Советский стереотип поведения

В прошлой статье я кратко пробежался по тем опциям, которые, как считается, отличают один народ от другого и предметно показал, что главным фактором является вовсе не этническая принадлежность, язык или занимаемая территория, а превалирующий стереотип поведения. Это значит, что все представители некоего народа в определённых обстоятельствах поступают (или, по крайней мере, хотят поступать) так, как это положено в соответствии с базовым поведенческим стереотипом. И это вовсе не какой-то осознанный выбор, а сугубо подсознательный императив. Вот с этой точки зрения и рассмотрим базовый поведенческий стереотип советских людей, что, в частности, даст нам ответ на вопрос, почему не стихает пресловутая советская ностальгия (местами переходящая в прогрессирующую шизофреническую совкофилию).



За многие годы полевых исследований по теме «советский человек» про стереотипы этого человека понаписано всякого разного. Те, кто защищают в интернете «Светлый Образ Прошлого» просто тупо цитируют «кодекс строителя коммунизма», настаивая на том, что советский человек – это самое лучшее, что только могло случиться в мировой истории с типом «человек». Эта сусальная сказочка, правда, настолько не коррелируется с реальным советским человеком, что вызывает только желание покрутить у виска в адрес тех, кто эту сказочку пытается тиражировать.

С другой стороны, те, кто навешивают на пресловутого советского человека исключительно негативные качества, тоже впадают в известный самообман. Ошибка в том, что личность современных интернет-совков – то есть агрессивных шизофреников, любящих гавкать в интернете на любого, кто рассказывает про СССР правду – неправомочно экстраполируют на советского человека. А современный совок и советский человек – это далеко не одно и тоже.

Например, утверждают, что советский человек был абсолютно пассивен и неспособен на самостоятельный яркий поступок. Такого рода утверждения вызывают неприятие, скажем, если изучить хотя бы освоение Целины, когда тысячи и тысячи комсомольцев – то есть советских людей – добровольно, романтических представлений ради, ехали в пустынные степи, где их жлаи ураганы и морозы, чтобы что-то там такое осваивать. Это явно не поведение социального пассивного человека.

На фото: Приезд ярославской молодежи на целину / yararchive.ru


Или, например, небезызвестный galkovsky писал, что у советского человека не было понятия чести. Тоже спорно, во-первых, что у советских людей не было понятия чести, а, во-вторых, что у несоветских людей понятие чести присутствует в обязательном порядке. Или его же (galkovsky) утверждение, что советские люди только «тыкают». Это вообще мимо кассы. Кстати, у советских людей вообще был определённый язык, когда обращение на «Вы» могло носить как уважительный характер, так и характер указания на дистанцию. Особое советское «выканье» могло сразу поставить на место зарвавшегося посетителя.

Вообще, таких деталей, проистекающих из советского образа жизни, можно накидать немало. Например, можно сказать, что советский человек боялся объектива. Это было даже курьёзно, когда люди могли быть веселы и непринуждённы, но стоило направить на них фотокамеру, так их лица каменели, словно они проглотили кол. Ещё хуже обстояло дело у советского человека, когда на него направляли кино– или телекамеру. Непривычен был советский человек к тому, чтобы раздавать интервью направо и налево. С другой стороны, ничего специфически советского в таком поведении не было. Просто в СССР было мало фотоаппаратов, а уж телекамеры на улице даже Москвы были такой редкостью, что с непривычки народ терялся. Но наверняка и в какой-нибудь Франции в начале XX века простой народ точно также себя вёл. То есть тут вопрос не политического строя, а банальной технической отсталости СССР от западных стран.

В общем и целом, резюмируя, можно сказать, что все эти определения советского человека через какие-то мелкие типовые детали его характера, по существу ничего не объясняют. Например, если даже признать, что советский человек пассивен, то что, собственно, это объясняет? Как может возникнуть целый народ – а мы ведь говорим о советском народе – на базе такой черты характера, как социальная пассивность? Ну согласитесь, сложно отвечая на вопрос, чем примечателен это народ, отвечать: «а он социально пассивен».

Народ, который пусть и под присмотром коммунистов, а запустил человека в космос, понастроил железных дорог, наклепал армаду танков, снял кинофильм «Иван Васильевич меняет профессию» и вот это вот всё – и про такой народ можно сказать только то, что составляющие его члены социально пассивны? Как-то не сходится.

Вообще, конечно, не существует какого-то одного раз и навсегда привязанного к народу поведенческого стереотипа, который только и определяет данный народ. Более того, про людей, входящих в тот или иной народ, можно сказать, что в их мозгах присутствует некая иерархическая модель поведенческих стереотипов. Причём какие-то стереотипы присущи всем людям, вне зависимости от того, к какому народу они принадлежат.

Например, мать заботится о своих детях, а в случае опасности готова пожертвовать собой, лишь бы осталось в живых её дитя. Это поведенческий стереотип? Безусловно. Однако очевидно, что он характерен вообще для всех человеческих матерей на земле и принадлежность к какому-то отдельному народу тут вообще ничего не объясняет.

На фото: Собственно, это стереотип всех млекопитающих.


С другой стороны, есть характерные стереотипы. Например, жители Полинезии, отдыхая, катаются на волнах. А жители северных широт ходят по лесу на лыжах. Однако это стереотипы поведения, привязанные к природным условиям. Отправь русского в Полинезию и он забудет про зимние лыжи. Да к тому же, финны тоже ходят на лыжах, а русскими от этого не становятся.

То есть если вдуматься, то представитель одного народа отличается от представителей всех остальных не каким-то отдельным поведенческим стереотипом, а пакетом таких стереотипов. Ну вот, скажем, как русского отличить от украинца в бытовом плане? Да вроде не так это и просто. Однако если описывая двух людей, про одного из них сказать, что он любит сало, и очень домовит в плане личного хозяйства (вплоть до скупердяйства), а другой – «душа на распашку» и при этом не дурак выпить водочки, то мы скорее всего определим, кто из них русский, а кто украинец. Ошибка возможна, ибо это вопрос статистический, а не генетический, и всё же такие бытовые стереотипы поведения нам кое о чём да говорят. Это конечно чистые штампы, но штампы обычно составляются из статистически наблюдаемых характерных черт характера тех или иных народов.

С советским человеком в этом плане имеется сложность следующего порядка. Как я говорил, советский народ коммунисты стали строгать из подручных народов, оказавшихся в СССР. И в целом с какими-то мелкими этническими особенностями исходных народов коммунисты не только боролись, но даже подчёркивали их в духе «пролетарского интернационализма». Поэтому, например, в бытовом плане советские люди с разной этнической основной продолжали функционировать в рамках своих этнических стереотипов. Скажем, жители Средней Азии кушали плов, русские жареную картошку и пельмени, украинцы налегали на сало и горилку, белорусы уплетали драники и т.д. и т.п. Вот на этом, нижнем уровне поведенческих стереотипов, советские люди оставались как бы в пределах своих исходных поведенческих кодов.

Но когда советский человек становился советским человеком? Ответ очевиден – в общественном пространстве. У себя на кухне ты можешь быть грузином, армянином или латышом, но «в обчестве» – ты советский человек. И что же это значило? Какой тут был главный поведенческий стереотип? Трудовые отношения. Тут, как говорится, двух мнений быть не может. То есть советский человек во всей своей красе проявлялся именно в сфере производства. И это, на самом деле, очень важный поведенческий стереотип, который делал советского человек непохожим на представителя любого другого народа.

На фото: Родители готовят к приему детей пионерлагерь «Дружный», 1967 года / pastvu.com/u/Otrada


Ум поверхностный может сказать: а чем же так советское производство отличалось от современного или, скажем, американского 70-х годов XX века, ну или российского дореволюционного? Вроде бы всё то же самое – человек идёт на работу, находится на ней положенное время, выполняет задания по работе, получает за это зарплату. Всё вроде одинаково. Одинаково? А вот и нет.

Приведу один пример.

Совсем недавно в одной компании беседовал я с неким старым строителем-монтажником. Он ещё строил панельные хрущёвки – под самый занавес строительства этих видов домов в СССР. Естественно всякие строительные случаи рассказывал. Мне в рамках данной темы кажется примечательным вот какой случай.

Однажды, рассказывал мной знакомый, они сдавали дом. Построили, остеклили и далее кто-то его должен был предварительно принять, кажется прораб. И вот значит прораб говорит моему знакомому (а он был бригадиром) – «одно окно не остеклено в таком-то подъезде». Ну мой знакомый прошёл весь подъезд, нету неостеклённых. Всё нормально – во всех окнах рамы со стёклами. Прораб снова осмотрел дом с улицы и говорит – вон окно неостеклённоё. Что за чёрт? Пошли вместе. Каждую квартиру в подъезде комната за комнатой проверили. Всюду стёкла стоят как новенькие. Для чистоты эксперимента ещё в смежных подъездах проверили. Всё нормально, всюду стёкла. А на улицу выходят – вон оно, окно печальное без стёкол стоит. В итоге оказалось следующее.

На фото: строятся пятиэтажные дома 1960-е


Когда монтировали дом из блоков, то в одной из квартир вместо панели с дверью поставили глухую панель. И, естественно, никто из строителей даже не догадывался, что за этой панелью ещё одна комната. А с улицы она видна, естественно. Что делать? Пробили дыру под дверь в этой глухой панели. «Ну конечно в плане безопасности ухудшили панель» – сказал мой знакомый. «Впрочем, – добавил он чуть подумав – в СССР были такие высокие стандарты прочности, что нагрузку всё равно панель выдержит». Наверное в самом деле выдержала и подъезд не сложился. Хорошие были стандарты прочности. Но я не об этом.

Этот мой знакомый, говоря про СССР – а дело было на загородной латифундии – иначе как «Совдепом» тут страну не называл. С большим сарказмом он отзывался о том, как в Совдепе регламентировали не только максимальный размер участка, но и максимальный размер дачного домика (он называл параметры, но я забыл, запомнил только, что параметры были очень маленькими), и даже что можно было сеять на этом участке и в каком количестве, а чего, стало быть, нельзя. То есть мой знакомый об СССР, как системе, отзывался весьма критично. Однако же при всём том именно свою работу в то время он считал полезной людям. Потому что вон сколько домов они понастроили. А то, что в каком-то запросто могли перепутать панель с дверью на глухую – ну так что с того? И я так скажу – вот это типичный советский человек именно по своим поведенческим стереотипам. Он конечно сейчас ничего не строит (кроме своих загородных владений), но оценки-то свои не меняет.

Как воспринимает свою работу человек в нормальной экономической системе? Да достаточно просто, если не сказать, банально. Он знает, что предприятие, на которое он устроился, должно приносить прибыль. Если оно приносит прибыль, то есть его продукция или услуги востребованы конечным потребителем, то и зарплата такого человека стабильна, и даже растёт. Из этого проистекает следующий стереотип поведения – человек пытается определить, какая работа максимально востребована обществом, пытается овладеть специальностью, которая даст ему возможность заниматься такой работой, затем старается стать лучшим в своей специальности, чтобы попасть на работу в самую лучшую фирму с самой высокой прибылью и, соответственно, с самыми высокими зарплатами. Безусловно, не все ведут себя именно так, но практически все рассматривают именно такой стереотип поведения, как наиболее разумный и предпочтительный.

Однако, как раз в обычных странах именно этот производственный стереотип поведения вообще не является отличительной особенностью для какого-то отдельного народа. Ибо в соответствии с этим стереотипом ведут себя все в любой стране. Ну разве что где-то есть «перегибы на местах», как в той же Японии, в которой этот стереотип доведён до такого предела, что многие японцы вообще только то и делают, что работают и работают, доказывая свою нужность фирме. Но это частности. А в целом, если сказать про человека, что он выучился, ну скажем на программиста, и стал таким хорошим программистов, что его приняли, ну, скажем, в Google и попросить определить на этом основании его национальную принадлежность, то в ответ можно только пожать плечами – да кто же знает, кто он по национальности? Может индус, может китаец или русский, или американец, или француз. Любой из перечисленных может себя так вести.

Совсем иной дело советский человек. Вот у него производственный стереотип поведения был совершенно иным. И именно он в первую очередь определял советского человека.

Конечно, были в СССР люди, которые точно также исповедовали описанный выше производственный стереотип поведения. Скажем, молодой парень говорил себе: «а ведь самое лучшее в СССР – это ездить заграницу, пойдука я в мореходное училище, стану моряком на торговом флоте, устроюсь в загранплавание и всё у меня будет в полном шоколаде». Так рассуждающий человек, хотя и жил в СССР, конечно же был не советским человеком. Как уж он сохранил нормальные поведенческие стереотипы – вопрос другой. Но вся мощь советского государства и коммунистической системы в воспитательно-пропагандистском аспекте была заточена на то, чтобы людей с такими поведенческими стереотипами становилось в СССР всё меньше. А всё больше становилось людей с советским поведенческим стереотипом. И самое время его уже описать.

На фото: совещание у директора завода, 1968 г.


Советский человек работал за зарплату точно также, как и вообще любой человек. Но он никогда не был замотивирован на результаты своего труда. Советский человек получал некий план, который сформировал кто-то где-то и он должен был этот план выполнить, а желательно ещё чуть-чуть перевыполнить (хотя бы на один процент), чтобы к своей зарплате получить ещё премиальные. При этом что конкретно выпускает предприятия, на котором он работает, советского человек совершенно не волновало. Не в том смысле, что он точил какую-то болванку и не знал, в какое изделие эта болванка будет вставлена (хотя могло быть и такое), а в том смысле, что ему было всё равно, бросятся ли его изделие покупать другие советские граждане или оно будет годами пылиться на полках магазина, поскольку никому не нужно. Главное – ему дали план, он его выполнил. Всё.

В замечательной комедии «Печки-лавочки» герой Шукшина рассуждает: «Живём мы в деревне хорошо. Получаю я свои сто рублей исправно. Но что-то тут есть неправильное. Я, например, вспахал и посеял и деньги свои получил, а хлеб вдруг возьми и не родись. Как так? Мы все довольные и при зарплате, а хлеба нет?» Это опасная постановка вопроса для советской системы. Так рассуждающий человек показывает, что он весьма сомнительный советский человек. Ведь эдак можно договориться до того, что зарплата должна находиться в соответствии с прибылью, которая будет получена предприятием (или совхозом), в котором трудится данный работник. Советский человек должен быть роботом. Ему дали план, он его выполнил и именно за это – за факт выполнения плана – а не за конечный результат всей работы предприятия, он и получает зарплату.

На фото: Работница Битцевской фетрообувной фабрики, 1950-60 г.г. / pastvu.com/u/noginka


Таким образом у него выстраивался иной стереотип поведения. Не поиск максимально оплачиваемой работы в самой успешной фирме, а просто отбывание рабочего времени и действия в рамках выполнения плана. Советский человек просто не смог бы понять такую постановку вопроса: «Ваше предприятие ведь гонит редкостный брак и халтуру, которую никто не покупает, так за что ты получаешь зарплату? Ведь по хорошему тебе вообще зарплату платить нельзя». Советский человек на это ответил бы: «Я на работу прихожу вовремя? Прихожу. Работаю столько, сколько положено? Работаю. Свой личный план выполняю? Выполняю. Значит я правильный член общества и ты мне мои тити-мити изволь вовремя плати 5-го и 20-го, а то я на тебя в обком напишу». Вот классическая реакция советского человека.

То есть вообще, советский человек с юности ориентировался либо на работу «по интересам», а не по её экономической важности для общества, либо – случай условных пэтэушников – просто на работу как таковую. В СССР ведь все должны работать? Должны. А выбор для школьника с невысокой тягой к знаниям невелик. Так куда идти? Да в ПТУ после 8-го класса. А после ПТУ – на какой-нибудь завод – вообще без разницы на какой, главное, что это завод или фабрика и свои 160 рублей в месяц он иметь будет. А если повезёт устроиться на военный завод (там платили повыше), то и 180, а то и более – так это вообще считай жизнь удалась.

А если завод или фабрика (или другое какое предприятия) достаточно крупные, так ещё и квартиру через какое-то время «дадут». То есть пришёл на завод, поработал там несколько лет, идёшь в профком и говоришь: «Хочу жениться, а квартиры у меня нету. Давайте, а то уйду». Ну ставят его в очередь на квартиру. Опять же, от предприятия зависло, очередь могла лет десять идти, а могли и быстро дать (кстати, подробнее вопрос с выделением квартир в СССР рассмотрен в моём фильме «Что такое Совок?» https://germanych.livejournal.com/298848.html, посмотреть который настоятельно рекомендую всех, кто ещё не посмотрел). И советского человека вообще не интересовало – а с какой стати его завод, который выпускает давным-давно устаревшие телевизоры, должен ещё его обеспечивать квартирой?

Но советский стереотип поведения был совсем иным. В рамках советской модели поведения советский человек мыслил себя только так: получу специальность, устроюсь на какое-нибудь предприятие, буду получать стабильно зарплату, потом квартиру получу (что, кстати, срабатывало далеко не всегда), в общем, буду жить «как все».

И не важно, советский человек был крестьянином, рабочим, инженером или библиотекарем, но мыслил он себя и свою жизнь исключительно в рамках именно такой модели поведения.

Опять же, советское предприятие (или учреждение) отличалось от современного. На советском предприятии (учреждении, совхозе и т.д. и т.п.) был партком и полностью от него зависящий профком. По линии профкома проходили разные милые ништяки, типа оплаты части стоимости путёвок в пионерлагерь для детей (советский человек конечно забывал, что за всю свою жизнь в виде профвзносов он выплачивал в фонды профсоюзов такие суммы, что мог бы и сам оплатить путёвку своему ребёнку). Опять же, разные профсоюзные собрания, которые представляли из себя известного рода развлечения. Партком же проводил постоянную накачку «давай, давай, выполним и перевыполним план». В рамках этой накачки советский человек испытывал известного рода гордость от выполнения и перевыполнения плана. Иной раз предприятию давали «переходящее красное знамя» (опять же, за подробностями – см. мой фильм «Что такое Совок?»). Причём, поскольку советский человек был отрешён от результатов своего труда, его не волновало насколько в самом деле людям в стране было нужно то, что с перевыполнением плана выпустило его предприятия. Отсюда возникала особая советская гордость – не за качественный продукт, а за выполнение плана. Завод мог выпускать какую угодно халтуру, но если конкретный дядя Вася перевыполнял план по выпуску этого говна, он мог попасть на доску почёта. А это – ого-го как котировалось у советских людей.

На фото: красный уголок заводоуправления ЗИЛ


То есть всё это в целом скалачивало советских людей в некую над семью в рамках своего предприятия. Притом, что в СССР вообще люди крайне редко переходили с одной работы на другую и большинство людей как приходили на завод или в НИИ в молодости, так и работали там до пенсии (а тех, кто часто переходил с предприятия на предприятие, называли «летунами» и в рамках советского стереотипа поведения это не благословлялось).

А если ещё учесть, что в силу очень слабой автоматизации, советские заводы и фабрики были очень многочисленными, то советский человек ещё испытывал дополнительное воодушевление от причастности к чему-то огромному и впечатляющему. А что? Прошлись бы вы, скажем, вдоль главного сборочного конвейера ЗИЛа или КАМАЗа – прочувствовали бы масштаб. (кстати, современные мегакомпании типа Google или Microsoft по этим показателям порой весьма напоминают Совок, только на ином технологическом уровне).

На фото: автосборочный корпус ЗИЛ.


В итоге для советского человека, который с молодости отработал на одном и том же предприятии лет двадцать, рабочее время становилось пожалуй даже более важным, чем время у себя дома. Особенно если учесть, что на крупных предприятиях работники одного и того же предприятия компактно жили в одних домах, их деи жили в одной и той же районной школке, ездили в один и тот же пионерлагерь. То есть соседи дома были одновременно и работниками одного и того же завода, что ещё больше стирало границу между рабочим и личным временем.

На фото: фрагмент инструментального корпуса ЗИЛа


Вокруг советских завода, фабрики или НИИ создавалась некая субсреда единого жизненного цикла, в котором совершенно неважным было что конкретно выпускалось на этом заводе, фабрике или проектировалось в НИИ, и жизнеориентирующими выступали совершенно другие факторы, ну тот же фактор перевыполнения плана или получения звания «Ударник коммунистического труда». Это, собственно, и был Совок во всей его красе, как совершенно специфическая общественная среда.

И вот это и есть совершенно специфический исключительно для советского человека стереотип поведения. И советскому человеку в принципе невозможно объяснить, почему после 1991 года обанкротились и закрылись очень многие советские заводы и фабрики. Он не понимает таких факторов, как «конкурентное преимущество», «прибыль» и т.п. Его мир выстраивался вокруг завода или НИИ и всё что он умел и хотел за границами этого мирка просто не могло существовать. И он был уверен, что завод или НИИ обязаны существовать. Вот просто – обязаны существовать и всё. Ведь он со своей стороны всё делал честно, честно приходил к началу смены, честично выполняло и перевыполнял план. За это 5 и 20 получал «тити-мити». И вдруг какие-то злые чубайсы взяли и закрыли его вселенную – его завод или НИИ. И советский человек не может понять, за что с ним так обошлись. Поэтому он вечно причитает про то, что закрылся такой-то завод, сякая фабрика, то НИИ, это ЦНИИ. Ведь это элементы его жизненного пространства, а не экономические объекты, которым положено исчезать, если они неэффективны.

Так вот, вся это совкофилия держится вовсе не на современных телепередачах, не на каком-то там желании справедливости. Это всё мелочи. Совкофилия держится на том банальном факте, что миллионы живущих сегодня людей – это советские люди. Они старые, они не сидят в интернете и не ведут виртуальную войну за «Светлый Образ прошлого», более того, они не станут отрицать того, как плохо обстояло дело в советских магазинах. Но при всём том, они-то про себя знают, что они всю свою жизнь работали на заводах, в НИИ, на других предприятиях, никогда не прогуливали, честно выполняли план, и хотя все они совокупно ежегодно выпускали разной продукции на миллионы рублей всякого неконкурентного говна, в их поведенческом стереотипе важным было только то, что они выполняли план. И сейчас они с теплотой вспоминают те дни, когда можно было просто пойти на любой завод, работать на нём до самой пенсии, каждое 20-е число получая аванс, а каждое 5-е – зарплату и вне зависимости от того, какое убожество выпускал этот завод, ощущать себя правильным честным человеком, живущим в сообществе точно таких же правильных и честных людей.

Вот что такое советский стереотип поведения. Так что пока эти люди не уйдут с их воспоминаниями и с их советским стереотипом поведения – их трагедия в том, что он сегодня уже не востребован – так вся эта совкофилия и будет тянуться.

На фото: Первомайская демонстрация, начало 1960-х (на заднем плане здание КГБ СССР до реконструкции).


Но самое главное, не надо этих советских людей, многие из которых никогда даже не прикасались к компьютеру, смешивать с интернет-совками. Среди совков конечно тоже есть советские люди. Но основная их часть за пределами интернета. Лично у меня к этим людям нет никакого негативного чувства. Они так жили. Их так воспитывали. И ещё неизвестно, что было бы с нами, родись мы лет на 20-30 пораньше, то есть пройди мы весь это путь, что и эти давно состарившиеся советские люди. Кому-то из них хватило ума понять, что исчез советский мир, а кто-то так и кряхтит по стариковски про закрытые заводы и стройки пятилеток. Но постепенно эти последние осколки советского народа рассасываются. Бесчеловечный коммунистический эксперимент длинною в 70-лет показал, что искусственно вырастить новый народ не получится. Даже при всём напряжении коммунистической репрессивной и агитационно-пропагандистской машины