что такую цель, как Одесса, империалисты без внимания не оставят ни за что, — и Одесса вся провалится в катакомбы! — завершает свои апокалиптические предсказания дядя Саша. Мужики курят и ругают Хрущёва, Кеннеди, и почему-то, какого-то Аденауэра…
Через шесть лет в жарком августе 1968-ого, мы, высыпав на улицу, из уже спящих дворов, увидали грохочущие по улице танки. Они шли на Товарную. Высекая искры из, тогда ещё булыжной мостовой, громыхая и окутывая всех клубами сизого дыма. Мы долго стояли и смотрели им вслед, а они всё шли и шли… Крестились и молились старенькие бабушки, помнившие ещё, как красные расстреливали белых, а белые красных на Куликовом поле. Пережившие немецкие бомбёжки в 41-ом и советские в 44-ом…
Март 1969. Опоздавший на урок Сашка Ярмоленко, "Шапа", открывает дверь класса и с разбега:
— Вилен Людвигович, война! С китайцами!
Учитель обществоведения, Вилен Людвигович Троепольский, на миг застывает, затем с застывшим лицом поворачивается от классной доски:
— Ярмоленко, выйди из класса, постучись и спроси разрешения войти. Сашка выходит. Вслед за ним выходит и Вилен Людвигович. Через несколько минут он возвращается в класс и успокаивает нас, притихших и испуганных. Рассказывает про миролюбивую политику советского правительства и коммунистической партии и про поджигателей войны — китайских маоистов.
— А разве китайцы не коммунисты? — задаёт кто-то вопрос. Вилен Людвигович долго и путано объясняет нам разницу между нашими "правильными" коммунистами и китайскими "неправильными"…
Январь 1980. Три недели назад советские войска вошли в Афганистан. Я с товарищем "обмываю" мою, вчера родившуюся, дочь.
— Слава Богу, что дочь, а не сын! — говорю я товарищу. Тот удивлённо на меня глядит. Дескать, все мужчины мечтают о сыне, — понимаешь, — я объясняю ему свою мысль, — эти пидарасы коммуняки, ещё лет пятьдесят будут воевать. Нехрен для них солдат рожать! Выпиваем за здоровье доченьки и чтобы все коммуняки скорее подохли…
Не подохли, суки!
Снова Путлер пугает всех войной: санкции, суки, такие нам благоприятные снимите, а не то в пепел, блять! В радиоактивный!
Про то, что "повторить могут". Что вы, гондоны, можете повторить? Вы даже до МКС долететь не можете, чтобы своих космонавтов накормить. Позорище!
|
</> |