Статья о "Велесовой книге" от д.ф.н. А.Т. Липатова

lengvizdika — 21.01.2021
Липатов окончил филологический факультет Казанского государственного университета,  обучался в аспирантуре КГУ. Доктор филологических наук (1991), профессор (1986—2008) Марийского педагогического института им. Н.К. Крупской (Йошкар-­Ола).  Опубликовал более 450 научных трудов во многих странах мира.

А.Т. Липатов:

«Велесова книга» — наша историческая память

истории, как и у человека, есть своя пора детства и зрелости. Есть она и у истории нашего Отечества.

Но изначальная пора России особенная; на протяжении многих веков её старались «не замечать», а то и просто замалчивать. Но древний латинский вопрос Qui prodest? («Кому это выгодно?») всё равно должен найти ответ в нашей отечественной истории, терзаемой из века в век её хулителями и недругами, что стремились лишить Россию её изначал и самых древних корней. Ох же и нелегко рассеивать туман далей времён! Но делать это нужно во что бы то ни стало.

Вот она перед нами — «Влесова книга» (в других источниках — «Велесова книга») в переводе и с комментариями Александра Асова.

В одном из предисловий он, активный её защитник и популяризатор, пишет: «Велесова книга <...> открывает перед нами духовную Вселенную древних русов. Она вобрала в себя опыт трех тысячелетий духовных исканий, борьбы, побед и поражений многих народов, населявших Евразию. Велесова книга — единственное сохранившееся до наших дней священное писание Европы».

Однако совсем иного мнения о той же книге известный отечественный текстолог О.В.Творогов. «Влесова книга»,  — утверждает он, — вовсе не бесценный исторический источник, а мистификация», «неудачно смонтированный фальсификат нового времени — середины нашего века».

Но у «Влесовой книги» большая и полная драматизма предыстория, без освещения которой не обойтись. Да, умолкнувшие голоса наших далёких предков нелегко воскресить. А тут такой соблазн — цельное повествование о давней старине, которая намного старше «Слова о полку Игореве» и других памятников русской древности!

А знали ли наши предки, откуда и когда они вышли, чтобы прийти в Европу? Думается, знали. Задавался же древнерусский летописец Нестор мучительным вопросом, который и сегодня мы задаём себе: «Откуда есть пошла Русская земля?» И не только задавал, но и отвечал на него, опираясь на историческую память своего народа. Так, ещё князю Святославу в далёком­предалеком 972 году было ведомо, откуда пришли греки, соседи русов, и он, по словам византийского хронографа Льва Диакона (до 950 — ок. 1000), однажды на переговорах с византийцами угрожающе заявил, что если те не уплатят русам откупную, то «да переселятся они из Европы, им не принадлежащей, в Азию».

Изустно, из рода в род, и потом письменно — на буковых досках, коже, пергаменте, бересте, холсте — являли себя миру славянские Веды и Авесты. Но время безжалостно уничтожило их. Историческую память пожирало пламя костров — и пылали древние языческие творения, объявленные церковными христианскими иерархами «чёрными» и «чародейскими», гибли в огне пожарищ, оставляемых летучими ордами кочевников.

А вот «Велесова книга», как и некоторые древние памятники, уцелела случайно, хотя и её ожидала печальная участь всех безжалостно уничтоженных книг. Сегодня, пожалуй, есть основания отождествлять «Велесову книгу» с другой книгой — «Патрiарси», также исполненной на досках и упоминаемой ещё в XVIII веке учёными­-исследователями русских и славянских древностей.

В начале XIX века «Патрiарси», что значит «Патриархи», появляется в архиве коллекционера древностей А.И. Сулакадзева (1771—1830). Именно её он упоминает в своём каталоге, именуемом «Книгорекъ», в отделе «Книги не признаваемые, коихъ ни читать, ни держать в домехъ не дозволено». Здесь же делается и характеристика книги о наших праотцах: «Патрiарси. Вся вырезана на буковыхъ доскахъ числомъ 45 и довольно мелко: Ягила Гана смерда в Ладоге IX века, о переселенцахъ варяжскихъ и жрецахъ и письменахъ, въ Моравiю увезено».

Среди почти двухсот редких книг и рукописей, собранных Сулакадзевым, были ещё две очень примечательных рукописи («словено­рунные свитки»): «Боянова песнь Словену» («Гимн Бояну») и «Перуна и Велеса вещания». В его музее на дому побывал в числе других знатных людей России Г.Р. Державин (1743-­1816). Поверив в подлинность этих древних книг, русский поэт сделал их перевод на язык современности и создал балладу «Новгородский волхв Златогор» (1812).

Но, как издавна водится на Руси, известные русские учёные, занимавшиеся славянскими древностями, объявили весь сулакадзевский «каталогъ» грубой подделкой. Точь ­в ­точь как и в наше время отнеслись многие наши учёные к «Влесовой книге».

В 1823 г. отверг А.Х. Востоков и предложение канцлера С. П. Румянцева (1755­1838), основателя носящей его имя библиотеки (ныне это Российская государственная библиотека), ознакомиться с архивом Сулакадзева. Востоков сделал всё возможное, чтобы сулакадзевский рукописный фонд не попал в библиотеку. Прав Александр Асов: «Для него [Востокова] русское язычество как культура не существовало. Сыграло роль и то, что он, крупнейший специалист по старославянскому языку, вдруг оказался не в состоянии прочесть тексты памятников. Это для него послужило доказательством их поддельности». В итоге всё собрание Сулакадзева, которое он предлагал в дар Румянцевской библиотеке, было отвергнуто.

В подлинность славянских древностей из сулакадзевского фонда не поверил и известный историк русской литературы академик А.Н. Пыпин (1833—1904). В своём труде «Подделки рукописей и народных песен» (СПб., 1898) он признаёт их целиком поддельными и даёт весьма нелестную характеристику этому коллекционеру: «это был не столько поддельщик, гнавшийся за прибылью, или мистификатор, сколько фантазёр, который обманывал и самого себя».

Диву даёшься, насколько мы неуважительны к своим древностям. Скажите, разве это не сенсация, когда обнаружен обширный докириллический текст — пространная редакция Боянова гимна, — того самого, девять строк русской руники которые в 1812 году опубликовал Державин? Оказалось, что это копия с более раннего оригинала.

Мы не случайно заговорили о «Бояновом гимне». Дело в том, что он содержит сведения, аналогичные тем, что и в «Патрiарси» («Велесовой книге»).

Итак, в коллекции старинных рукописей Сулакадзева, надо полагать, были подлинные и бесценные памятники старины. Резонно возникает вопрос: как же столь обширное собрание древних рукописей, в том числе подлинных или близких к этому, оказалось в коллекции Сулакадзева? Надо думать, ему уже было известно о существовании целой докириллической библиотеки, в которой находились и уникальные языческие тексты.

В самом начале XIX века вместе с российской общественностью он стал свидетелем сенсационного сообщения: найдены русские рунические тексты! В марте 1805 года в «Вестнике Европы» появилась заметка о приобретении русским послом Петром Дубровским во французском аббатстве Санлис книг, принадлежащих знаменитой королеве Франции Анне, дочери Ярослава Мудрого, которые та увезла в Галлию в качестве своего свадебного приданого.

Однако, несмотря на столь широковещательное объявление, русские исследователи так и не получили доступа к находкам Дубровского. Более того, начались странные приключения с ними. Да, утверждают учёные, в библиотеке самого Ярослава Мудрого были «великие тысячи рукописных и редких драгоценных манускриптов, написанных на разных языках». Софийский собор в Киеве стал средоточием богатой библиотеки князя. Немало древних книг хранилось также в книгарне Киево-­Печерской лавры, где Нестор­летописец создавал «Повесть временных лет», а вернее — свой «Летописец».

Но если случайности с упрямой закономерностью следуют одна за другой, тут уж, согласитесь, ни о какой случайности и речи быть не может.

И вот полтора столетия спустя «дощьки» Сулакадзева уже становятся известны как «дощечки Изенбека».

В 1919 г, офицер Белой армии, полковник артиллерии, командир Марковского дивизиона Али Изенбек, в крещении — Федор Артурович (1890—1941), недалеко от станции Великий Бурлюк близ Харькова, в разоренном Гражданской войной имении князей Задонских­Неклюдовых, обнаружил деревянные дощечки с письменами на них.

Понимая ценность находки, Изенбек приказал своему денщику собрать ветхие, к тому же ещё и растоптанные солдатскими сапогами дощечки, и спрятал их в морской мешок. А потом эти находки вместе с их хозяином оказались за границей. В 1924 г. Али Изенбек, проживавший в то время в Брюсселе, познакомился тоже с белогвардейским офицером Юрием Миролюбовым (1892—1970). Инженер­химик по образованию, тот, не чуравшийся литературных занятий, поделился с Изенбеком своими замыслами написать поэму на исторический сюжет, но при этом посетовал на отсутствие материала, какой Изенбек ему и предоставил — позволил копировать тексты дощечек.

Затем, в августе 1941 года,Изенбек умер в оккупированном нацистами Брюсселе, и все его «дощчьки» бесследно исчезли.

А через 12 лет после исчезновения в Брюсселе «дощечек Изенбека», именуемых также «Деревянной книгой», в ноябре 1953 г., в журнале «Жар-­птица», издававшемся в Сан-­Франциско русскими эмигрантами, было опубликовано сообщение под заголовком «Колоссальнейшая историческая сенсация», где говорилось о том, что «отыскались в Европе древние деревянные “дощьчки” V века с ценнейшими на них историческими письменами о древней Руси».

* * *

Невозможно стало замалчивать появившиеся к тому времени на Западе публикации «Влесовой книги» С.Лесным и Н.Ф.Скрипником. Появились многочисленные статьи в «Огоньке» и «Новом мире», «Неделе» и «Литературной России», в «Технике­-молодежи» и «Мире книг». Правда, в них научный анализ чаще подменялся публицистическими эмоциями; выдвигалось требование «полностью напечатать эту любопытную, хотя и небесспорную рукопись» и провести её обсуждение с «привлечением широкой общественности». Без ответа оставался, пожалуй, самый важный вопрос: а почему не печатается у нас это вовсе не «таинственное» и заинтересовавшее многих сочинение?

В условиях тогдашней «информационной блокады» было напрасно получить ответ на этот вопрос: ведь сами советские учёные были лишены возможности ознакомиться с текстом миролюбовских копий. Это стало возможным лишь в 1986 г., когда инженер из французского города Руайя Борис Ребиндер прислал в Институт русского языка и литературы академии наук СССР изданную им в 1960 г. работу «Влесова книга» с новым переводом текстов Ю. Миролюбова, сделанным с учётом всех прежних изданий и переложений.

Несколько лет с этими материалами «Велесовой книги» работал крупный отечественный текстолог О.В.Творогов, и в 1990 г. в 43-­м томе «Трудов Отдела древнерусской литературы».


Однако в толковании очень древних памятников, каким является «Деревянная книга», недопустим узкосовременный взгляд на изображаемые в ней события; нельзя смотреться в доисторию человечества, словно в глубокий колодец, в котором всё зыблется и мерцает, а наши голоса возвращаются к нам оттуда уже искажённым эхом.

Не таким ли «искажённым эхом» являются многочисленные толкования «Велесовой книги» как её противниками, так и сторонниками? А этих искажений, скажем прямо, предостаточно. Да и причины искажений разные. Теперь, когда книга уже не раз многочисленными тиражами издана и у нас и когда читатели, даже не изощренные в древних языковых премудростях, могут прочитать её в переложении на современную русскую речь, можно утверждать: нет, слишком опрометчивыми были её оценки как плохо сработанного фальсификата. Дело намного сложнее.

Зададимся вопросом, который волнует многих исследователей «Велесовой книги»: а не выдумал ли весь текст книги сам Сулакадзев, а Миролюбов — лишь жертва происков махинатора? Но вряд ли. Во времена Сулакадзева почти ничего из описываемого в памятнике не было известно; данные памятника между тем совпадают с такими историческими сведениями, полученными в наше время, о коих в пору «великого махинатора» слыхом никто не слыхивал.

Тогда выходит, что Сулакадзев, известный в научном мире как дилетант в толковании древностей, в действительности был маг и провидец, намного опередивший своё время? Не мог же он знать, например, содержания индийских Ригвед, о которых в то время не ведали ни Европа (первый научный перевод их на немецкий осуществил Г. Грассман в 1876 г.), ни тем более Россия (их переводы появились у нас и того позднее, лишь в 1972—1989 гг.). А ведь во «Велесовой книге» упоминаются ригведийские гимны об Индре и Валу. Или... Только после раскопок царского дворца в Вавилоне, произведённых в 1899—1917 гг., стало известно, что скифы воевали в войсках вавилонского царя Навуходоносора, который переводчикам «Деревянной книги» видится Набсуром.

Всем, кто сталкивается с «Велесовой книгой» (будь то её оппоненты или её защитники), нельзя не считаться с тем, что это не исторический трактат, сверенный со временем, а совмещение летописи и поэтических гимнов своим богам и героям. По словам С.Г. Антоненко, «летопись уходит в прошлое на тысячелетия и повествует о таком периоде жизни наших предков, который современной науке совершенно неизвестен!» Отсюда архаичность стиля и наличие фактов, ставящих нынешних историков и лингвистов буквально в тупик.

В качестве одного и, пожалуй, самого убедительного довода фальшивости этого древнего памятника его оппоненты выдвигают наличие в нём тех же риторических фигур и словесных формул, что и в «Слове о полку Игореве»; тем самым «Влесова книга» признаётся просто плохим перепевом «Слова».

Ограничимся лишь одним примером. Так, в «Слове» говорится: «Въстала Обида въ силахъ Дажь­Божа внука, вступила девою на землю Трояню», а во «Велесовой книге» есть фраза, похожая на эту: «зме [то есть землю] Трояню сме не дахом сен римиема а да не встане обидоносще Дажбожем внуцем». И в чём тут, скажите, крамола? Создатели «Слова», безусловно, были хорошо знакомы с древним поэтическим гимном «Патрiарси», и заимствования оттуда следовали из рода в род и лишь делали честь славянским боянам: этим устанавливалась историческая и художественная преемственность создаваемых ими творений.

Противников «Влесовой книги» не устраивает ещё и то, что, в отличие от древнерусских летописцев, авторы дощечек не знают имени Слава (Словена). По их мнению, своё имя славяне ведут не от праотца Слава, а от обычая славить богов: «русы — славяне, так как богам славу поют». А древнейший из славянских патриархов вовсе не Словен, а Орий. Эпоха Ория — VIII век до н. э. Но в иранской поэме «Шах­наме» упоминется Иредж и сообщается, что он жил где­-то в то же время.

От ведического ar начало свою многовековую борозду наше слово оратай (ратай). Сразу вспоминается былинный богатырь­-оратай Микула Селянинович. У народа нашего — труженика и воина — испокон веков в чести три обязательных вещи были: орало лемешное, меч­кладенец да Слово медовое. Орало и до наших дней эхом времён донесено в призывном кличе «Перекуём мечи на орала!»

Так что Орий из «Влесовой книги» — он тоже «пахарь», сын самой Земли­-матушки, и символизирует общность славяно­-арийских корней...

И ещё одно замечание в защиту «Велесовой книги». Она — вещь особенная: это не летопись и не историческая хроника, а сборник языческих поучений, легендарных и богослужебных сказаний. И всё тут — история, быт, религия — слилось в одну речевую симфонию. Именно с учётом этого и следует предъявлять критикам «Велесовой книги» свои требования.

Порубежье ХХ—ХХI веков высветило истинный лик «Велесовой книги» и её новые грани. К тому же преждевременными оказались и заявления исследователей, утверждавших, что «Велесова книга» — это грубая подделка.

Благодаря новым разысканиям А.И. Асова, современная славистика обогатилась в последнее время новыми открытиями и, в первую очередь, двумя томами книги «Веда славян» (1874 и 1881) южнославянского учёного С.И. Верковича (1821—1893); однако книга вплоть до последнего времени оставалась неизвестной нынешним исследователям «Велесовой книги», — да и не только нынешним… Оба тома этой книги вышли очень малым тиражом и, по свидетельству А.И.Асова, «в настоящее время существует всего несколько экземпляров как первого, так и второго тома».

Правда, в 1997 году двухтомник С.И. Верковича был переиздан в Софии. Но опять­-таки его тексты не сопровождались переводом, отсутствовал и столь необходимый для исследователей комментарий; а он­то особенно нужен, поскольку подлинник книги написан на мало известном болгаро­помакском языке, не знакомом научной среде. Потому­то даже после выхода в свет книги С.И. Верковича исследователи фактически не делали на неё ссылок: в XIX веке она так и осталась неизвестной даже таким маститым исследователям славянского язычества, как Н.И. Костомаров, А.С. Фаминцын, Д.О. Шеппинг; «ни разу не упомянул о ней (книге С.И. Верковича) ни один российский учёный и в веке ХХ­-ом— ни Б.А. Рыбаков, ни кто­-либо из его школы, ни даже его противники, — ни разу, ни словом» (А.И.Асов).

Вот так почти полтора века и длится «заговор молчания» вокруг «Веды славян» С.И. Верковича. А ведь она — что мощный луч, бросающий свет и на «Велесову книгу», обнажая в ней гены подлинности. Не о том ли свидетельствуют и факты, на которые указывает А.И. Асов в «Славянских Ведах» (М., 2010)?

Как известно, А.И. Сулакадзев, на которого пало подозрение в создании «Велесовой книги», умер за целых полвека до первой публикации «Веды славян» у нас, в России, и правомерно ли обвинять его в этом? А что касается С.И. Верковича, то он вообще ничего не ведал о «Велесовой книге». В свою очередь, не знал о «Веде славян» и первые публикаторы «Велесовой книги».

И ещё. В 1995 году А.И. Асовым был впервые опубликован «Боянов гимн», в то время как архивная копия этого древнеславянского памятника датирована 1811 годом. Причём и этот источник оказывается ни в чём независимым ни от «Влесовой книги», ни от «Веды славян». И уж, конечно, никому не были известны обнаруженные недавно архивные материалы по «Веде славян»: и те, что опубликованы в 1997 году в Болгарии И.Г. Гологановым, и те, что в 2002 году обнаружил в Санкт-­Петербурге А.И. Асов.

При этом «Веда славян», оставаясь целиком независимым источником, содержит в себе много того, что есть только во «Велесовой книге» и в «Бояновом гимне». И это, пожалуй, немаловажный показатель в пользу подлинности «Велесовой книги», о которой не перестают ломать копья её сторонники и противники. Доколе ж?

Надо снять с «Велесовой книги» клеймо фальсификата: никому не по силам подделка такого крупного памятника старины — и не только великому мудрецу-­одиночке, но даже если за это возьмётся целый сонм специалистов —историков и лингвистов, археологов и палеографов... Нет, не отвергать «Велесову книгу» надо, а исследовать. Очень права Ольга Скурлатова: «Исторический аспект “Влесовой книги” — сложный узел. Его надо не отрицать, как стремятся некоторые круги (учёных), а распутывать». Верится, не поглотила пучина неизвестности Дощечки Изенбековы; появятся они пред очи изумлённых россиян, и новые Татищевы да Ключевские скажут о ней своё веское слово.

Ещё более двух с лишним столетий назад патриарх нашей науки М.В.Ломоносов (1711—1765) писал: «Не предосудительно ли славе российского народа будет, ежели его происхождение и имя положить столь поздно, а откинуть старинное, в чём другие народы себе чести и славы ищут». А нам, россиянам, и сегодня не занимать этой славы.

Во «Велесовой книге», прямой наследнице «Патриархов», наша историческая память, наши древние отеческие корни, в ней — наша гордость за великое прошлое — героическое и трагическое, печальное и радостное. Она —духовное мерило древних русов, их священное писание

Заказать книги Александра Асова можно через интернет в Читай-городе (смотри здесь по ссылке). Отдельно там же Велесову книгу и Веды Руси

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив