"Спокойно и гордо буду я сражаться и умру за тебя, за мальчика и за нашу родину"
amico_di_amici — 03.10.2017Это строчка отнюдь не из письма
советского бойца из промороженных окопов под Москвой.
Солдат Вермахта написал это в своём прощальном послании из
сталинградского котла. Аж туда он добрался из какой-нибудь своей
Тюрингии, чтобы защитить жену, сына и фатерлянд.
Короткую историю расскажу.
Классе в 5-м был субботник в нашей сталинградской школе №23. Мне
нужно было выкопать ямку на полоске земли между тротуаром и
проезжей частью напротив школы для посадки деревца. Я усердно
долбил задубевшую землю и докопался до немецкого сапога с
характерной, врезанной в каблук подковкой и стальными шипами на
подошве. Из сапога посыпались мелкие косточки стопы вперемешку с
обрывками истлевшей вязаной шерстяной ткани, видно погибший попал в
землю в холодное время года.
Я уже размечтался, как докопаюсь сейчас до пояса покойника, где,
конечно, на ремне будет кобура с парабеллумом, но тут приблизилась
учительница и велела немедленно сложить всё в ямку и закопать
обратно.
Прямо сейчас я посмотрел Гугл-мапс спутник - школа стоит на том же
месте и где-то напротив неё до сих пор лежат рядом со старым
тротуаром на глубине в два штыка лопаты останки того гитлеровца.
Как знать, может именно он написал упомянутое письмо.
Мне абсолютно не было жаль его тогда, не жаль и теперь.
Можно было бы назвать его модным нынче словом "зазомбированный", но
я воздержусь. Всё-таки зомби есть сущность абсолютно безмозглая и
уж никак не способная рассуждать о жизни, смерти и
жертвенности.
Здесь же человек был убеждён в своей правоте и действовал
осмысленно.
Очень классно его смогли убедить, и десяти лет не понадобилось.
А нам уж тридцать лет долдонят про ужасы совка, Гулаг и
рабов-колхозников без паспортов (тем не менее, во время войны
покупавших танки и самолёты для армии на свои деньги). Уже на
трудовую вахту по описанию тех ужасов заступают историки 90-х годов
рождения, сами советской жизни в глаза не видевшие, но воз и ныне
там.
Никак не приучить народ родину не любить.
Что-то есть в этом чувстве очень глубокое, древнее, что не
поколебать политической вознёй и рассказами о том, что глупо и
наивно защищать деньги Ротенберга. Ну, если для рассказчиков родина
- это деньги Ротенберга или Народного комиссариата финансов, то
может быть.
Однако, перефразируя одного усатого человека, Ротенберги приходят и
уходят, а родина остаётся.
Для каждого своя, но при этом одна общая на всех.