Старый замоскворецкий дворик

a_dedushkin — 05.04.2016
Фото кон. 1950-х гг. Ю. П. Шибанова. Климентовский переулок. Сейчас на этом месте выход из станции метро "Третьяковская".
Прелесть! Скверик. Дети. Дворник. Шланг для поливки клумбы!





Фото кон. 1950-х гг. Ю. П. Шибанова


Фото кон. 1950-х гг. А. И. Хлупнова.


Фото кон. 1950-х гг. А. И. Хлупнова.


Фото кон. 1950-х гг. А. И. Хлупнова.


Фото нач. 1950-х гг. А. И. Хлупнова. Там же.


Фото нач. 1950-х гг. А. И. Хлупнова. Там же.


Фото кон. 1950-х гг. Ю. П. Шибанова

А это вид со стороны Большой Ордынки 1930-х годов


Фото нач. 1930-х гг. из архива ЦИГИ.
На месте дома слева сейчас новодел, стилизованный под 19 век. В нём - Бигмачная.


Фото нач. 1930-х гг. из архива ЦИГИ. Доходник в глубине Климентовского переулка узнаваем. Он, к счастью, сохранился.

И замечательные воспоминания старого замоскворецкого жителя И. Шеера.
"Я жил в этом доме (он справа на снимке[трёхэтажный дом с аттиком на нижнем снимке - a_dedushkin]) с августа 1956 года. На втором этаже два окна выходили на Климентовский переулок сразу за балконом. Уже не было столбов освещения, а висели фонари с мягким светом. Отец встретил там черный день для нашей семьи - 22 июня 1941 года. На фронте погибли его младший брат и мужья двух сестёр. Семья отца не успела убежать на восток от немцев и погибла в оккупации осенью 1941 года. Оставшиеся родственники отца - мать, сестры, племянники уехали в Ташкент, Коканд и Алма-Ату. Часть мебели, два китайских ковра и фарфорового белого медведя из комнатной обстановки тех лет я берегу. В доме все жители коммуналок помнили тот кошмар - бомбардировки, патрули, комендантский час, карточки и полное бессилие что-либо изменить. Со мной старались не делиться впечатлениями, но с годами я накапливал отрывочные воспоминания и пьяных старожилов, и фронтовиков, и выросших детей войны, потом уже преподаватели авиационного техникума и Плехановского института много рассказывали нам, уже взрослым. А дом снесли в году 1965(?), раздавали новое жильё и люди почему-то плакали... Это трудный вопрос из 21 века - почему они плакали 50 лет назад. Сейчас от этого, наверное, уже не плачут.
Что мне помнится из тех лет? Если это кому-то интересно - расскажу. Булочная со входом с угла в доме слева. Она была на самообслуживании уже в конце 1950-х годов. Булочки бывали ещё горячими и изюм внутри был в большом количестве. На входе была какая-то дверца-вертушка, чтобы входящие не могли выйти с ворованными калачами незамеченными кассиром. На калачах посыпка тоже была знатная! Иногда по утрам замечал разносчиков молочных продуктов с плетёными корзинами, в белых халатах. У арок в старых домиках я застал ещё каменные отбойники для колёс телег и бронзовые грибообразные коновязи. Коновязи были частично отполированными извозчиками. Во двор дома приезжал на телеге старьёвщик. Народ оживлялся и нёс ненужное. Иногда он отдавал старшим парням игрушки - пистолеты типа наган. Очень правдоподобные были игрушки, но в нашей семье из-за потерь военных лет в такие игрушки не играли. Мусорные баки были узкие, круглые и высокие. Чего в них только не было! Теперь это называлось бы антиквариатом. Скверик во дворе - часть моей большой Родины. За его пределы я не выходил, а так хотелось увидеть поближе работу лифта в доходном доме с деревянной кабиной... Поэтому и говорю всем фотографам и разместившим фото - СПАСИБО! СПАСИБО! СПАСИБО! Вы сделали огромное дело, Ваши фотографии я показал маме и брату. Они вспомнили каждый своё на них.
В это совпадение трудно поверить. Много лет назад поэт Андрей Вознесенский и композитор Раймонд Паулс написали "Двух стрижей" для Мирдзы Дзивере. Почему я привязал в своём сознании фактуру песни к своему давно уже снесенному дому, я не знаю. Но в момент, когда по радио объявили о смерти поэта 1 июня 2010 года - это было в 12 час 15 мин - я вёл машину по Большой Ордынке, ждал зелёного сигнала у метро "Третьяковская". Спустя почти год я написал стихи об этом:
Я помню залитую солнцем Ордынку,
Я помню Парады, шагали войска.
И бабушку, шедшую по Пятницкому рынку,
Борца за мир Хрущёва во главе ЦеКа.
Тогда мне многое казалось вечным -
МинАтом, Третьяковка и собор Климента.
От счастья в детстве я был сознательно беспечным -
Не знал цены тому, что отдали за это.
Мой друг, что с Пятницкой, мне часто говорил,
Что жили тесно, бедно, беспросветно трудно.
Другими были люди до той Войны,
Хотя покажется, что разбираться с этим нудно.
Про жизнь в Москве, что до меня была,
Я многих расспросил. Из карт и схем из Интернета
Я попытался увидать всё то, что на себе несла
Моя Ордынка, как огромная планета.
"Помнишь наш дом в три этажа?"
Всю жизнь вопрос Его к себе я приближаю -
Поэта Вознесенского я обожаю,
Да только вот его "стрижей" не видел никогда.
Я медленно мчал по Ордынке Вселенской,
Видел, где "дом тот снесли", как Поэт утверждал,
Умер Поэтом Андрей Вознесенский,
В двенадцать пятнадцать на месте том я об этом узнал.
Поверить трудно - слишком символично
Предстало быть мне там, куда слетались "два стрижа",
К Поэту Вознесенскому. Всю жизнь. В тот дом,
Что, помню, в "три (на Ордынке) этажа"


Фото сер. 1960-х гг. Л. М. Голованова. Там же.

Современный вид: посмотреть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив